Веледар

      Гости прибыли под вечер. Сперва к Вадиму взмыленный гонец прискакал, доложил, что соседский ярл на подходе. Начальник стражи тут же велел трубить общую готовность. Последние зеваки были выгнаны с главной улицы, а огромные ворота приветливо распахнуты. И вскоре в черту города ступил Ратмир со своей дружиной.       Вадим ожидал на ступенях дворца, с которых открывался хороший вид на вереницу прибывших: сперва показались его солдаты, отправленные накануне встречать ярла, затем за их спинами замелькали чужие доспехи. Неспешным конным шагом все воины продвигались к дворцу.       Когда они приблизились, Вадим, наконец, разглядел их ярла. Ратмир, окруженный своими дружинниками, восседал на гнедом коне, одет был так же, как и воины его, но все выдавало в нем правителя. Острый цепкий взгляд был направлен строго вперед: Ратмир не выискивал в чужом городе опасностей, целиком полагаясь на свою дружину. Широкие плечи были расправлены, а спина пряма, будто не скакал ярл много дней на своем коне под жарким солнцем, будто не ночевал в поле у костра в окружении воинов…       Вереница приблизилась к дворцу. Вадим уже поднял руку, чтобы подать сигнал конюхам, ждущим неподалеку, чтобы они готовились лошадей и своих, и чужих, увести: накормить, напоить… Но тут взгляд его снова скользнул по доспехам чужой дружины, и что-то Вадима кольнуло. Он моргнул, присмотрелся внимательнее, но так и не понял, что именно привлекло его внимание. Махнул, наконец, рукой, и конюхи тут же засуетились, по очереди уводя лошадей от тех воинов, что спешиться успели.       На ступени в окружении нескольких стражников вышел Агвид, одетый в богато расшитый кафтан с высоким воротником (1). А навстречу ему уже поднимался Ратмир с двумя дружинниками за плечами. Ярлы встретились на середине, но лица их оказались на одном уровне. Ратмир был выше, шире в плечах, да к тому же весьма молод. Вадим знал, что и двух лет не минуло, как он унаследовал престол своего почившего отца. — Приветствую тебя, великий Агвид, — молодой ярл слегка кивнул и снял шлем. По плечам рассыпались светлые волосы, слегка влажные от пота, а яркие глаза, не затененные венцом, тут же показались обманчиво открытыми и добродушными. — И я приветствую тебя, Ратмир. Проходи в мой дом и будь моим гостем, — Агвид повел рукой, широким жестом указуя на высокие резные двери позади себя.       А дальше для Вадима началась обычная суматоха, связанная с приездом гостей, только указы раздавать надо было куда быстрее обычного, ведь Агвид зачем-то хотел своего начальника стражи подле себя видеть.       Из Ратмировой дружины в тридцать воинов только несколько последовали за своим ярлом во дворец. Остальных было велено разместить на отдых в гриднице, хорошенько накормить да дать отдохнуть с дороги.       На ходу раздавая указания своим подчиненным, Вадим шел следом за двумя ярлами в главный зал. Большой стол был уже накрыт белоснежной льняной скатертью да серебряной посудой с закусками уставлен. Незаметными тенями скользили по залу слуги, завершая последние приготовления.       Агвид уселся во главе стола, по правую руку от себя посадил гостя с его дружинниками, а по левую — советников своих. Вадим привычно занял пост у пустующего ныне трона за спиной у своего ярла, но Агвид развернулся, отыскал его глазами и указал на место за своим столом. — Садись, Вадим.       Такого стражник не ожидал, замешкался на секунду, за что заслужил насмешливый взгляд от одного из дружинников Ратмира, лицо которого по-прежнему частично было скрыто шлемом, а потому Вадим только и смог увидеть, что кривую усмешку на полных губах. Быстро взяв себя в руки, мужчина прошел к столу и сел на лавку возле одного из советников Агвида.       И потекли неспешные разговоры о делах насущных: «Как дела у вас нынче в государстве?»; «Богатый ли урожай ждете?»; «У нас все слава богу, а вы как доехали?» и иже с ними. Вокруг стола тихо сновали прислужницы, воинам и советникам вина в кубки подливали. Закуски убрали, подали жареного порося. В углу зала примостился гусляр, принялся не спеша струны нащипывать.       Вадим кубок к губам подносил, да вина не пригубил даже, и каждое слово ловил из разговора, но не понимал пока, что именно Агвид до него донести хотел.       Так уж вышло, что дружинник, усмехнувшийся над Вадимом, сидел теперь напротив, и стражник принялся его украдкой рассматривать. Тень от венца шлема падала на довольно молодое лицо, мешая разглядеть черты, но Вадим понял, что этот воин еще совсем юн: кожа белая, гладкая, ни пушинки над верхней губой, не говоря уж о щетине; пальцы на руках длинные, тонкие, и запястья какие-то птичьи; видно, что высокий, но плечи узки, шея какая-то лебединая… Подросток.       Дружинник заметил, что Вадим его рассматривает, и показал в быстром оскале мелкие белые зубы. Стражник смущаться не стал, но взгляд отвел. Тем более разговор за столом, кажется, перетек в более любопытное русло. — Великий Агвид, — Ратмир жестом подозвал к себе прислужницу с кувшином вина и протянул ей свой опустевший кубок. — Твоя слава идет впереди тебя, молва о твоих ратных подвигах не угасает. Будучи еще ребенком я мечтал увидеть в бою такого славного воина, как ты. И не прощу себе, если не попрошу тебя о дружеском поединке. — Что ж, Ратмир… Ты опоздал со своей просьбой. Мои лучшие годы остались позади, и теперь я едва ли стану для тебя достойным противником. Не проси боя, если только не хочешь потешиться над стариком, — Агвид хрипло рассмеялся и продолжил: — Однако и о воинах твоего государства идет молва. Я слыхал, что они рождаются с мечом в руке, и их с детства пестуют в сражениях. Хочешь поединка? Выстави своего воина против моего. — Годится, — кивнул Ратмир, а затем кивнул дружиннику, сидящему напротив Вадима.       Подросток с готовностью вскочил с лавки, перешагнул ее, натянув ткань своих штанов оленьим коленом, и отошел подальше от стола, туда, где было свободное место.       Агвид распорядился, чтоб принесли тренировочные мечи, а сам повернул лицо к начальнику своей стражи: — Вадим. Уважь гостя.       Брови стражника против воли взлетели вверх, но он послушно встал и двинулся к месту предстоящего поединка. Противник его стоял спокойно, скрестив руки на груди, и снова кривил губы, на этот раз презрительно.       Все, сидящие за столом, повернули лица к воинам, ожидая зрелища, и даже гусляр позабыл о своем инструменте, уже не играл, а только слабо пощипывал струны, сосредоточившись на предстоящем действе.       Вскоре принесли деревянные мечи, и дружинник Ратмира тут же принялся крутить полученное оружие в руках, взвешивать на ладони. Потом кивнул самому себе будто удовлетворенно, и выставил меч перед собой, показывая свою готовность к бою.       Вадим закусил губу, еще раз окидывая подростка оценивающим взглядом, снова подмечая небольшой вес, тонкие запястья и слабые колени. Затем кивнул одному из своих, жестом попросил одолжить шлем.       Стальной наносник неприятно царапнул переносицу, угол обзора уменьшился, и для Вадима во всем зале остался только один человек — его соперник. Мужчина поднял меч перед собой и приготовился к бою. — Ну, что ж, — усмехнулся Агвид и на правах хозяина скомандовал: — Начали!       Подросток двинулся по кругу, изящно переставляя узкие ступни одну за одной. Несмотря на повисшую в зале тишину шагов его практически не было слышно. Вадим в танец не включился, остался стоять, следя взглядом за этими ногами.       Шаг… Шаг… Шаг-шаг-шаг к нему, выпад! Стук деревянных мечей эхом взлетел под своды зала, Вадим отбил атаку легко, сила удара была невелика. Либо соперник только пробовал его на вкус, либо ему не хватало мяса на цыплячьих костях, чтобы бить сильнее.       От ответного удара пацан легко уклонился, по-кошачьи прогнув спину, и попытался достать Вадима ударом снизу, но стражник вывернул кисть, подставляя под атаку сильную сторону меча (2).       Противник отступил на пару шагов, белозубо оскалился. Затем с силой топнул ногой, дернулся телом… Вадим даже бровью не повел. Дешевая уловка. Снова стал следить за ногами.       В зале стояла гробовая тишина, прерываемая лишь стуком мечей. Гусляр окончательно забросил свой инструмент, и даже прислужницы уже не сновали ежеминутно между гостями, потому что гости на время позабыли про вино.       Подросток скалился снова, чего-то выжидал, слегка водя деревянным клинком из стороны в сторону, будто подманивая Вадима. А затем его узкие ступни снова устроили чехарду друг с другом, подбираясь к стражнику для очередной атаки.       И танец боя начался, закрутился в полную силу, разрывая тишину глухим стуком деревянных клинков. Удары посыпались на Вадима один за одним, а соперник змеей вился вокруг, бил-уклонялся, бил-уклонялся… А потом просто бил, потому что стражник уже не успевал отвечать на атаки, ему оставалось только обороняться.       Ох, какой это был смертоносный вихрь, даром, что с деревяшкой вместо нормального меча. Парень не двигался, а будто перетекал из одного положения в другое, продолжая каждое предыдущее движение следующим, и все это напоминало ритуальный танец, древний, как сама жизнь. Ступни порхали по полу птицами, так, что стражник почти слышал таинственную музыку, что сопровождала этот танец, превращая соперника в ураган из ударов, каждый из которых мог бы стать последним в реальном бою…       И Вадим уцепился за эту манеру боя, понял правила, поймал ритм, уклонился, пропуская перед лицом острие вражеского меча… И тут же атаковал в ответ, ударяя в основание крестовины, суша подростку руку, а следом толкнул его плечом в узкую грудь…       Соперник глухо рыкнул высоким голосом, и отлетел назад, тряся ушибленной кистью, а Вадим умело скрыл свое ликование, продолжая неотрывно следить за ним.       Но ликование это длилось недолго… Парень осклабился и легко перекинул меч из правой, пострадавшей руки в левую, крутанул кистью, выписывая в воздухе замысловатую петлю, а затем поманил Вадима к себе. Это стало для стражника неожиданностью: с левшами он в бою встречался, но с обоерукими ни разу… Замешкался на мгновение, но затем купился…       Шаг, второй, и Вадим ударил сверху, в полную силу, стремясь обрушить на врага свое преимущество, но тот крутанулся на одной ноге, ловко уходя из-под атаки, атакуя в ответ. Вадим вскинул оружие на уровень лица, защищаясь от ложного, как оказалось, выпада…       В следующее мгновение вражеский меч немыслимым образом изменил линию удара, лезвием цепляя крестовину, вырывая оружие из руки стражника…       Деревянное острие уперлось Вадиму под подбородок, а секунду спустя глухо стукнул его меч, падая на пол позади соперника.       Наступившую после этого тишину разорвали размеренные хлопки. Это Агвид встал со своего места, выражая удовольствие от увиденного боя, а за ним повскакивали с лавки все его советники, улыбаясь и тоже хлопая победителю. — Недурно, Маина, — молвил Ратмир, оставшийся сидеть неподвижно. — Но ты можешь лучше.       Хлопки тут же стихли, а подросток отступил от Вадима, опуская меч, и сдернул с головы шлем…       Белее снега длинные волосы рассыпались по его нешироким плечам, а светлые, почти прозрачные глаза, насмешливо уставились на Вадима. — Прости меня, мой ярл, — ответила женщина, одетая в доспехи воина. — Я выпила слишком много вина. А этот человек очень хорошо сражается.       Вадима будто ударили под дых. Он перевел растерянный взгляд на Агвида, но тот был растерян не меньше, а кто-то из его советников даже позволил себе негромко ругнуться. Маина же вручила слуге деревянный меч и вернулась за стол. — Ну, Ратмир, — отмер, наконец, старый ярл. — Удивил, так удивил. Получается, у тебя даже девки дерутся лучше моих солдат? — Не обижай своего воина, великий Агвид. Маина лучшая в моих рядах, а он ее все же достал разок. Вадим мысленно скривился от этих слов, но быстро взял себя в руки. Вернулся за стол, косясь на девушку. — Где же ты взял такую чудь белоглазую? — не успокаивался Агвид, тоже рассматривая гостью, как товар на рынке рассматривают. — Где взял, там больше нет, — хохотнул Ратмир. — А вообще занятная история. Она попала рабыней к моему отцу, да упокоит господь его душу, когда ей едва пятнадцать стукнуло. Уже тогда была недурна собой. Белая вся, как снег, глаза хрустальные. Отец решил, что такая диковинка неплохо среди его наложниц смотреться будет. Вот только Маина, как батюшка к ней сунулся, нос ему сломала. Да и стражникам, которые прибежали ее утихомиривать, досталось. Еле скрутили чертовку. — И что же? — Агвид подался к собеседнику через стол, желая дослушать историю. — Отец мой мудрым человеком был. Не стал девку ломать. Отправил на обучение ратному делу. Она всю последующую жизнь наравне с мужиками тренировалась, сражалась, тумаки получала. Но такая судьба устроила ее гораздо больше, нежели подстилкой быть…       Маина сидела, как ни в чем не бывало, будто не о ней разговор шел. Прихлебывала из кубка. И рожицу Вадиму скорчила, когда снова его взгляд на себе поймала. А Ратмир продолжил без всякого перехода: — Собственно, за этим я к тебе и приехал, Агвид. — Девицей своей похвастаться? — Нет. Союз с тобой заключить хочу. И в доказательство своих честных намерений предложение тебе сделать. — Какое? — Присылай своих воинов в мой приграничный гарнизон. Мои дружинники их обучать будут. А может и сами чему научатся. Маину ты видел, и увиденное тебе понравилось, не отрицай. Я велю, и она лично твоих воинов пестовать станет.       Агвид молчал, сверлил соседа своим стальным взглядом да пальцами по столу постукивал, а Ратмир дальше соловьем заливался: — Ты же слыхал, как у нас все устроено. Дети еще пешком под стол ходят, а уже сражаться умеют. У тебя большая армия. У меня — искусная. Представь, что будет, если мы объединимся! — Ничего не будет, — отрезал Агвид, а затем улыбнулся натянуто, одними бледными губами. — Такие вопросы, уважаемый сосед, так просто не решаются. Пусть люди наши пьют, едят и веселятся. А мы пойдем, с глазу на глаз потолкуем.       Ратмир прищурился нехорошо, глотнул из губка, покатал вино во рту, а затем ответил: — Будь по твоему, Агвид. Пойдем, потолкуем.       Вадим дернулся, было, с лавки вслед за своим ярлом, но тот качнул головой: — Не надо. Здесь будь. И ушел прочь из зала, уводя Ратмира за собой.

***

      Народ веселился. Музыкантов в зале прибавилось, и гуслям теперь вторили лира да свирель. Лучшая Агвидова баятельница (3) пришла потешить гостей, затянула песнь какую-то, и разговоры в зале постепенно стихли. Почти все мужики были уже изрядно пьяны, а потому нежный девичий голосок, эхом порхающий у высоких сводов, разил их в самое сердце: … и на третию ночь воин зверя сразил, И умылся в крови, что как лед холодна. И мечом он звериное сердце пронзил Ночью темною, что как молоньица (4) зла…       Вадим вина не пил и песен не слушал. Сидел за столом, как на иголках, нахмурившись, ждал возвращения своего ярла, но тот все не шел. Стражник тешил себя мыслью, что разговор у Агвида с Ратмиром тяжелый да долгий, но это не помогало.       Чтобы отвлечься как-то, он принялся взглядом по залу водить: проверил выправку воинов своих, несущих пост; оглядел советников Агвидовых, которые все, как один, слушали баятельницу, затаив дыхание; пересчитал ступеньки, что к трону Агвидову вели, и свечи, что зажгли слуги, когда за окнами стемнело. Принялся людей считать. И не досчитался… Выпрямился на лавке, стремясь оглядеть весь зал поверх чужих голов, заглянуть во все темные углы. Ошибки не было. И Маины тоже.       Вадим уперся ладонями в стол, встал медленно, решая в уме, как быть. Мало ли, воительница Ратмирова по нужде отошла… Но беспокойство не оставляло его, ворочалось в груди стальным ежом. И он решил, что только дойдет до покоев ярла, только убедится, что все в порядке, и сразу вернется в зал.       Проходя мимо одного из своих стражников, Вадим остановился, спросил тихо, не видал ли тот, как беловолосая женщина выходила. Стражник видал, да толку? Она выскользнула за резные двери и растворилась в темноте коридора.       Баятельница все тянула свою печальную песнь, и мужики внимали: … девы пламенной длань горячее огня, И богаты дары, что у зверя в груди. Дева зеленью глаз лишь коснется тебя, Твоим именем страшной накличет беды…       Одни утирали скупую мужскую слезу, другие пытались подпевать грубыми, нетрезвыми голосами, и никто из них не обратил внимания на уход Вадима.       Длинные переходы дворца были безлюдны, все слуги суетились сейчас на пиру, и шаги Вадима гулко отдавались от стен. Он старался идти размеренно, но то и дело шаги его ускорялись, срывались на бег. Беспокойство гнало вперед злой плетью между лопаток, а рука сама собой тянулась к мечу на поясе…       Вадим резко остановился, заставляя себя успокоиться. Вдохнул глубоко несколько раз, а затем снова пошел вперед, ступая уже осторожно, почти неслышно. Нечего Агвиду знать, что он ослушался приказа оставаться в зале и шатался теперь здесь, движимый, как истеричная баба, какими-то глупыми предчувствиями.       Он крадучись преодолел последний переход перед покоями правителя, уже слыша невнятные голоса двух ярлов, повернул за угол… И нос к носу столкнулся с Маиной. — Ты что здесь.., — но кончик кинжала уперся ему в горло, а белые глаза оказались так близко, что можно было бы рассмотреть их до мельчайших волокон в радужке, если бы не темнота.       Прошло несколько долгих секунд, и воительница чуть отстранилась, приложила палец к пухлым губам и кивнула на свой нож. Вопросительно приподняла белесые брови.       Вадим упрямо сжал рот, удерживая в себе рвущиеся наружу ругательства, но кивнул в ответ. С кинжалом у горла не повоюешь. — Не серчай, стражник. Я все объясню, — шепнула ему женщина, пряча свое оружие в набедренные ножны. — Уж постарайся, — прошипел Вадим. — Я сюда пришла втайне от Ратмира. И я не покушаюсь на жизнь твоего ярла. Я просто хочу… услышать кое-что. Про ведьму. Не выдавай меня. — Белены объелась? — начал, было, Вадим, но осекся. Уставился на Маину так, будто увидел впервые, переспросил: — Ведьму? — Да. Иди сюда, слушай, — и она панибратски ухватила его за руку, потащила ближе к дверям в Агвидовы покои.       Вадим, конечно, должен был ее остановить, сдать с потрохами ее же ярлу или, на худой конец, отвести обратно в зал. Он должен был хотя бы возмутиться наглым поведением этой девки, но все эти долги перед правителем и самим собой были начерно перечеркнуты именем, которое донеслось до его слуха сквозь двери Агвидовых покоев: -… Селена.       Стражник замер, как хищник, почуявший угрозу, не в силах совладать с собой, гадая, какого рожна Агвид обсуждает с Ратмиром Селену, если тот союз заключать приехал. А Маина уже приложилась ухом к дубу двери и жестом поманила его ближе. И Вадим пошел, как зачарованный. — И что она? — донесся до его слуха голос Агвида. — Да навела знатного шороху в твоем городе. У советника моего зуб в дороге заболел, вот мы и заехали небольшим отрядом, чтоб народ не пугать. Спросили за ведьму, а нам такое поведали.., — Ратмир рассмеялся бархатно и продолжил: — Местную ведунью старухой обратила и колдовского дара лишила. — Вот как. Я ее с поручением послал, а она развлекается. — Ты подожди ворчать. Я тебе главного не сказал, — Ратмир выдержал небольшую паузу. — Мы ведунью ту позже в окрестных лесах нашли. — И что? — Живую. Не обманул ты меня, Агвид…       Сердце Вадима подскочило куда-то в горло и забилось там, а в ушах звон поднялся. Черт его знает, зачем правители обсуждают это. Он услышал главное — Селена жива. И новость эта приятным теплом теперь разливалась по телу. Он выдохнул излишне громко, чем заслужил укоризненный взгляд от Маины. А ярлы продолжали свою беседу… -… все сделал для твоего удобства. На самую границу его сослал. Предупредил, что на него нужны лучшие воины, — голос Ратмира теперь был слегка раздражен. — Это и были мои лучшие воины! — а вот Агвид откровенно злился. — Он тринадцать человек положил! — Что ж. Мой лучший солдат стоит тринадцати твоих лучших, — захохотал молодой ярл. — Да не куксись ты, Агвид. Знаешь же сам, что окупится все сторицей: ты дар получишь, а я от щенка избавлюсь. И разойдемся миром. — Ко мне в столицу ты на кой приперся? Что еще за гарнизон? Какие еще тренировки? — А ты думал, я к тебе в лапы и дар, и парня отпущу? Нет уж, вместе встречать будем. Так что собирай солдат. Пусть вон Вадим твой их возглавит, приглянулся он мне, толковый, вроде. По крайней мере, меч умеет держать…       Голос Ратмира внезапно стал приближаться, и Маина среагировала мгновенно: ухватила Вадима за плечо, дернула, увлекая за угол…       Скрипнули, распахиваясь, дубовые двери. Послышались неспешные шаги двух ярлов, разговор которых переключился теперь на какую-то отвлеченную тему, но стражник и воительница уже ускользали по темным переходам, и Вадим даже перестал задавать себе вопрос, зачем ему это надо было: укрывать ее да еще и самому чужие разговоры подслушивать. Он просто понял, что обо всем этом они оба молчать будут. И его это устроило.       Маина остановилась только у дверей в главный зал, и Вадим чуть не влетел в ее спину. Замахал руками, стремясь сохранить равновесие. А женщина обернулась к нему, пронзила хрустальным взглядом. Полные губы растянула насмешливая улыбка, которую она тут же указательным пальцем перечеркнула. И Вадим кивнул, соглашаясь на ее просьбу. Воительница впорхнула в зал, а стражник задержался, скользнув взглядом по ее доспеху.       И вспомнил, наконец, где он прежде такой же доспех видел. (1) Козырь — стоячий, богато расшитый воротник. (2) Сильная сторона меча — более широкая, ближе к крестовине. Ее зачастую даже не затачивали. (3) Баятель — певец и сказитель у древнерусских славян. (4) Молоньица или Молонья-царица — грозная владычица молний.