Проблемная сирена

      – Заткнись, Аякс, – припечатывает Эфир, стоит только Тарталье открыть рот.       Приказ работает на ура, и Тарталья так и не произносит то, что хотел, он сильнее вжимает голову в плечи и послушно молчит, уперевшись взглядом в пол. Если Эфир обращается к Тарталье по его первому имени, то это никогда не значит ничего хорошего.       Эфир подсвечивает фонариком тёмный угол, а потом кидает в него горсть угольной крошки, которая должна защитить комнату от всякой нежити. В округе бродит огромное количество призраков, мелких бесов, небольшая стая гулей, и где-то наверняка прячутся тени, и вся эта недружная братия выискивает придурка Тарталью, в основном желая что-нибудь у него сожрать. Призракам вот только нужно его тело, и при этом максимально целое и невредимое, потому что никто не хочет вселяться в сосуд, который скоро начнёт умирать.       – И всё же… – неуверенно подаёт голос Тарталья, поднимая вверх руку.       – Молчи до тех пор, пока я не закончу, иначе я просто уйду, – недовольно предупреждает Эфир, рассыпая угольную крошку в разных частях номера.       Эфир чихает от пыли, когда слишком близко подходит к порванному креслу, которое сиротливо стоит в углу, и вытирает нос, оставляя над губой чёрный след от угля. Ему нужно пометить ещё несколько точек в комнате, и тогда уже можно быть спокойным, что к ним никто не заявится через выбитое окно или же дверь, которая держится на одном честном слове.       Тарталья нервно трёт потрескавшуюся кожу на костяшках, и Эфир не бьёт его по рукам только потому, что находится на противоположном конце комнаты. Но, видимо, придётся ударить позже, чтобы наконец отучить Тарталью от постоянных прикосновений к и так травмированной коже. Ему срочно нужно найти нормальный водоём, а их загнали в какой-то заброшенный отель чуть ли не в самом центре мёртвого города.       Иногда Эфиру хочется просто всё бросить и вернуться в родной город, чтобы спокойно сидеть дома за компьютером, а не бегать по заданиям Ордо Фавониус и снимать проклятья с каких-то мест, убивать монстров, передавать секретные послания и ещё куча всего, чем должен и не должен заниматься охотник на чудовищ. Эфир порой так устаёт работать, что на самом деле желает уволиться, но в итоге терпит и никуда не уходит, потому что ему действительно нравится то, чем он занимается.       Эфир насыпает последнюю горку угля прямо на опрокинутый телевизор и идёт к Тарталье, который максимально компактно сидит на хорошо сохранившемся диване, который всё равно пыльный до жути. Эфир тыльной стороной ладони трёт нос, прогоняя чих, и достаёт из своего рюкзака влажные салфетки, которыми спокойно и в полной тишине вытирает ладони. Тарталья напряженно наблюдает за происходящим, однако не говорит и слова, покорно ожидая, хотя обычно его очень сложно заставить замолчать.       – Тарталья, – зовёт Эфир, убирая салфетки на место, и выключает на телефоне фонарик. – Что я сказал тебе перед тем, как мы подошли к городу? – максимально спокойно интересуется Эфир, отлично сдерживая свои истинные эмоции.       Внутри клубится гнев, но Эфир очень хорошо знает, что он сейчас абсолютно бесполезен. И он хочет наказать Тарталью за то, что тот сделал, но не хочет обидеть его. Как же однако бывает сложно работать в паре с собственным парнем, тем более с таким как Тарталья, потому что у него характер далеко не сахар.       – Молчать.       – А ты что сделал? – намекающе интересуется Эфир.       – Ослушался, – стыдливо бурчит Тарталья, почёсывая затылок.       – Называй вещи своими именами, – язвительно замечает Эфир, медленно опускаясь на диван. – Ты начал петь прямо рядом с больницей, к которой привязана основная масса всех призраков города, а не просто ослушался, – продолжает он, под конец напряженно выдохнув из лёгких весь оставшийся воздух.       – Я не знал, что это больница, – оправдывается Тарталья, опуская плечи, словно пытается казаться меньше. – Тем более пел тихо.       – Там был огромный красный крест на здании, – несдержанно парирует Эфир, всё ещё не поднимая голос. Им не нужно привлекать к себе внимание шумом. – И не смеши меня своим «тихо». Ты сирена, Тарталья, можешь хоть мычать в ритм – призракам этого хватит.       Эфир втягивает воздух сквозь зубы и касается двумя пальцами переносицы, несильно её сжимая. Он на самом деле переживает из-за всей ситуации, потому что хуже всего Тарталье, который уже несколько дней не увлажнял нормально кожу, и потому та начала заметно сохнуть, шелушиться, где-то даже трескаться, а порой и кровоточить. Тарталья всегда уверяет, что это ерунда, и он совершенно не теряет форму, но Эфир-то знает, что на самом деле Тарталья постепенно слабеет.       – Я просто не заметил, – фырчит Тарталья, складывая руки на груди. – Я бы мог справиться со всеми призраками, ты же знаешь.       – Знаю, – соглашается Эфир, кивая головой. – А ещё я знаю, что там были не только призраки, но ещё и гули, упыри, бесы, тени, которые тоже откликнулись на твой голос. А ты, между прочим, последний раз нормально увлажнял кожу неделю назад, – как маленькому ребёнку поясняет Эфир.       – Да я бы всё равно справился, тем более вместе с тобой, – упрямится Тарталья, дуясь.       Эфир вздыхает. Вот за что он так любит эту упёртую сирену, у которой точно есть какой-то бзик на сражения со всем, что может двигаться? Тарталья, если есть шанс хоть немного подраться, то обязательно им воспользуется, а потому Эфиру приходится следить едва ли не за каждым его чихом, чтобы потом не обнаружить посреди битвы с какими-нибудь упырями.       Тарталья без сомнений силён, намного сильнее обычных людей, к которым относится Эфир, но иногда совершенно бессмысленно лезет на рожон. И, даже если драка заканчивается безоговорочной победой Тартальи, то Эфир всё равно волнуется, а его парень всё никак понять не может, что себя надо беречь ну хоть немного.       Эфир молча поднимается с дивана, отряхивает штаны от пыли и делает два шага к Тарталье, замирая рядом. Тот немного удивлённо смотрит снизу вверх, подозрительно щуря по-сиренье синие глаза, которые по своей глубине сравнимы только с океаном, и опускает руки на колени как примерный школьник.       – Тарталья, – обращается Эфир с несдержанным вздохом, – ты можешь хоть раз подумать головой перед тем, как идти драться?       – Я всегда думаю головой, – недовольно шикает Тарталья.       – Не смеши меня, – закатывает глаза Эфир и наклоняется вперёд, чтобы осторожно обхватить Тарталью за подбородок четырьмя пальцами. – У тебя сухая кожа и явный упадок сил, потому что ты спишь дольше обычного, так что не ври мне о том, что я и так вижу, – Эфир не злится, не кричит и даже не отчитывает, он скорее просто просит Тарталью здраво оценивать собственные силы. – Подумай немного о том, что я волнуюсь за тебя.       Тарталья смущенно скашивает взгляд в сторону, когда Эфир наклоняет к его лицу немного ближе.       – И не пой тогда, когда мы находимся посреди заброшенного города с кучей нечисти, – продолжает Эфир и наклоняется достаточно, чтобы коснуться губами лба.       Тарталья довольно прикрывает глаза и совсем немного подставляется под поцелуй.       – Я попробую, – урчит Тарталья, а потом от него действительно доносится мурлыканье.       Эфир уже давно понял, что спектр звуков, которые способны издавать сирены, во много раз превышает человеческий, так что даже не удивляется, когда Тарталья мурчит, как огромный кот, заливается настоящим соловьём или даже копирует звуки неживотных. Эфир в первый раз, когда услышал от него очень точное копирование хлопка двери, то и не поверил сразу.       – До чего же ты вредный, – заключает Эфир, оставляя поцелуй на кончике носа, а потом ведёт губами к маленькому участку суховатой кожи на щеке.       – Только для тебя, – довольно хмыкает Тарталья, стараясь повернуть голову немного в сторону.       Эфир мстительно оставляет поцелуй у уголка губ, а потом переходит на подбородок, на котором виднеется небольшой шрамик от старой стычки с зомби. Тарталья тогда также пошёл кромсать всех и вся, а в итоге чуть не лишился головы.       – Ну-у-у, – капризно тянет Тарталья, когда Эфир снова обходит его губы стороной.       – Не ной, – шепчет Эфир и всё-таки целует Тарталью в губы, чем тот невероятно доволен.       Тарталья запрокидывает голову и довольно улыбается в поцелуй.       Но потом резко отталкивает Эфира и откидывается на спинку дивана, звонко чихая несколько раз.       – Да уж, не самое лучшее место для ночлега, – ухмыляется Эфир, наблюдая за тем, как Тарталья отчаянно трёт нос.