Грязная кровь

      Снежинки кружились в свете гудящего фонаря, ложась на первые настоящие сугробы,которые, скорее всего, уже не растают до самого мая. Октябрь в этом году был необычно тёплым,несмотря на снег, не было ни мерзкого ветра с дождем, ни особо сильных морозов.       Юстас сидел на спинке скамейки и потягивал дешёвое пиво, наблюдая за своими друзьями из-под длинных грязно-пшеничного цвета волос, наслаждаясь умиротворённостью вечера.       К этому всё располагало – и тёплый золотистый свет, и снежинки; пиво было почти ледяным, но от него становилось теплее. Настроение не портила даже периодически возникающая потребность отойти поссать к ближайшим деревьям. Он натянул шапку на уши и устроился поудобнее, пытаясь не начать засыпать под успокаивающие голоса своих знакомых. Он налетел на них вечером, как раз в тот момент, когда они покупали пиво в ларьке, и с радостью к ним присоединился.       Ему всегда было сложно общаться с людьми, но в этот раз он собой даже гордился – разговоры клеились сами собой, и кто-то даже посмеялся над его шуткой. Никто сегодня не бросал на него косых взглядов, не было невидимого барьера который он чувствовал между собой и остальными пацанами. Почти не было ощущения будто бы они не рады его видеть… Может быть, у него наконец получилось полностью влиться в их компанию?...       Они расположились на лавочках на детской площадке в небольшом сквере, стараясь не орать слишком громко, чтобы не пришлось опять объясняться с ментами. Проходящие мимо люди ускоряли шаг, стремясь поскорее пройти мимо шумных пьяных парней; дисскуссия и впрямь была горячей - парни активно обсуждали недавнюю вписку у Вована, и кто какую на ней чпокнул чиксу. Ему, как обычно, сказать было нечего, поэтому он просто слушал.       Со стороны дороги вдруг кто-то заголосил и все на секунду замолчали, разглядывая приближающихся к ним людей, а потом радостно закричали в ответ и кинулись обниматься и пожимать новоприбывшим руки. Видимо, это были какие-то друзья его знакомых; Юстас тоже зашевелился и вытянул шею чтобы получше рассмотреть ребят, но никого не узнал. Не желая вставать с насиженного места, он потянул к ним руку, чтобы поздороваться. - Юся, ты что ли?       От удивления он аж подскочил, убирая с лица волосы и вглядываясь в лицо окликнувшего его незнакомца. Вот блин! Это же Иван, одноклассник из его первой школы… Он сразу инстинктивно съёжился, но увиливать было уже поздно. Тот словно не заметил его реакцию и, как назло, еще и подсел рядом, продолжив расспрос: - Нихрена ты патлы себе отрастил! Чё как жизнь, русалочка? - Э… Да так… Не знал, что ты в городе - Да давно уже переехал! Как всегда ничё блин не знаешь, чё, всё так же дома сутками сидишь?       Он, видимо, хотел добавить что-то ещё, но тут кто-то из его братанов сказал что-то явно его задевшее, и он отвернулся выяснять отношения. Юстас нахмурился.       Ему было стыдно даже вспоминать, каким он был раньше, особенно в школе. Глупым и наивным, считавшим что можно просто вести себя с людьми по-доброму и дружелюбно, и тогда они начнут его любить и уважать. Теперь он знал, что это было на самом деле: слабость. Погруженный в свои мысли, он незаметно провёл пальцем по страшному шраму, рассекавшему его губу и щёку. Он считал, что кому-то можно доверять - и поплатился. Иван тоже не был особо популярным, но даже он в иерархии класса стоял выше, чем робкий и неуклюжий Юстас, и сейчас он переживал, что тот может спизднуть что-то лишнее из их общего прошлого, что-то, что пустило бы трещину в его тщательно созданном образе...       Он уже смирился с тем, что никогда не сможет быть по-настоящему нормальным, но он мог хотя бы притвориться таковым, что получалось у него весьма успешно, и ему не хотелось снова стать изгоем в обществе, доступа в которое он так отчаянно добивался, из-за какого-то возникшего из ниоткуда ебаного мудилы.       Он украдкой бросил быстрый взгляд в его сторону. Тот сидел достаточно близко к нему, но, к счастью, был полностью поглощен разговором с пацанами и на него внимания не обращал. Юстас встряхнулся с облегчением и допил пивко, выбросив пустую бутылку в снег. Может и пронесёт, кто знает…       Устроившись поудобнее на своём насесте, он сунул руки в карманы и продолжил ловить обрывки разговоров: - Вы кстати видели?? Димас вчера за рынком выгуливал свою чихау-… чихуха-… чихуахуа! - Ахахаха, ХУА-ХУА!!! -Да вроде она так называется!!! Мелкая такая тварина, не собака блядь а крыса, тёлки с такими ещё ходят - Так наверное это его тёлки и есть!!! - Да палюбасу, на ней ещё какие-то кружавчики были ебаные, тапочки блядь… - Пиздец он конечно зашкварился, если бы у меня была тёлка я бы под неё прогибаться не стал, сама бы пошла свою хуйню срать выводить! - Точно, нельзя им спуску давать, а то распустятся блядь, будешь за ними потом бегать как лошара ебаная - Не ожидал на самом деле такого от Димаса, я думал он чёткий парень, нормальный… - Да какое нормальный, лошарой и был всегда!!! Мы когда с говнарями тогда махались за пятёрой, он с полтычка сразу упал и заныл «не бейте, не бейте…»       Юстас хихикнул. Он тоже тогда был там, и своими глазами видел, как валяющийся на земле чел молил о пощаде пока остальные месили друг другу лица. Не то чтобы его это спасло, выколачивающий из него дурь говнарь не остановился пока его лицо не стало похоже на упавшую сливу. Настоящий лох. Перед глазами тут же всплыла картинка - красные капли крови на черных кожаных сапогах - и по всему его телу прошла приятная дрожь.       Услышав его смех, Иван вдруг повернулся лицом к нему. Мерзко улыбнувшись, он наклонился к нему, говоря: - Знаю я таких лошков, которые чуть что - сразу ноют и сбегают… Есть кто-нибудь на примете, а, Юся? Бля. Блядьблядьблядь… Всё-таки доебался… Надо ответить ему что-нибудь, быстрее… БЫСТРЕЕ!!!       Стараясь чтобы голос не дрожал, он как можно непринуждённее ответил: - Да видел пару таких… а что? Фух. Кажется он спас ситуацию.       Однако Ивана этот ответ, кажется, не устроил. Он нагнулся еще ближе, так, что Юстас почувствовал его пахнущее пивом и сигаретами дыхание, и, ухмыляясь, сказал: - Да? А мне кажется… один такой сидит прямо здесь. И его пальцы тут же впились в мягкий бок Юстаса. Щеки сразу вспыхнули жаром, сердце пропустило удар; весь мир будто замер… Школа, перемена, веселые мальчишки вокруг, и совсем не весёлый Юстас в центре. Ему неприятно и хочется уйти, снова стать незаметным, но чужие руки вокруг не дают. Он смотрит по сторонам, ища поддержки, но натыкается только на смеющиеся лица. Смеющиеся над ним.       Смеётся ли кто-то сейчас?..       Он вздрагивает и озирается по сторонам, взгляд выхватывает из полумрака глаза знакомых. С каждым моментом тишина становится всё более тягучей, всё больше людей замолкают и начинают смотреть в его сторону… Смех продолжается, от чужих щипков и взглядов никуда не спрятаться, а щипки тем временем перерастают в тычки, а те – в удары…       В этот раз он ударит первым.       Он не сдерживается, напрягая всё тело и направляя удар Ивану под рёбра. Вот он сидит рядом, прошивая его презрительным взглядом, а вот через мгновение уже лежит на снегу ногами кверху, держась за место удара и хватая воздух с нелепым выражением лица. Ещё секунда – и его сменяет гримаса чистой ярости: - Ты что, ахуел?       Он явно пытался говорить холодно и спокойно, но от гнева его голос подскочил на целую октаву. Юстас соскакивает со своего насеста, занимая максимально выгодную позицию перед неизбежной дракой. Теперь уже все глаза смотрят на него, разговоры, в которые он вслушивался ранее, сменились тревожным молчанием. Вот бля. Снова в центре внимания. В этот раз он не проиграет. - Ты что ахуел я тебя спрашиваю?!       Иван рывком подскакивает и в пару шагов приближается к нему - А ты сам не ахуел? - Те жить что ли надоело? - Походу те надоело! Охуел ко мне лезть? - Ебанутый бл, кто к те лез? - Ты лез, сучара! - За сучару ща по губам получишь урод! - По губам? Ты что, педик? - Слышь гавно!!.. - А чё лапаешь тогда меня, пидрила??? Перевозбудился что ли??? Встал небось? - Сука! УБЬЮ!!!       Они стоят друг напротив друга, так близко, что Юстас чётко видит его лицо в тусклом фонарном свете – перекошенное от гнева, с горящими глазами. Окружающие звуки становятся приглушёнными и будто бы незначительными, сейчас он только слышит, как кровь стучит в его ушах и в груди отдаётся напряжённым стуком. Он изо всех сил сжал кулаки, пытаясь унять дрожь в моментально вспотевших руках. Боковым зрением он видит пацанов – те встали по кругу, давая пространство, чтобы не мешать – видимо, решили и вовсе не вмешиваться в драку. Чтож. Пути назад нет.       В этот раз он покажет всем, что с ним стоит считаться. - Чё, очкуешь? - Ща за свои слова получишь, жирный! Ща ваще без зубов тя оставлю мудила!!! - А ну ПОПРОБУЙ!! И с этими словами Юстас толкает приблизившегося Ивана обеими руками. Тот отшатывается на мгновение, но, восстановив равновесие, с почти звериным рыком бросается на него. Он наносит первый удар прямо в лоб – Юстас едва успевает увернуться, и продолжает сыпать ими быстро, но рассеянно и беспорядочно, давая Юстасу возможность для манёвра. Ивана это только больше распаляет, и он в бешенстве продолжает свои атаки. Выхватив момент, Юстас вскинул руку вверх и поймал летящий в него кулак. Резко выкручивая руку Ивана вниз, он изо всех сил сжал пальцы, чувствуя, как смещаются под кожей тонкие кости. Зашипев от боли, тот с разгона ударился плечом в Юстаса надеясь сбить его с ног, однако он даже не сдвинулся с места. Иван отклонился назад чтобы повторить попытку, и на секунду Юстас пересекся с ним взглядом – в нём больше не было прежней надменной самоуверенности, ее заменила тревога, возможно даже… страх? Осознание того, что Иван в действительности не может ему ничего сделать захлёстывает его как волна, адреналин бьёт по вискам, и он резко подаётся вперёд, пытаясь наконец его повалить, но тут их ноги скользят по скользкой земле, и они оба падают в мокрый снег.       Удар о землю выбил дух из них обоих. Юстасу, однако, повезло чуть больше, он приземлился на своего противника сверху, и его тело слегка смягчило его падение. Он даже успел испугаться, не угробил ли он его случайно, но тут тот зашевелился, приходя в себя. Иван судорожно вздохнул, его грудная клетка зашевелилась… и Юстас прочувствовал сокращение каждой мышцы прижатого к его собственному тела. Плотная жилистая грудь поднялась прямо перед его глазами, мышцы крепкого слегка впалого худого живота напряглись, пытаясь доставить воздух в сдавленные лёгкие, острые углы костей таза упёрлись ему в живот…       Его ладони сами собой мгновенно прижались к чужим бокам. Прижимаясь к сопернику всем телом, он ощупывал грубыми пальцами рельеф рёбер, обтянутых мышцами; в какой-то момент до начала драки Иван расстегнул куртку, под тонкой сырой от пота майкой прощупывался каждый изгиб. Сердце Юстаса колотилось как бешеное, кипящая от адреналина кровь растекалась по всему телу, захлестывая волной и без того раскрасневшееся лицо, застилая глаза мутной пеленой, сводя конечности дикой животной судорогой и стекаясь в обжигающий ком внизу живота…       Под тяжёлым напором горячей крови его член встал как каменный, волны жара исходящие от него, казалось, пульсировали даже сквозь одежду.       Осознав, что произошло, он прикусил губу, чувствуя лёгкий стыд. Он не был пидарасом, ничего такого, но к такому телу как у Ивана не остался бы равнодушным ни один мужик. Высокий, стройный, атлетичный, без грамма лишнего жирка – всё, о чём Юстас мог лишь мечтать - он был настоящим образцом мужественной юношеской силы, произведением искусства, античной скульптурой достойной восхищения, идеально сложенной машиной, недостижимым идеалом. При одном взгляде на него становилось ясно для чего они, мужчины, были созданы - для того, чтобы сражаться, побеждать, завоёвывать. И сейчас победителем был именно он, Юстас, а Иван – проигравшим. Его добычей. Опущенным лохом.       Сейчас же одна мысль о том, что он участвует в настоящей битве, чувствует её вкус, побеждает, приводила его в состояние лихорадочного возбуждения... Изголодавшийся до физического контакта, он хотел больше. Оставалось надеяться, что никто не заметит.       Вжавшись лицом в широкую грудь, он втянул носом горячий воздух, наполненный по-настоящему мужскими запахами - тёплого пшеничного пива, горьковатого дыма сигарет, мятного дезодоранта и даже порошка, которым была постирана кофта. Всё это, конечно, перекрывал резкий немного пряный запах разгоряченного в бою потного мужского тела. Он с силой вдыхал этот аромат, чувствуя, как внутри у него всё горит, а налившийся кровью почти до боли член сокращается, выпуская несколько капель жидкости. Вжимаясь щекой в чужое тело, он приподнял лицо и вдруг пересекся взглядом с Иваном. Недоумение и шок в его глазах быстро превращались в настоящий ужас. С криком «- БЛЯЯЯАААА!!»он в панике забарахтался и, резко подавшись вперёд боднул Юстаса лбом в лицо.       От удара тот откинулся назад и схватился за лицо, выпустив свою добычу. В ушах зазвенело, и на секунду Юстас перестал понимать, где верх, а где низ. Через мгновение чувства вернулись к нему, и он вытер ладонью лицо, почувствовав, как что-то теплое и влажное стекает по подбородку. Бросив быстрый взгляд на ладонь, он увидел, что она вся в крови. Пустяк.       Он поднял голову и увидел, что его цель отползает подальше от него на четвереньках, и начинает подниматься на ноги! Это дало бы Ивану явное преимущество, а такого он позволить ему не мог. Мотнув головой чтобы отбросить с лица волосы, Юстас скакнул вперёд и с разгона напрыгнул на Ивана, снова повалив его плашмя и прижав его к земле всем телом. Кто-то со стороны их тревожно окликнул, но ему было уже всё равно. Почувствовав вкус крови, он не собирался отпускать свою добычу, просто не мог. Навалившись на спину Ивана животом, он прижал его к земле, обхватив рукой шею парня как можно плотнее, а второй схватив его за подбородок, зафиксировав его голову как в тисках. Его длинные волосы растрепались при прыжке, накрыв лица их обоих как паутина, отделив их от внешнего мира.       Сжимая свою хватку, он чувствовал стук крови в пульсирующих артериях, отчаянные подёргивания хрящей кадыка, упершегося ему в руку. Осознание того, что под его руками бьется чужая жизнь, это чувство контроля опьяняло его, заставляя сердце в груди стучать так сильно, что казалось, что оно вот-вот выскочит из груди, в этот раз не от страха. Пульсирующий член стоял колом, грозясь порвать штаны. Юстас прижался щекой к чужой шее, ощущая все запахи ещё ближе, чувствуя запах шампуня на волосах, средства для бритья на покрывшихся багровыми пятнами щеках и, даже, как ему казалось, горьковатый запах страха.       На его приоткрытые губы попала солёная влага пота, и он приподнял голову приблизившись к уху Ивана, размазывая по нему кровь и слюну в процессе; чужая щетина покалывала его кожу, и он зашептал, цепляя чужую кожу своими зубами: -Думал сможешь меня нагнуть? Думал, что я такой лох? Смотри, кто настоящий лох. Лошара. Чмо.       Зуд в паху был абсолютно нестерпимым, и он, не в силах сдерживаться, повёл несколько раз тазом, потираясь о сочный крепкий зад бывшего одноклассника, размазывая липкую смазку по и без этого влажным трусам. Ощущение движений чужого члена между булок видимо подстегнуло страх Ивана, потому что тот сразу перестал бороться, обмяк и как-то жалко заскулил. Мелкие хрящи под его руками шевелились все слабее, но остановиться он уже не мог. Его пальцы сжимались капканом на подбородке Ивана, ощупывая углы его челюсти и впиваясь ему в кожу. Чувствуя всем телом отчаянный трепет полного ужаса сердца парня, чувствуя, как его жизнь буквально течёт в его руках, Юстас был готов кончить от одного этого сводящего с ума чувства… но тут резкая боль ослепила его. Чужие руки вихрем налетели на него, схватили за волосы, за плечи, и стащили со съежившейся добычи, опрокинув его на землю. Его добычи.       Сдерживаемый чужими руками он видел, как товарищи Ивана оттаскивают его прочь, стараясь как можно сильнее увеличить расстояние между ними. Он кое-как освободился, и поднялся на ноги, пошатываясь. Голова кружилась от затопившего его внутренности адреналина, помутневшим взглядом он выхватил из окружения то, как Ивана трясут и бьют по щекам товарищи, пытаясь привести его в чувство. Кто-то из его знакомых говорил ему что-то, но он не понимал ни единого слова. Он отупело вглядывался в его лицо, пытаясь сфокусироваться и понять хоть что-то, но тут он резко отшатнулся, пропуская вперёд сопровождающих Ивана. Тот стоял чуть поодаль под их защитой, пошатываясь, и, увидев, что Юстас на него смотрит, потирая шею хрипло и надрывно закричал: - Больной!!! Ты больной!!! Те пизда, гандон конченный!!! Те пизда слышишь меня!!! Урод сука! Убью!!!..       Его друзья потащили его за собой, удаляясь, видимо решив, что если вдруг начнётся разборка, то остальные присутствующие вступятся за своего знакомого. Юстас смотрел им вслед наслаждаясь победой, но тут звенящая тишина привлекла его внимание. Обернувшись, он понял, что на него обращена целая дюжина шокированных взглядов.       Все молча смотрели на него, и ему почему-то стало казаться что он опять сделал что-то не то, что следовало. Наконец кто-то прервал молчание: - Чел… это... было слишком. - Да, это что вообще было!?! А если он пойдет в ментовку? С мусорами давно не общался? - Он не пойдет. Он же мужик. И он сам напросился. - И за это надо было пытаться его задушить?!? - Он первый начал.       Почему-то ему больше не казалось, что его товарищи на его стороне. Ну и ладно. Он шмыгнул носом и осознал, что на него по-прежнему все настороженно смотрят. На секунду весь мир застыл от липкого страха. Они что… Он в ужасе посмотрел вниз, чтобы проверить, насколько заметен его стояк, и увидел, что кровь всё это время текла у него из носа, залив весь перед куртки и оставив алые пятна на снегу вокруг. Ой. Облегчённо выдохнув от такого удачного стечения обстоятельств, он решил воспользоваться этим предлогом покинуть ставшую непривычно тихой тусовку: - Я это… пойду домой наверн, ополоснуться надо. - Э… ага, да давай - Давайте, до завтра, наверное, ну или до встречи там.       Покидая ставшую непривычно тихой тусовку, он порадовался тому, что решил надеть сегодня свободные штаны. Убедившись, что на него больше не смотрят, он украдкой понюхал свои пальцы и лизнул их. Оставшаяся на них горечь пота снова кружила ему голову и колола язык, отзываясь сладостно-тягучим спазмом внизу живота. Запах поверженного Ивана лип к его одежде, окутывая его тонкой аурой победителя, и он поторопился домой, стремясь скорее оказаться в безопасном уединении своей комнаты чтобы неистово передёрнуть.