Веледар

      Меня разбудил какой-то глухой, монотонный звук, смутно знакомый, но все равно до конца мною не узнанный. Пришлось открыть глаза.       Некоторое время я разглядывала потолочную балку из гладко отесанного светлого дерева, украшенную какой-то замысловатой росписью, с торчащим в ней крюком для зыбки. Потом до меня дошло, что со звуками все в порядке, просто мне уши заложило. Впрочем, были проблемы и посерьезнее, например, жуткая тошнота и слабость в теле, так что двигаться я не спешила. Вместо этого судорожно принялась соображать, где я и как сюда попала.       Мы же в лесу были… А теперь в доме каком-то. Получается, мне удалось ту магию разрушить? А где тогда Вель с Дмитрием? Нет, оглядеться все-таки придется.       Я медленно, борясь с тошнотой, повернула голову набок. Взгляду моему предстала светлая горница с большой печью, а у печи — женщина в годах, толкущая что-то в деревянной ступке. Так вот что это за звук…       На лавке у входа сидел Вель. Дремал, свесив голову и привалившись плечом к стенке. Будто почувствовав мой взгляд, вздрогнул, просыпаясь, заморгал часто и тут же кинулся ко мне. — Очнулась, — его глаза быстро забегали по моему лицу, будто отыскивая что-то. — Где я? — слова давались нелегко, наждаком драли пересохшее горло. — В доме у местной знахарки. — Ты еще ответь, что на лавке, — проворчала я и попыталась сесть. — Что за место? Не должно же быть жилья на нашем пути. — Тебе нельзя вставать, ты слаба еще слишком, — руки наемника мягко, но настойчиво уложили меня обратно. — Ты на вопрос ответь, а кудахтать надо мной потом будешь. Где мы? Вель обернулся на женщину, а та улыбнулась ему ласково и приятным, грудным голосом молвила: — Пойду, воды принесу. А вы пока поговорите, — и исчезла за дверью.       Я вдруг заметила, что под глазами наемника залегли глубокие тени, а белки покрыты мелкой, кровавой сеткой. — Ты когда спал последний раз? — я протянула руку, погладила впалую щеку. — Да вон, на лавке немного вздремнул, — отмахнулся он, перехватил мою ладонь, прижался губами. — Как я спать могу, когда ты… такая. — Какая? — Полумертвая. Дмитрий тебя поцелуем будить порывался, да зубы ему дороги, оказывается. — Так что случилось? Там, в лесу… — Ну… Ты колдовала, и дрянь та дымиться начала, загорелась даже. Но потом ты в обморок хлопнулась, и она снова целехонька. Я тебя схватил и к реке… — А как же ты из круга выбрался? Вель вздохнул, виновато отвел глаза, забормотал оправдания: — Я думал, что все уже… Ты и не дышала даже толком, что мне делать было? Я про воду текущую сообразил. А там и Митька меня нагнал, слова нужные сказал… — То есть, — медленно протянула я. — Мы сейчас в том самом селе, куда я ни при каких условиях попадать не хотела? — Ага… — Я чуть на тот свет не отправилась, чтобы мы здесь не очутились! — что-то внутри меня оборвалось и рухнуло вниз, как в кипяток. — Угу… — А стоило мне сознание потерять, как ты сам меня радостно сюда притащил! — А у меня выбор был?! — Вель разозлился, губы упрямо сжал и уже смело встретил мой взгляд. — Круг разрушить не удалось, так надо было там и пропадать?! — Что ж ты у реки той не остался? — я прикрыла веки, снова ощущая, как тошнота к горлу подкатывает. — Так ты в себя не приходила, а я не лекарь! Вот и потащил тебя в село, знахарку отыскал. И зря ты волнуешься, все здесь в порядке. Мне Янина рассказала… — Кто? — Знахарку так зовут. Так вот, у них тут давным-давно колдунья жила. Она ту ловушку в лесу сделала, потому как обитало там чудище какое-то. Людей жрало. Многие там пропали: и охотники, и грибники, и просто проезжий люд. Вот ведунья и озаботилась, чтобы никто той дорогой не ходил, только через село. — Что ж это за чудище такое? — фыркнула я. — Уж не змей ли Горыныч? — Мне откуда знать? — поморщился Вель. — Да и неважно это. Янина нас приютила по доброте душевной, даже за постой брать отказалась. Отлежишься, в себя придешь, и мы дальше двинемся своей дорогой. — Я надеюсь, ты не разболтал ей, что я ведьма? — Ты за кого меня принимаешь? — наемник нарочито надул губы. — Нет, конечно. — А как тогда ты объяснил, что с нами случилось? — прищурилась я, садясь, все же, на лавке, ибо лежать уже спина затекла. — Ох, если б я.., — вздохнул он, заботливо придерживая меня под локти. — Но мне не до того было, так что бугровщик наш перед Яниной соловьем заливался. Так что пусть сам тебе нашу новую легенду и повествует. — А где он? — спросила я, прекрасно понимая, что ничего хорошего от выдуманной бугровщиком истории ждать не стоит. — По селу все шастает, к людям пристает. Выведывает разное… — Дурью мается, — заключила я. — Слабо мне верится в историю с неведомым чудищем. Так что здесь себя вести надо тише воды, ниже травы. И уходить как можно скорее. — Завтра утром и тронемся. — Сегодня же, — не согласилась я. — Не получится. Я не спал толком, тебе тоже еще в себя прийти надо. Кроме того, в лесу вещи наши остались. Времени собираться у меня не было, сама понимаешь… — Какие именно вещи? — внутри у меня снова все обмерло. — Сумка твоя здесь, не переживай, — поспешил успокоить меня Вель. — А вот припасы съестные, меч мой, топорик… Все там. Мы и коня твоего оставили… — Прибью обоих, — сквозь зубы процедила я. -…он пришел сам! — наемник картинно от меня отшатнулся, закрываясь руками. — Собственно, сумка на нем и висела. Не губи меня, Селена, я тебе еще пригожусь! — он уронил голову на мои колени, затрясся. От смеха. — Паяц ты, недоделанный. — Почему это недоделанный? — Вель приподнял голову, кося на меня хитрым глазом. — Ну, переделанный, если тебе так больше по нраву. — Мне по нраву, когда ты меня по имени зовешь, — шепнул он, поднимаясь. Протянул ко мне руки, обнял. — А настоящее ли оно, твое имя? — я вздохнула, обмякла в этих руках и закрыла глаза. — Настоящее. Неполное просто. — А полное как? — Опять ты за свое, ведьма? — он усмехнулся, и его теплый выдох шевельнул мои волосы. — А как же. Змея, сбрасывая кожу, не перестает быть змеей. — Да какая же из тебя змея, Селена? — Ты же боишься меня до сих пор. — Никогда не боялся, — он обнял меня крепче, прижался горячими губами к моему уху и шепнул: — Велемир мое полное имя.

***

      Пока мы шли по селу, я с любопытством оглядывалась по сторонам, невольно ища здесь какой-то подвох. В историю с чудищем лесным ни на грош не верилось.       Село было явно зажиточным. Я, если честно, таких прежде не видала: избы все добротные, с крепкими, высокими воротами, резными наличниками и, о чудо, стекленными окнами! Такое я только у Агвида во дворце наблюдала, но он ярл, а тут стеклом в раме каждая изба похвастать может.       Улица, по которой мы с Велем шли, была еще страннее домов: широкая, с дощатыми настилами вдоль вытоптанной до песка дороги; трава перед каждым домом окошена, и селяне все в белом по своим делам снуют, при этом каждый поздороваться норовит и светится лицом, как золотой.       Вель радостно кивал каждому встречному-поперечному, не испытывая, кажется, никаких подозрений, и вел меня под руку к местному кузнецу, надеясь у него хоть какой меч купить.       По дороге нам и бугровщик подвернулся, довольный донельзя, будто его местные покусали. И был он не с пустыми руками: в подмышке зажимал какую-то доску квадратную, а на поясе болтался холщовый мешочек, в котором при ходьбе погромыхивало глухо что-то, судя по звуку, деревянное. — Селена! — радостно приветствовал он меня. — Давно в себя пришла? Как жива-здорова? — Спасибо, Митя, — я улыбнулась ему. — Вель сказал, что ты меня спас. Заговор нужный прочел. Повезло мне, что у тебя память такая хорошая, правда? — я подмигнула ему, а он чуть ли не впервые на моей памяти смутился, залился краской.       Наемник фыркнул так громко, что спугнул стайку кур, которые ковырялись в песке неподалеку, и красноречиво сжал кулак до хруста костяшек, но я одернула его взглядом. Ей-богу, если бы бугровщик за мной в бане не подглядывал, хуже было бы… — Куда путь держите? — поспешно спросил Дмитрий, желая, судя по всему, сменить тему беседы. — К кузнецу, — неохотно пояснил Вель. — Мне меч нужен новый. Да и коней неплохо бы переподковать, но это как успеется. — Так я с вами схожу, все одно делать нечего. Только я дороги не знаю. — Ничего, я разведал…       Мы двинулись дальше, уже втроем, и я стала наблюдать все новые странности: колодцы с деревянными оголовками, украшенными такой искусной резьбой, что и на дворе у ярла достойно бы смотрелась; местные девицы, женщины и даже старухи, щеголяющие в красиво расшитых платьях, будто к празднику нарядились; детки, снующие по селу, и почти у каждого в руках то пряник медовый, то свистулька глиняная с тонкой росписью, то спелое яблоко. Яблоки поразили меня особенно сильно, ибо не время им, еще только треть лета прошла… — Вель. — М-м-м? — наемник тут же наклонился ко мне. — Тебе знахарка про ведьму рассказывала, что тут жила. — Ага. — А сейчас у них ведунья есть? — Нет. А то бы я тебя напрямки к ней и понес. Она бы лучше сообразила, как тебя спасать. — Ясно…       Мы дошли до противоположной окраины села, где и обитал кузнец в добротном, как и все остальные, доме. Неподалеку особняком от жилья стояла кузня, коптила небо черным дымом. Кузнец явно работал: до нашего слуха долетал размеренный металлический звон.       Когда мы к нужному дому подходили, я заметила большой валун в узком проулке между двумя избами, притормозила. Камень, судя по всему, лежал здесь уже давно: успел основанием в почве утонуть и порасти мхом. На его поверхности смутно проступала истершаяся руна.       Я высвободила у Веля свою руку, подошла ближе и присмотрелась. Руна была очень знакомой, я сама такие иногда рисовала на небольших чурках, которые пастухи потом расставляли на границах пастбищ, чтоб скотина не разбегалась. Только тут знак немного иной был… — Что там? — заинтересовался наемник, да и бугровщик тоже поверх моего плеча взглянул. — Да так, — отмахнулась я. — Пошли, а то время к полудню.       Под навесом кузницы мы нашли ее хозяина: мужика, не ниже ростом, чем Вель, а в плечах даже шире, и с бородой до груди, заплетенной в две толстые косы цвета меди. Выдающийся нос был испачкан сажей, что придавало кузнецу почему-то добродушный, несмотря на его внушительную фигуру, вид.       Рядом с ним скромно топтался еще один мужик, тоже весьма богатырского телосложения, в длинной, до земли, черной рясе, поверх которой болтался большой нательный крест. — Здравствуй, мастер, — Вель слегка поклонился мужикам. — И ты здравствуй, святой отец…       Пока наемник с кузнецом любезностями обменивались, священник подошел ко мне, спросил заботливо: — Как ты, девица? Слыхал, что в лесу нашем с тобой беда приключилась. — Уже хорошо, спасибо, — я натянуто улыбнулась, стараясь не смотреть в его добродушные глаза. А ну как на исповедь пригласит… — Ох, кто бы нас от этого колдовства проклятого избавил, прости господи, — поп сплюнул через плечо и истово перекрестился. — Как же тебя угораздило-то? И раньше там люди блуждали, но до села нашего невредимыми добирались… — Так животина какая-то лесная раскопала яму на перекрестке, а там дрянь эта лежит, — вступил в беседу бугровщик, за что я ему была благодарна. — Дрянь? — живо заинтересовался поп, подался поближе, жестом поощряя Митю продолжать рассказ. — Ага, из костей и волос. Гадость жуткая. Вот невестушка моя и хватанула ее голыми руками. С детства ведь любопытная была, везде свой нос совала. Уж я ее отговаривал, да где там…       Дмитрий говорил, а у меня в ушах шумело от злости. Невестушка?! То, что в бане за мной подглядывал, я простила. Но это уже чересчур. Ох, и поболят сегодня чьи-то зубы… -… вы бы крестный ход какой туда снарядили, батюшка, — продолжал заливаться бугровщик. — Негоже это просто так оставлять, еще кто набредет да к праотцам отправится. — Да-да, — закивал священник. — Прав ты, добрый молодец. Надо, надо. — Освятить там все! — не унимался Дмитрий. — И табличку с предостережением повесить! И цепью оковать! — Ох, батюшки, — поп хлопнул себя по высокому лбу. — Заболтался я с вами. Кузьма! — Ага, — зычным басом отозвался кузнец, все это время беседовавший с Велем. — У меня ж петля на храмовой двери лопнула. Исправить бы. — Исправлю, отец. Сегодня же загляну, дай только с добрым молодцем дела закончить. — Конечно, — кивнул священник. — Пойду я, обедня скоро. Благослови вас бог.       Осенив всех одним размашистым крестом напоследок, поп отправился восвояси, и мы остались вчетвером. — Коней приводите, быстро управлюсь, — кузнец почесал в затылке мощной ручищей. — А вот с мечом сложнее. Не скуешь хороший меч за день, сами понимаете. — Понимаем, — кивнул Вель. — Готовые есть? — У нас село маленькое, воинов тут не водится, — развел руками Кузьма. — И что же? — наемник неожиданно хитро прищурился и одарил кузнеца улыбкой. — Скажи еще, что ты оружие не куешь. — Кую, — сказал, как покаялся Кузьма, склоняя большую голову. — Сам не ведаю, для кого, но люблю до смерти! — Похвастаешь? — лез под кожу наемник. — Уж я смогу оценить работу истинного мастера. — Эх, уговорил, велеречивый. Пошли! — и Кузьма повел нас в саму кузню.       Внутри душно было, как в бане, пылала печь. На верстаке рядом с ней заготовки разные разложены были, в том числе и стеклянные болванки, которые меня тут же заинтересовали. — Так это ты, добрый человек, все село остеклил? — как бы между прочим поинтересовалась я. — Я, — снова смутился кузнец. — Еще и бусы всякие девкам делаю и прочие безделицы. Они это дело любят, да и мне приятно со стеклом возиться. — Знатный ты мастер, — протянула я задумчиво. — У нас в столице и то такого нет. Ярл из соседнего княжества стекло покупал. Я слыхала, для работы такой очень сильный жар нужен… — А то как же! У нас тут печник живет — золотые руки! — принялся пояснять Кузьма. — Он мне горнило и сладил. Пышет — будь здоров!       Ты смотри, и кузнец-стеклодув тут у них, и резчик по дереву такой, что работой его залюбуешься, и чудо-печник… Прямо не приграничное село, а кладезь ремесленников. — Вот, — кузнец тем временем содрал какое-то грязное покрывало, под которым оказалась стойка с оружием. — Все, что есть. Смотри, молодец, любуйся.       Вель замер перед стойкой, деловито оглядывая представленный арсенал: пара мечей, несколько кинжалов, клевец, секира, шестопер… Я в этом была ни в зуб ногой, но выглядели железяки весьма искусно, украшены были узором тонкой ковки и притягательно поблескивали в печном свете. — Что скажешь? — Кузьма сложил на груди руки и выжидающе смотрел на наемника, не выражая, впрочем, никаких сомнений в произведенном впечатлении. — Я привык оружие в руках держать, а не разглядывать, — снова хитро прищурился Вель. — Вот стервец, а?! — восхитился мастер. — Твоя взяла! Выбирай орудие по душе и ай-да во двор. Потягаемся с тобой, и, коль победишь, задаром отдам. — Мы заплатим, мастер, сколько скажешь, — попробовала было вмешаться я. — Не продается, — твердо заявил он, тряхнув косами бороды. — Я в него душу вкладывал и отдам только достойному воину.       Мужики… Я примерила на себя этот принцип: «Здравствуйте, уважаемые, вот ваш камень с даром умершего родственника. Докажите-ка теперь, что достойны!». Бред… — Не все в нашем мире купить можно, — добродушно протянул кузнец, заметив выражение моего лица. — Чтобы мое оружие в руках держать, талант нужен, а он не продается!       Ох, милок, продается, да еще как. Жил бы ты в столице, и твои дары уплыли бы родне через мои руки за энную плату… — Не спорь, сестрица, — вступил Вель. — Неужели думаешь, что он меня одолеет? Без обид, Кузьма. — Не знаю, не знаю, — хмыкнула я. — Дмитрий тебе тогда знатно в ребра приложил. Бугровщик от моих слов не преминул гордо выпятить грудь. — Так я же… пьяный был, — наемник посмотрел на меня с укоризной, затем, наконец, определился с выбором.       Со стойки был бережно снят меч в длину руки. Вель крепко сжал рукоять, крутанул пару раз кистью, затем изящно подбросил клинок и поймал плашмя на ребро ладони, взвесил. Судя по тому, что я увидела, баланс у оружия был идеальный. Наемник снова подбросил его, поймал за рукоять и лезвие к глазам поднес. Чиркнул по нему подушечкой большого пальца, и в воздухе тоненько запел металл, свидетельствуя об остроте меча. — Хорош, — довольно улыбнулся Вель. — Ну, пошли, что ли? Потешу тебя боем в благодарность за меч. — Экий ты быстрый, — заржал Кузьма, беря со стойки шестопер. — Одолей сперва, а потом благодарить будешь. И не надейся на легкую победу. У меня отец войну прошел, научил сына кое-чему.       Мужики, радостно галдя, повалили во двор. Я осталась в кузне, закатила глаза и вздохнула тяжело, впрочем, тут же закашлявшись от копоти и жара. Пришлось тоже на свежий воздух топать.       Вель с Кузьмой вышли чуть ли не на середину улицы, и селяне, занимавшиеся поблизости своими делами, тут же все побросали, уставились с любопытством. — Хоть увижу, как братец твой мечом машет, — Дмитрий азартно потер ладони. — А то только разговоры одни.       Что верно, то верно. Мне самой интересно стало, хоть и тревожно. Все же кузнец — мужик здоровый. Да и шестопер у него немаленький. Таким один раз получишь — устанешь лечиться. Если вообще выживешь. Но с другой стороны, они же не всерьез?       Тем временем Кузьма стащил через голову рубаху, швырнул на траву и встал в стойку, крепко держа перед собой оружие. Вель, глядя на это, иронично приподнял хищную бровь, фыркнул: — Даже потеть не собираюсь, — и снова крутанул меч, с металлическим свистом рассекая воздух острым клинком. — Вот и правильно, — усмехнулся кузнец. — Я тебя быстрее достану, — и неожиданно резво для своей массы двинулся на наемника.       Шестопер ухнул в пустоту вместо плеча Веля, которое тот ловко убрал, ни шага в сторону не сделав, а затем меч наемника снова рассек воздух, метя в противника, но был встречен железом… Кузьма весьма ловко управлялся со своим тяжелым оружием.       Сила следующего удара была велика. Шестопер, встретившись с клинком, высек искры, но Вель даже не отступил, спокойно выдерживая натиск. Дернул рукой, отбрасывая вражеское оружие… А затем пошел полукругом, плавно перебирая ступнями, будто танцуя, водя перед собой мечом.       Кузьма крякнул, замахиваясь для следующего удара, и одобрительно хмыкнул, когда наемник снова увернулся, изящно выгнувшись, как дикий кот. — Драться будем или танцевать? — усмехнулся кузнец, передергивая плечами, готовясь для следующего удара. — У меня лишнего времени нет — обедня скоро. — Что ж ты сразу не сказал? — Вель сделал шаг, другой, легко, будто даже не касаясь земли, и обрушил на голову Кузьмы меч.       Тот задрал свой шестопер, стремясь защититься, но клинок неведомым образом изменил направление движения, и мгновение спустя острие уже смотрело кузнецу точно в кадык. — О как, — выдал тот, кося глаза на лезвие, отливающее серебром в свете солнца. — Ну, что? — спросил Вель, не спеша убирать меч. — Довольно? — Довольно.       Тогда наемник отвел острие, широко улыбнулся и протянул руку кузнецу. Тот пожал предложенную ладонь, рассмеялся радостно: — Да уж! Неплох ты, добрый молодец! Где так научился? Неужели в столице? — В детстве с пацанами палками махал, — притворно заскромничал Вель, чем вызвал новый приступ смеха у Кузьмы.       Я же оглядывала селян, которым тоже этот бой увидеть довелось. Выражения лиц у всех были радостные, веселые и… Жадные? — Не зря твой братец языком трепал. Могет драться! — бугровщик ткнул меня локтем в ребра, но я даже внимания не обратила.       Что-то здесь было не так. Неправильно. Все эти дома красивые, люди улыбчивые, не берущие платы ни за постой, ни за оружие… Все это выпадало из моей картины мира, сидело оскоминой на языке, мешалось бельмом на глазу. Слишком зажиточное село? Я будто знала, почему так, но облечь в слова никак не могла. — Забирай меч, заслужил, — Кузьма тем временем уважительно похлопывал Веля по плечу. — Заглянем в кузню, я для него и ножны сыщу. — Спасибо, — искренне улыбался Вель. — Дивный меч. Лучшего я прежде в руках и не держал. Отличный ты мастер! — Кто бы говорил, — ржал кузнец, уводя наемника обратно к своему дому. — Сам вон как дерешься! Экий одаренный. М-да, хороший у тебя дар…       Они еще обменивались какими-то любезностями, а позади скакал бугровщик, Веля поздравляя. Такой дружной компанией мужики и скрылись в кузне.       А я так и стояла почти на середине улицы, ибо от последней фразы кузнеца будто иглой в поясницу кольнуло.       И все в моей голове сразу же встало на места.