***
Кью едва не опаздывает к презентации, поэтому вылетает из такси ещё до того, как оно останавливается. Быстрым шагом он заходит в огромное высотное здание и, приложив пропуск к турникетам, мчится к лифтам. Они, конечно, скоростные, но в этот раз поездка до двадцать второго этажа кажется просто бесконечной. За три минуты до начала он забегает в кабинет своего босса и захлопывает за собой дверь. – Доброе утро, мистер Вог... а где все? Элиот Вог сидит за своим огромным белым столом, уткнувшись в огромный монитор с яблоком. Всё в этом кабинете огромное: окно, пафосная кофе-машина, шкаф во всю стену, где при желании можно спрятать небольшую армию. – Привет, Кью, они перенесли всё на завтра. Элиот поднимает голову от компьютера и смотрит на Квентина. Его глаза медленно округляются, и он плавно снимает крупные очки в серебряной глянцевой оправе. У Элиота хорошее зрение, просто ему нравится быть эффектным. Слишком эффектным. – Вау. – Что? – Мне кажется, я ни разу за два года не видел тебя в костюме. Элиот встаёт из-за стола. На нем серая рубашка с принтованным бордовым галстуком, графитовые брюки и изысканный фисташковый жилет на круглых блестящих пуговицах. – Ну я, вроде как, хотел произвести впечатление. – смущённо улыбается Квентин. – У тебя получилось. Щеки Квентина заливаются краской. Элиот неприкрыто его разглядывает и медленно подходит ближе. Кью хочется залезть под стол и спрятаться от этих пронзительных ореховых глаз, о которых он непростительно часто вспоминает по ночам с первого дня работы. И сегодня тоже. Элиот подходит вплотную и кладёт свои длинные пальцы, унизанные перстнями, на узел галстука Квентина. – Красивый. Его голос такой мягкий и тягучий, точно мурчание кота. Кью сглатывает и кивает с нервной улыбкой, принимая двусмысленный комплимент, адресованный галстуку. Или нет? Стук в дверь рушит все звенящее напряжение, и Элиот мгновенно убирает руку. В кабинет врывается его помощница Фен, тараторя что-то о финансовом отделе и зависших платежах, а Квентин быстро покидает кабинет, прямиком направляясь в сторону туалета. Он дрочит жёстко и быстро, перед глазами стоят пальцы и перстни Элиота в миллиметре от его горла. Кью чувствует себя подростком в самом расцвете пубертата и прыщавых узоров на щеках. Разрядка не приносит облегчения, и, кажется, ещё больше утяжеляет голову. С долей отвращения к себе, Квентин вытирает руки бумагой, натягивает брюки и вяло думает, сколько ещё будет длится эта нелепая влюблённость в босса. Хлопок входной двери заставляет Кью подпрыгнуть от неожиданности. Кто-то вихрем врывается в соседнюю кабинку и снова хлопает дверью. Слышится резкий звук растягивающейся молнии, плевок и... Квентин округляет глаза и закрывает рот ладонью, чтобы не выдать себя. В соседней кабинке кто-то определенно дрочит! Эта мысль почему-то дико его смешит, и он утыкается лицом в предплечье. В этом офисе что, вообще никому не дают? Тихие выдохи становятся чаще и резче, звучит едва слышное «Блять» и короткий глухой стон сквозь сомкнутые губы. Квентина словно бьет током куда-то под ребра, потому что этот голос он узнает из миллиарда. Нет никаких сомнений, что в соседней кабинке находится Элиот Вог. Элиот Вог, который отчаянно дрочит. Кью с ужасом закусывает костяшку пальца, почувствовав, что его член набухает в расстегнутых брюках от этих звуков. По позвоночнику бегут мурашки, которые сейчас больше похожи на иглы дикобраза. Очередной приглушённый ладонью стон из соседний кабинки заставляет Кью окончательно потерять самообладание. Он чувствует себя героем какого-то артхауса, когда медленно тянет руку к своей ширинке. Малейшее касание даже сквозь ткань трусов – и перед глазами рассыпаются искры. И Кью сдаётся. Он прислоняется лбом к стенке кабинки, обхватывает член ладонью и делает осторожное движение вверх-вниз, размазывая выступившую смазку. Ощущения настолько яркие, что с его губ срывается неосторожный вздох, но Элиот, похоже, не слышит. Кью представляет его во всех подробностях, жадно слушая его сбившееся дыхание. В голове вспыхивает его лицо, распахнутые в немом стоне искусанные губы, пальцы, скользящие холодными кольцами... О, боже. Квентин чувствует, как внизу живота завязывается обжигающий узел, ослепляющий и пожирающий к черту здравый смысл и осторожность. Он выдыхает слишком резко и зажимает рот рукой, молясь, чтобы его не обнаружили. Элиот что-то роняет, наверное освежитель воздуха или вазу с искусственными цветами с полочки над унитазом. Кажется, он окончательно плюёт на осторожность, уверенный, что в помещении никого нет. – Блять, блять, боже, Кью, блять... – он задыхается, и его голос взлетает выше, срываясь на дрожащий всхлип. В первую секунду Квентин думает, что сошёл с ума, когда слышит своё имя, а после кончает так, что валится на стенку, хватаясь рукой за унитаз. В соседней кабинке становится тихо. Кью замирает, завалившись на бок со спущенными штанами и зажатым ртом. Раздаётся звук отрываемой туалетной бумаги. Тихий шорох прерывает писк сенсорной кнопки слива и звук льющейся воды. За секунду до оглушающего хлопка двери, Квентин слышит, как что-то звякает о плитку на полу. Он быстро вытирается бумагой, застегивает брюки и выходит из своей кабинки, с опаской заглядывая в соседнюю. На полу в свете люминесцентных ламп блестит круглая металлическая пуговица с жилета Элиота.***
Квентин усиленно пытается делать свою работу, но текст на экране расплывается перед глазами. Если бы он не делил помещение с четырьмя коллегами и имел собственный кабинет, он бы давно забил на имитацию бурной деятельности и уснул в кресле. Утреннее приключение в страну Дрочляндию выпило из него все соки, и он без малейшего удовольствия целый день раскачивается на эмоциональных качелях. Стыд смешивается с восторгом и предвкушением, но вязкая тревожность периодически сдавливает горло. Часы не успевают пробить пять, а Квентин уже жмёт кнопку вызова лифта. Он быстро забегает в кабину, но, когда двери практически закрываются, в проеме показывается великолепная рука с такими же великолепными длинными пальцами, унизанными кольцами. – О, Кью. Уже уходишь? Элиот невозмутимо протискивается в лифт и жмёт кнопку 1. Квентин молча кивает и пялится на него, как на жареного кузнечика, которого он пробовал в Таиланде. Немного испуганно, но с вожделением. Босс снял жилетку, и теперь стоит одной в серой рубашке. Значит, заметил оторванную пуговицу. – А я решил размяться и сходить в Старбакс за кофе, а то сюда едет Марго. Если она не выпьет свой карамельный латте на миндальном молоке с тростниковым сахаром, то будет нудить весь вечер. Нам нужно сделать хулиард звонков и подписать столько же договоров, и я физически не вынесу, если она будет в стерво-настроении. Они смеются. Марго Хэнсон – лучшая подруга Элиота и соучредитель компании. И она действительно немного одержима этим странным напитком, для которого даже дорогущая кофе-машина из кабинета Элиота, оказывается, не слишком умела. Кью улыбается и впервые за два года работы в компании смотрит на Элиота почти не смущаясь. Неужели он и правда думал о нём сегодня утром, когда... ну в общем, тогда? Фантастика какая-то. Может он и не говорил его имя, и Кью просто послышалось? Лифт мягко звякает и открывает двери. – До свидания, мистер Вог. – Пока, Кью. – Элиот на секунду нежно сжимает плечо Квентина и направляется в сторону ресторанного дворика. Плечо Кью горит от прикосновения даже сквозь пиджак. Он словно во сне направляется к выходу. Подойдя к турникетам, суёт руку в карман за пропуском, и натыкается пальцами на что-то холодное. Пуговица Элиота. Не успев подумать, что он делает, Кью разворачивается и быстро направляется в сторону Старбакса. Элиот уже делает заказ, игриво улыбаясь бариста, и Квентин подбегает следом. – Мне то же самое. – Кью? Я думал, ты ушёл. – Совсем забыл кое-что доделать. – Что доделать? Что он там собрался «доделывать», Квентин ещё не придумал. Новый проект он начинает только через полторы недели, а для комиссии, которая сегодня их продинамила, всё давно готово. – Я... я покажу. – Как вас зовут? – вяло спрашивает бариста, недовольный, что флиртующего с ним Элиота отвлекли. – Кью. – отвечает за Квентина Элиот, не отрывая от него внимательного взгляда. Кью очень своевременно вспоминает утро и чувствует, как щеки заливаются краской. – Карамельный латте на миндальном для Бэмби, Пур Овер Верона для Элиота и Кью. Квентин достаёт телефон, чтобы заплатить за кофе, но Элиот лениво отмахивается, оплачивая заказ. – Что такое Пур Овер? – тихо шепчет Квентин, заставляя босса подавиться смешком. Они заходят в лифт, Кью осторожно нюхает свой стакан – вроде бы ароматно. На двадцать второй этаж они поднимаются в полной тишине и идут к кабинету Элиота. – Ну, что ты хотел показать? – Элиот улыбается и, поставив кофе на подоконник, облокачивается на стол. Вальяжно вытягивает свои длинные ноги и отпивает из стакана с нарисованными маркером сердечками возле надписи «Элиот». Кью злит такая наглость бариста, и он, дурея от собственной смелости, подходит к Элиоту и кладёт на стол его блестящую круглую пуговицу. Лицо босса остаётся совершенно непроницаемым. – Что это? – Ты прекрасно знаешь, что это. И откуда. Элиот не двигается. На его губах лёгкая улыбка, с которой можно и укачивать ребёнка, и жрать заживо своих конкурентов. – И чего ты хочешь, Квентин? Кью вздрагивает от этого Квентин, ведь босс называл его Кью с первой минуты их знакомства. Он делает неуверенный шаг вперёд, накрывая его руку своей, и понимает: сейчас или уже никогда. Элиот не двигается, наблюдая, как Кью забирает у него горячий стакан, притягивает за шею и жадно целует в губы. Резко вдохнув, Элиот мгновенно отвечает на поцелуй, запуская руки в волосы Квентина. Проталкивает язык ему в рот и кладет руку на шею, сжимая пальцами чувствительную кожу. Кью чувствует холодные кольца и совершенно теряется в пространстве от возбуждения, как вдруг Элиот отстраняется. – Ты не мог сказать раньше, что ты не... – Не кто? – Не натурал, блять. – Предпочитаю не вешать ярлыки. Элиот запрокидывает голову и хохочет так, что Квентин тоже не сдерживается от смеха. – Я два блядских года думал, что ты натурал. – Ты... думал про меня? – Квентин захлебывается воздухом, когда Элиот прекращает смеяться и нависает над ним. Вздыхает, качает головой и идёт к выходу. У Кью падает сердце, он сказал что-то не то? Но Элиот всего лишь поворачивает ключ, запирая дверь, и Кью вздрагивает в такт щелчку замка. В тишине кабинета он звучит громче, чем ядерный взрыв. Ему не послышалось! У Кью звенит в ушах от волнения, но когда Элиот возвращается и, прижав к столу его бёдра, мягко целует, он забывает обо всем. О своих тревогах, о смущении, о пуговице, которая со звоном падает со стола. Губы Элиота перемещаются на шею Квентина, который ведёт плечами и скидывает на пол свой пиджак. – Что за неуважение к Армани... – мурлычет Элиот, ловко развязывая галстук Кью и продолжая осыпать поцелуями его горло. Квентин снова чувствует налёт сюрреализма, не веря, что это происходит в реальности. Сердце стучит, как сумасшедшее, и он льнёт к Элиоту, аккуратно расстегивая его рубашку и проводя руками по его голой спине. Поднимает его голову за подбородок и целует так, что от этой близости у обоих щемит где-то в грудной клетке. Элиот прижимается к нему бёдрами, и Кью понимает, что у него уже стоит. Согнув ногу, он легонько проезжается коленом между ног своего возбужденного до предела босса, открыто наслаждаясь его реакцией – Элиот вздрагивает всем телом и тихо стонет в поцелуй. Расправившись с ремнём, Квентин суёт руку в его штаны, легонько поглаживая член через белье. Стоны и сжатые на его плечах длинные пальцы говорят, что он всё делает правильно. – Я слышал тебя утром. – вдруг шепчет Кью и запускает руку в трусы Элиота, касаясь голой кожи. А ведь ещё утром он думал, что никогда не признаётся в этом даже под дулом пистолета! От жарких выдохов в самое ухо его сердце стучит по рёбрам почти до физической боли. – Тебе понравилось? – Я еле выжил. – хмыкает Квентин, двигая рукой по члену Элиота. – Сам виноват, что... ох, блять... надел костюм. – Элиот разворачивается, усаживаясь на стол, и тащит Кью на себя. Обнимает его за плечи, откидывает голову, подставляясь под поцелуи, и шире расставляет ноги. Движения Квентина становятся резче. Ему приходится притянуть своего босса за шею и заткнуть поцелуем, потому что тот начинает стонать в открытую. Элиот не целует в ответ, просто горячо дышит Квентину в рот и закатывает глаза, прижимаясь к его груди. Он так близок, что перед глазами расстилается красная пелена, а кровь громко стучит висках. Рука Кью начинает неметь, зажатая между их телами, но он отчаянно скользит пальцами по члену Элиота, вдыхая его стоны и на века отпечатывая в памяти каждый из них. Ещё несколько движений – и Элиот кончает, обмякая в объятиях Квентина. Пальцы, рубашка – все перепачкано в сперме, и Кью понимает, что он никогда не чувствовал себя счастливее. Даже несмотря на свой каменный стояк, который агрессивно требует к себе внимания. – Если бы я знал, я бы надел этот костюм два года назад. Элиот смотрит Квентину прямо в глаза, прожигая до самого сердца, а потом стекает вниз, выпутываясь из его рук. Под изумленным взглядом Кью, он избавляет его от брюк и белья, разворачивает за бёдра, прислоняя к столу, и проводит языком по всей длине его стоящего члена. Кью настолько возбуждён, что тут же давится выдохом и так сильно хватается руками за стол, что костяшки пальцев белеют. Два года он дрочил на босса, представляя его во всех видео с гей-порно, которые тайком смотрел по ночам, а сейчас он стоит перед ним на коленях. – О боже, Господи, Элиот, блять... – Кью выгибается в спине, ощущения настолько яркие, что невозможно сделать вдох. Элиот издаёт странный звук вроде смешка – с членом во рту не очень понятно, – но эта вибрация подкашивает ноги Квентина, и он валится вниз, едва удерживаясь на локтях. С пошлым чмоканьем Элиот выпускает его член изо рта, подкатывает за ручку своё кресло на колёсах и толкает Квентина на сидение. – Притормози грехопадения, я ещё даже не начал, – ухмыляется он, поудобнее устраиваясь на полу. Кью распахивает глаза, стараясь не упустить ни единого фрагмента этого невероятного зрелища. Растрепанные кудри Элиота, его блестящие покрасневшие губы, скользящие по члену, и длиннющие пальцы, сжимающие его голые бёдра. Хочется ущипнуть себя, убедившись, что это не очередной сон. Элиот обводит венец головки языком, и накрыв её губами, вырисовывает размашистые восьмёрки, заставляя Кью до хруста выгнуть спину. Внизу живота словно зажигается огонь. Кожа такая чувствительная, что каждое касание языка Элиота как электрический ток. Кью запускает руку в темные кудри и резко дергается от внезапного грохота у двери. – Какого... хуя? – слышится раздражённый голос Марго Хэнсон, и ручка снова грохочет. Элиот не обращает на это никакого внимания. Он расслабляет горло и, помогая себе рукой, вбирает член Кью так глубоко, что у того перед глазами рассыпаются звёзды. Он зажимает рот двумя руками, чувствуя, как дрожат мышцы живота. – Я спрашиваю, какого гребаного хера закрыта дверь. Элиот! – голос Марго приводит Квентина в чувство, и он пытается отодвинуть босса от себя, но тот крепко держит его за бёдра, не переставая двигать головой. Марго продолжает настырно ломиться в дверь, и Элиот не выдерживает. – Десидерия! – громко рычит он, лишь на мгновение оторвавшись от члена Кью, и возвращает свой рот на законное место. – Окей, сразу бы сказал... – слышится бормотание под дверью, и стук прекращается. Квентин хочет было спросить, что такое десидерия, но член упирается в заднюю стенку горла, и он кончает с глухим стоном прямо в рот Элиоту, сжимая пальцы в его волосах. Приходит несколько минут или пару веков, прежде чем Кью снова в состоянии контролировать органы дыхания. Элиот возвышается над ним, едва заметно улыбаясь. Деловито вытирает влажные губы салфеткой, застегивает брюки и протягивает Кью рулон со стола. – Элиот... – Квентин берет рулон и перехватывает руку своего босса. Нужно что-то сказать, но эмоции душат изнутри и совсем не складываются в слова. Кью не может сдержать улыбки, и Элиот улыбается в ответ. – Я знаю. – Я... Мы... – Давай для начала я угощу тебя ужином. – Свидание? – Квентин чуть не выпускает из рук салфетки, выпрямляясь в кресле. – Сегодня в девять. Я заеду за тобой. Подходит? – Элиот нависает над Кью и коротко целует его в губы. – Да. Да, мне подходит. Ты знаешь, где я живу? – Мне подчиняется HR-отдел, Кью. Квентин счастливо улыбается и тащит Элиота на себя, утягивая в долгий поцелуй. – Ну вы там всё?! – Марго снова долбится в дверь, и Элиот смеётся Квентину в губы. – Кстати, что такое десиления? – Кью вытирается салфетками и застёгивает рубашку. – Десидерия. Это наше кодовое слово. Кью суёт в карман свой галстук, понимая, что всё равно не сможет его завязать. Элиот закатывает глаза и, подняв воротник его рубашки, закручивает ему витиеватый узел, нежно проходясь пальцами по голой шее. – И что оно означает? – Потом расскажу, иначе ты сочтешь меня излишне сентиментальным. – смеётся босс, и они идут к дверям. – И много у вас кодовых слов? – О, нет. Не больше пятидесяти. Квентин прыскает и открывает дверь, почти врезаясь в Марго. – Не забудь свой кофе. – Элиот суёт стакан Квентину в руку. – Мисс Хэнсон! – чинно кивает Кью, не обращая внимания на весьма красноречивую ухмылку девушки. Немного даже похабную. – Девять. – говорит Элиот одними губами, глядя Квентину в глаза, тот кивает, улыбаясь как школьник, и удаляется по коридору. – Я же говори-и-и-ла! – слышится за спиной самодовольный голос Марго. – Заткнись, Бэмби. Квентин смеётся под изумленным взглядом Фен и суёт руку в карман. Там лежит пуговица Элиота, которую он поднял с пола перед тем, как уйти. – Спасибо, Армани. – ухмыляется он под звяканье лифта. Кажется, пора учиться завязывать галстук, ведь костюмы ему теперь точно понадобятся.