Натянутые струны

Руки дрожат. И колени дрожат. И внутри так пусто. Так гулко. Или звонко. Кажется, что ветер, что треплет её волосы сорвет и её с крыши. Так устала. Она так устала. Почему за спиной нет крыльев? Одни гиены. Хохочут. А ей лишь бы улететь. Далеко-далеко, где никто и имени её не знает и осуждать ни за что не станет. - Лира. И в глазах старика что-то такое доброе, больнее "круциатуса", а уж в этом имеется опыт. - Я не могу! - кричит она в пустых ванных комнатах. Кричит, но беззвучно. Не от того что заклинание, скорее просто так страшно, что и звука нет. Почему? Потому что должна. - Быстрее, Лира, или отойди в сторону! Но ноги к камню примерзли. - Мне жаль, - и хочется вслух сказать и поверить, но под веками отпечатано отцовское лицо в робе Азкабана, - Мне так жаль. Материны письма с холодными дежурными вопросами осыпаются вокруг листопадом. А под кожей змеи. Холодные. Склизкие. Скользкие. Изворотливые. Быстрые до ужаса. Сколько не разрезай в их поисках кожу, всё уворачиваются. На коже тоже змея. Эта черная, горячая. Почти как слезы, что градом из её глаз. Слова, что должны быть произнесены жгут горло. Мама заперта в доме с психопатами. Все кругом ждут её провала. Невозможно прицелиться, пальцы едва не роняют палочку. Почти слышится звук отскакивания от каменного пола. Почти слышатся крики Беллы. Вспоминаются тренировки. Сеансы с Беллатрикс, уроки с Долоховым, минуты с Темным Лордом. Отец и его крики. Круцио, круцио, круцио... Мамин чайный сервиз, пляшущая в длинных пальцах чашка. А глаза красные, никакая магия не поможет. Выпрями спину, Лира. Будь дочерью своих родителей. Управляй своим лицом. Никто не достоин видеть твоих слез. Будь сильной. В твоих жилах не змеи, древняя, чистая кровь. Ты заслуживаешь править этими землями. Сад с павлинами, горы золота и самомнения. Ну же, лицо как на приемах. На самом деле ты рада здесь быть. Ты принцесса, а не слабачка. По ступеням поднимается Северус. Хотелось бы вернуться в то время, когда он соглашался участвовать в её чаепитиях. Сгорбленный угрюмый зельевар за её очаровательным маленьким столиком с вазой полной нарциссов. Но это неправда. То есть было правдой. Много-много лет назад. А может и совсем в другом мире. В мире, где все вокруг неё ходили на цыпочках. В мире, где носить собственную фамилию не было стыдно. В мире, где каждая отцовская мантия стоила состояние. В мире, где она порхала по коридорам Хогвартса и со всех сторон взгляды. Взгляды, взгляды, взгляды, как вспышки. Завистливые, влюбленные, восхищенные, с ненавистью, с надеждой, с неприязнью. И никогда с жалостью или страхом. В мире, где Лира Малфой должна была прожить прекрасную жизнь. Змеи лишь только на факультетском гербе. В мире прекрасных платьев и сложных причесок. В мире, в котором она закончит школу, выйдет замуж и её красивые белокурые дети будут надоедать своим крестным отцам с дурацкими чаепитиями. И на столе также будет стоять ваза с нарциссами. А её руки не будут по локоть в крови. Но это совсем другой мир. Далеко-далеко, а крыльев за спиной так и нет. Ветер стер слезы, и Лира сжимает зубы. Отчего старик смотрит на неё с жалостью? Она тренировалась на магглах. И что с того, что не знала их имен? - Северус... И в голосе мольба. Ну уж нет, сильнейший волшебник современности. Маяк нужно потушить. Мир во тьме. Только змеи. Только хладнокровные. Выживут беспринципные и на всё готовые. Иронично, но она тоже делает это из любви. - Авада Кедавра, - срывается почти что шепотом с пересохших и искусанных губ. Северус отталкивает её в сторону, но зеленый луч уже угодил в старика. Дамблдор удивлён. И Снейп удивлён. И Грейбек удивлён. На неё собственная мать не ставила. Одна Беллатрикс, наверняка как узнает, в танце закружится. Лире тоже хочется танцевать. Вальс в одиночестве, до конца площадки и дальше. Пусть ветер её любовно обнимает. Нашепчет её ушам историю, не такую, быть может грустную. Так устала. Она так устала. Отчего они назвали её так? Такое нежное имя. Подходит изящной чистокровной девице. Ленты в волосах, безупречные чары. А она несет смерть. Дамблдор убил Гриндевальда, а она убила Дамблдора. Она. Семнадцати лет. Больного старика. Убила. Струны лиры должны воспевать любовь, как завещано было Анакреонтом. Гиацинт, цветок печали, был выбран более мудро. О, Горе. О, Горе. Северус ловит её в шаге над пропастью. Где-то вдалеке Дамблдор. Навеки с застывшим удивлением. Хотя бы без жалости. Никто не смеет её жалеть. Они уходят торопясь. Лира впрочем не торопится. Если бы не крестный, ноги бы запутались и она бы чертовски сильно отстала. И сбежала бы в лес. Легла бы меж корней вековых деревьев, что стоять будут долго-долго. Может из её тела прорастут гиацинты. Может просто мох. Может ничего. Я ничего не чувствую. Только змеи под кожей. Скручиваются. Что за сердце такое? Комок змей. Струны натянуты, тронешь и переломится. Со звуком и пальцы рассечет. Дом темен и пуст. Глаза матери такие же. Беллатрикс в одиночестве вальсирует по пустым залам. Воздух пропитан сумасшествием. Вокруг радость. Тело Дамблдора сначала подбросило вверх. Её по спине хлопают. А потом вниз. Кто же ожидал такого от неженки. Закрываешь глаза, а под веками зелено. И все поздравляют. - Мама. И её объятия холодные. Мантия без изысков, духи отчего-то душат, а волосах седина серебрится. Она тоже устала. И тоже из последних сил держится. Натянуты струны. Этой лире не суждено о любви петь. Никогда. - Я ничего не почувствовала. Ни горечи, ни облегчения. Ничего. Я должна была. И я сделала что должно. Руки у Тёмного Лорда холодные. Как и все кругом. Ни малейшей искорки тепла. Холодно. Холодно и выстужено. Мерзло и ничего не помогает. На отца смотреть больно. Награда за стойкость. Мама едва держится. Белла в экстазе. Новорожденная Дельфи сжимает пальцы кузины и тянет её за волосы. А еще она много плачет. И болеет. Плачет и болеет. Но если ты не приносишь обществу пользу, обществу на тебя плевать. Что за семья такая? И хочется выпить чаю, обжигающего и желательно с цианидом. Она превращается в инфернала. Мертвая. А все ходит. Выслушивает приказы и во имя семьи выслуживается. Во имя любви, что уже не испытывает. Родители без не справятся. Папины струны лопнули, их теперь только менять. На свой счет она не уверена. Как понять, что уже всё? "Диффиндо" всё еще успешно действует на руках и на бедрах. По ночам она плачет. От "Круцио" все еще больно. Эмоций как таковых нет. Может она умерла уже давно, а теперь просто в посмертии мучается? Так сложно принять свой статус настоящей темной волшебницы. Темная волшебница из темной семьи под началом Темного Лорда в новом темном мире. Было бы грустно, если бы не было плевать. Как темно кругом. И внутри темно. А руки все также дрожат. Будь сильной, Лира. Держись.