Пара Мастера Смерти

Гарри никогда не был требователен и, честно говоря, плохо понимал, зачем люди постоянно чего-то хотят. С самого детства у него был уродливый пример кузена, который только и делал, что чего-то хотел. И получал, конечно, но это не приносило ему радости. Он только требовал еще больше. И ведь никогда Дадли не хотел ничего правда необходимого — только глупости. Гарри же был доволен тем, что имел. Ну, до одиннадцати. Потом разбаловался. Волшебный мир очень отличался от обычного, и там была магия. Тоже мне, новость, конечно, но как иначе описать, что волшебники имели тех, кто им предназначен судьбой. Самая настоящая магия, обещающая, что в мире где-то есть существо, что полюбит тебя и примет любым. Такие пары называли соулмейтами. Имя своего можно было найти на запястье, оно появлялось в семнадцать — в день магического совершеннолетия. И Гарри ждал этого дня, затаив дыхание, и обкусывал от волнения губы в кровь. Впервые в жизни он так молил судьбу, чтобы получить что-либо. Гермиона улыбалась такому несвойственному поведению друга и успокаивала. Соулмейты всегда появлялись. И судьба всегда сводила их рано или поздно. Надо было только подождать. Надо было только подождать. И, совсем малость, дожить до этого счастливого момента! Видите ли, не за всеми охотится самый страшный темный маг современности с семью запасными жизнями, но Поттер особенный. Не то чтобы Гарри жаловался, но он очень хотел дожить и встретить того, кто предназначен ему судьбой... Ну хотя бы узнать заветное имя. Джинни? Невилл? Снейп?! Просто приоткрыть завесу тайны. Не так уж и много. Но ночка на его совершеннолетие выдалась дикая. Увы, не в лучшем смысле этого слова. Гарри пытался не умереть (как обычно) и спасти своих друзей, рискующих ради него жизнями. Уже в Норе, устало вытирая лицо от копоти и пота, Гарри обратил внимание, что надпись появилась. Вскрикнув от счастья — у него получилось! Имя! Имя! — он задрал рукав, и сердце его оборвалось. На что уставился, смертный? Оу. Гарри опустил руку и растеряно оглянулся, будто ища подтверждения, что не сошел с ума. В смысле... Эм. Так было можно? В смысле, бывают метки-не-имена? Он еще раз прочел надпись, написанную витиеватым аккуратным почерком. Изумрудные буквы были определенно настоящими. Для Гарри, пишущего как курица лапой, это было отчетливым признаком, что до него снизошли свыше, дабы сообщить, что судьба срать хотела на мировой порядок ради него. В который раз. Приятели, журналисты и всякие посторонние зеваки потом спрашивали его об имени, на что Гарри отшучивался и скрывал запястье чарами и рукавами. Друзья не лезли. Только спросили, не имя ли Тома Реддла там. На что Поттер с облегчением смог признаться, что не оно. Про себя же подумал, что даже оно было бы лучше, чем эта унизительная отписка. Ведь даже с именем Волдеморта было можно работать. Можно было придумать что-нибудь, договориться, притереться. Как работать с тем, что у него было на самом деле, Гарри не знал. Но Гарри был нетребовательным. Его разочарование было горьким и болезненным, но он проглотил его как кусок раскаленного угля и тихо носил у сердца, не собираясь подводить друзей. На него надеялись, его решений ждали. Была война. Было не время жевать сопли. Он собрал все Дары Смерти, победил свою немезиду и стал спасителем волшебного мира. Слава герою, или как-то так... Женился на Джинни. Хоть у волшебников и были пары, это не значило, что обыкновенных союзов они лишены. В конце концов, люди рождались и умирали. Смертные. Имя у Джинни было ей неизвестно, так что она могла встретить своего соулмейта через двадцать лет или завтра. А пока Гарри мог строить семью, как простой человек. В конце концов, наличие соулмейтов не обязывало отказываться от бесхитростной близости, дружбы и любви. Они с Джинни прожили вместе тридцать лет и воспитали троих детей, пока она не встретила своего человека. Гарри легко отпустил ее. Он был проклят, но она нет. Гарри все еще втайне надеялся умереть на дежурстве. Но время шло, и Поттер ждать задолбался. Очевидно, судьба и смерть не собирались удовлетворять его настойчивое прошение, даже когда он сунулся в гнездо вампиров в Сити. Они там расплодились настолько, что планировали поработить верхушку маггловского правительства, передушить волшебников и устроить себе пир горой. Примерно к тому времени Гарри заметил, что уже давно не стареет. Волшебники в принципе жили дольше магглов и долгое время не дряхлели, становясь этакими "людьми без возраста". Но у Гарри это вышло на какой-то новый уровень, когда его поголовье внуков выросло до десятка, а у самого не завалялось ни седого волоска. Он после аврората занимался артефакторикой и, видят боги, у него было достаточно возможностей с чистой совестью поседеть, когда дети хватали незаконченные заготовки голыми руками. Но время шло. Появлялись правнуки и пра-правнуки. Признаться, Гарри это слегка надоело. Он заперся у себя в замке в заднице мира, изучал волшебство, изредка выполнял заказы министерства и невыразимцев, и матерился на редких сов. Двести лет прошло, пошли вы в задницу со своим Мальчиком-который-никак-не-сдохнет! Поттер изучал магию, и не было никого равного ему по силе. Все благоговели бы перед ним, если б знали, конечно, о его успехах. Но сидел Поттер в своей норе сыч сычом, и мир спал спокойно, и всем было от этого хорошо, кроме Гарри. Он был слаб. Он был беспомощен и, видят боги, устал. Он искал ответ, выход, но ничего не находил. Магия соулмейтов была непреложна. И она всегда советовала ему не пялиться. Выкуси, смертный! Гарри ненавидел это "смертный" до зубовного скрежета. Он не мог умереть! Не мог! Не удавалось просто. С ним не случались несчастные случаи — дикая удача даже аваду могла отклонить. Его не могли задеть люди и твари, ни случайно, ни нарочно. Попытки же самоубийства проваливались. В худшем случае Гарри заработал расплату в виде несварения, когда объелся таблеток. Ножи соскальзывали с кожи, чиркая впустую. Гарри был обречен жить с этой проклятой надписью, которая утверждала, что он смертный и требовала не пялиться. Шли года. Затворничество поднадоело. Гарри пошел в мир, смотреть людей. Люди были такие же, как прежде. Смертные. Поттер завидовал им, таким ярким и хрупким. Их мир был таким быстрым, стремительно развивался, несся вперед и иногда петлял разрушительными войнами. Люди вышли в космос, к другим планетам. Прошли фазу тотального контроля населения, упали в эру "хиппи" (славное было времечко), остановились на дружеском пригляде друг за другом. Гарри видел взлет и падения планетарных империй и межгалактических конгломератов. Видел инопланетян и войны, и перемирия, и сплавы новых генетических линий, магии и технологий. Оглядываясь назад, он не мог вспомнить, что было вначале. Казалось, он был всегда. Его собственное имя где-то тоже потерялось. Теперь звали его очень иронично — Смерть. Чтобы хоть где-то она у него была, а не только вокруг. А потом кончилось время. За ним пространство схлопнулось, а там и все остальное. Будто во вселенной выключили свет. Он не был уверен, как именно это произошло. Когда? Смерть стоял в пустоте и чего-то тихо ждал. Потом пошел сам и вышел на знакомый космовокзал, откуда вылетали звездолеты к другим планетам. Он едва поморщился — смертных в таких местах было очень много. Смерть уже давно называл смертными всех остальных. Потому что даже у пресловутых бессмертных был конец, если немного подождать. Только у него и не было. — Привет, — раздалось сбоку. — Привет, — ответил Смерть и отечески улыбнулся. Он больше не нуждался в том, чтобы ему кто-то говорил. Он мог послушать-поговорить и так. С пустым вокзалом. — Ты останешься здесь? — спросил голос. — Зачем? — полюбопытствовал Гарри. Что бы ни говорили, а его любопытство было таким же бессмертным, как и он. — Ты будешь Повелителем по праву, — просто ответил голос. — Ты хочешь им стать? — А у меня есть выбор? — чуть удивился Смерть. — Да. Еще ты можешь сесть на любой шатл, —  голос пожал плечами. Смерть стоял, глядя, как отправляются люди и прибывают новые. Привычная текучка. Он думал об этом. — Если я сяду на шатл, я стану смертным? Это возможно? — уточнил Смерть наконец. —  Да, — удивился вопросу голос. Будто было удивительно не знать таких очевидных вещей. Молодой Смерть чуть скромно улыбнулся. Он забыл, каково не знать чего-то. — Но если я стану Повелителем, то больше не смогу уйти? — Нет бессмертных, разве что успевшие на последний рейс, — ответил голос. Голос не торопил с решением, и он прогулялся по перрону, изредка поправляя заблудших. Он начинал понимать, как все устроено. Хотя он и так это знал. С самого начала. Смерть — это начало путешествия. Он тоже был смертен, просто чуть задержался. Это вызывало улыбку у Смерти. В конце концов, он решил остаться и попробовать себя в должности. Уйти он мог всегда, а приглядывать за этим местом могли немногие. Оно... требовало особого подхода. Смерти нравилось. Он был на вокзале долго, даже по своим меркам. Кому-то помогал добраться вовремя. Кому-то указывал дорогу. Причинно-следственная связь здесь ничего не значила. Но она отмечалась смертными, будто время само выглядывало оттуда, откуда те приходили. Они бежали мимо, а вот Смерть мог подглядеть, как они живут... жили. Смерть полюбил посещать различные миры. Потихоньку он лучше понимал архитектуру мироздания. То, как оно одновременно похоже на слоеный пирог и мыльную пену. Время был засранцем, конечно. Судьба что-то мудрила. Смертные делали свои очаровательные глупости. О, эти очаровательные глупости, перед которыми он не мог устоять... Смерть часто слышал, как они боятся его — одни говорили об этом между собой открыто, другие признавали как постыдный секрет. Его избегали, калечили сами себя, лишь бы не посещать его чертогов. Что за безосновательная клевета, Смерть мог бы и разозлиться, но рука не поднималась. Сколько ведь им там? Тысяча лет хоть есть? Обычно и того не было. Хотят бороться с ним — пускай. Смерть мог подержать ладонь, чтобы по ней чуток полупили. Но были и те, кто любил у него бывать! Частые гости, милые званые гости. Смерть считал их заядлыми путешественниками и своими друзьями. Были даже любовники. Которых Смерть потом провожал до места отправления и нес чемоданы. Мог бы отправиться с любым из них. Мог бы. Были у него и возлюбленные. Они флиртовали со Смертью — рисковали всем, чтобы привлечь его внимание, хотя правда умереть не планировали, жарко надеясь жить. Дразнили, будто Смерть был хищником. Робели и трепетали, когда он действительно приходил. Или даже нахальствовали и обращались панибратски. Смерть любил таких. Мог бы забрать к себе всех их. Мог бы. А еще был кое-кто. Начинала та душа, как все — в карусели жизнь-смерть-жизнь-смерть... Сколько их у Смерти было-бывает-будет. Но чем-то привлекла, привлек. В детстве та душа дарила Смерти маленькие подарки — ясные улыбки, искристый смех колокольчиком. Провожать ее каждый раз было чудесно, хотя поначалу Смерть не выделял ее из круговерти лиц и душ. Просто однажды та душа (настала пора подросткового бунта) упрямо стукнула его по коленке и, пока он прыгал на одной ноге, сбежала в карету до параллельного мира. Смерть растер, конечно, коленку, пожал плечами на подобную выходку, и вдруг припомнил, каким искристым мячиком света та была в детстве. Нежно улыбнулся воспоминаниям. И с тех пор следил за ней, за ним, за ними. Души перерождались и меняли нити своей судьбы чуть реже, чем перчатки. (Судьба от самоуправства всегда слегка истерила и чуть злилась, плохо перенося нервотрепку с необходимостью все заново планировать, Смерть посмеивался, Время сочувствовал, Магия не понимала проблемы). Смерть полагал, что его маленький подопечный не знает, что за ним следят. Смертные постоянно думали, что у них ("высших", то есть) есть какие-то особенные дела, отвлекающие от созерцания их фееричных выходок. Они и не разговаривали никогда — Смерть в этом не нуждался. Но любил собирать короткие любопытные взгляды и хитрые улыбочки. С возрастом у малыша развилось то, что смертные называют шилом в попе. Маленький игривый мячик абсолютно не желал облегчать работу Судьбе и приглянулся Магии. Смерть был очарован и подглядывал за жизнью подопечного, ощущая какое-то особенное умиление от выходок. Казалось бы, ну взорвал он товарный вагон, но ведь как харизматичен... А ее вязаные салфетки, которые она ткала для внуков? Как и все души, малыш, приглянувшийся Смерти, был себе на уме. А в пору юности он заполучил относительное долгожительство и вздумал с ним флиртовать. Смерть фыркал от смеха, когда тот, оказавшись в чертогах, сигал на мост обратно. И ведь в догонялки играл, стервец! Они не говорили, но знали о существовании друг друга. Это было лишь делом времени, когда душа соблазнится и подойдет. Смерть предвкушал их знакомство, но Магия пока ревниво и опасливо отводила своего неопытного любимца в сторону. У нее было мало избранных, а таких одаренных и веселых, как эта душа, у нее и вовсе были единицы. Впрочем, у всех было мало избранных, и большинство, так уж совпадало, нравились сразу нескольким из них. К счастью, Смерть уже давно игнорировал Время, так что не переживал по этому поводу. Однажды будет — и ладно. Хм, после того, как душа во второй раз за воплощение запрыгнула на мост, ведущий обратно, Смерть несколько обеспокоился. Обычно смертные его возраста считали себя не вправе так поступать. А этот даже не спросил, развернулся и нырнул обратно, как рыба в поток. Смерть по такому случаю узнал имя — Локи. Локи Одинсон из Асгарда. Второй сын Одина, брат Тора, бог-трикстер. Солнечному мячику, любимцу Магии, это подходило. Он оказался очень рисковым парнем, этот Локи, со слишком острым языком, который доводил его до проблем. Очаровательный мальчик. У него каждый раз было такое детское удивление, когда он выкатывался на перрон смертных чертогов, такое возмущение... Он ведь даже осмеливался изучать его удел, исследовать. Смерть не хотел ему показываться — смертные весьма пугливы, тем более такие юные и мнительные. Пусть думает, что его выходки проходят незамеченными. Пусть еще приходит. В жизнь Локи Смерть окунулся с неожиданной для себя отдачей. Он хмурился на то, как болезненно воспринимает свое отличие бог-полукровка. Один был недостаточно гибок, а Фригга занята видениями будущего, чтобы заметить проблему. Смертные чертоги начинали становиться юному богу отдыхом для души. Где это видано, чтобы к Смерти заходили как на экскурсию? К счастью, трудный период для молодого существа быстро прошел. В другой раз в чертоги Смерти юный трикстер попал в расстроенных чувствах. Он узнал, что неродной и не чистокровный ас. Мелочь, но обидная до слез. И он заливался слезами, усевшись прямо на пол. Смерть не выдержал, приблизился со спины, и обнял его за плечи, и утешал драгоценное дитя, пока тот не успокоился и не осознал вдруг, что в этом месте не должно быть никого, кто мог бы его утешать. Локи Лафейсон из Етунхейма обернулся, но Смерть уже скрылся от его взора. Вытерев слезы, тот нырнул обратно — вернулся к прежней жизни. Оставалось лишь надеяться, что вернется сам, а не вытолкают взашей калечного. После произошедшего маленький трикстер, отрада Смерти, как-то оробел и затих. Не дразнил Судьбу, не чудил с Магией. Смерть покачал головой и решил, что следует поинтересоваться и посетить тот уголок мира. Локи был в плену у Читаури, мучимый и отчаявшийся. Смерть ласково утешал его и целовал ледяной лоб бредящего от боли етуна, обещая избавление — Судьба уже выпутала его нить из плена. Смерть удовлетворился этим. Он уже давно перерос возраст, когда тянет нарушить естественный ход вещей. Впрочем, потом, чуть раздумав, Смерть изучил возможность наблюдать за жизнью любимца вблизи. В такой близи, что даже смертный мог бы заметить. Идея — стать и для Локи знакомым незнакомцем! Ведь пока ас-полукровка не подозревал о внимании Смерти. Приняв решение, Смерть объявился в мире смертных и ненавязчиво устроился за барной стойкой. По-свойски разлил остаток виски и добавил льда. Энтони Старк имел хорошую коллекцию. Хотя сейчас было несколько захламленно. Группа воинов сковала Локи и решала, что дальше. Бог грома крепко держал брата за локоть и ждал, пока у того затянутся повреждения, оставленные Халком, чтобы заковать окончательно. Тот морщился и едва держался в сознании. Смерть утопил поджатые губы в бокале, звякнув льдом о стекло. — Т-ты кто такой?! — от невероятного возмущения Энтони Старк даже запнулся. Все воины обернулись к Смерти и ощетинились оружием. Тот удивленно облизнул губы и осмотрел окружающих в замешательстве. Он очень давно не общался с такими крохами, но, кажется, они осведомлены о его существовании. Да? Нет? Или он как-то неправильно выглядит или что-то делает? Виски же так пьют. Он обернулся к своему более-менее знакомому существу за подсказкой, но тот был раздражен своим поражением и избиением, поэтому, заметив внимание незнакомца, оскалился: — На что уставился, смертный? Смерть ощутил, как дернулось забытое запястье с меткой соулмейта, нагревшись от услышанной фразы. Он застыл. Смерть уже давно забыл, что у него было подобное. Порой он даже забывал, что у него были запястья. Что уж говорить о соулмейтах. — Локи, — сказал Смерть. Вот, что должно было быть на его руке, если бы его пара была из его вселенной. Смертный дернул рукой — пара судорожных конвульсий, знаменующая, что пара нашлась. Бог Грома вскочил в волнении, быстро осознав, что произошло. В глазах Локи выросла паника — ужас и оторопь, которые Смерть изучил со всем тщанием. Ах, это был не страх, свойственный многим смертным. Это было осознание, что он напрасно корил Судьбу, которая вместо ответной фразы соулмейта, написала его собственное имя. Облегчение. И ужас, что он, этот соулмейт, все же у него объявился. Вот он. Реальный и ощутимый. Люди наблюдали за этим с изумлением, плохо осознавая происходящее, ведь соулмейты были особенностью магических созданий. — Как же зовут тебя, избранник моего брата? — поднялся Тор, забыв об обязанности удерживать будущего заключенного. Хотя едва ли Локи собирался убегать. Ему больше хотелось упасть. — И что ты тут делаешь, в моей башне, — подозрительно уточнил Энтони Старк. Смерть едва смог оторваться от созерцания обретенной половины. Только когда пауза затянулась, Смерть очнулся и уже открыл, было, рот, но Локи его зло перебил: — Смертный! И ты думаешь, я приму тебя как равного мне?! Локи боялся. Ощущал себя уязвимым и оттого злился. Смерть мягко ему улыбнулся, пытаясь успокоить. Его не требовалось отталкивать, чтобы сберечь. — Ты тоже смертен, — не мог удержаться он. — Я бог! И бессмертен. — Бессмертия не существует, если живешь достаточно долго, — хмыкнул Смерть. Все же Локи был еще очень юным и мог заблуждаться. Трикстер возмущенно тряхнул головой и нахмурился. Смертные озадачились, пытаясь осознать сказанное. — И все же, кто ты, — настоял Тор. Смерть улыбнулся его упорству. Такие всегда либо быстро погибали, либо долго жили. — Я Смерть. — Позывной? Прозвище? — уточнила Наталья Романова. Смерть чуть склонил голову, глядя на нее с непониманием. Ему казалось, он выразился довольно понятно, у крох именно это слово использовалось, чтобы его описать. — Ты шутишь, воплощения смерти не существует! — уверенно заявил Энтони Старк, краем сознания все же задаваясь вопросом, может ли Смерть не шутить по поводу своего имени, раз уж боги у них объявились. Смерть заморгал от удивления и коснулся плеч человека. Невесомо, лишь кончиками пальцев. Смертный подавился насмешками и побледнел как полотно. — Я вряд ли умею шутить, Энтони Старк, — посетовал Смерть, чуть подумал и утешил: — Не стоит волноваться о нашей скорой встрече, я не обижаю своих гостей. Однако, это, казалось, сделало Старка только бледнее и заставило схватиться за грудь. Смерть поспешил отойти и встать за спиной женщины. Она не так его боялась и даже позволяла себе заигрывать с ним пару раз. Но Наташа стремительно направила на него пистолет. Смерть оскорбленно обогнул ее и встал у Локи. Тот незаметно сглотнул и качнулся в сторону брата. Несмотря на то, что ему доводилось бывать в чертогах, Локи все же побаивался Смерти. Тор же смотрел храбро и с достоинством. — Полезные у тебя знакомства, брат, — хохотнул он, стараясь разрядить обстановку, сильно хлопая Локи по спине. — Теперь ясно, отчего тебе удается возвращаться к жизни из раза в раз. Смерть засмеялся от намека на то, что его отношение как-то влияет на порядок вещей. — Давненько я не общался с такими молодыми существами, как вы, — признал он и тепло посмотрел на етуна-асгардца: — Я не знаю, что предложить тебе, но можешь звать меня в любое время и сам посещать мои чертоги. Локи фыркнул на предложение звать Смерть, определенно смущенный широким жестом и несколько пораженный, что самой Смерти нечего предложить ему. Но тут же нахмурился из-за чертогов: — Чтобы ты запер меня там, верно? — недоверчиво ощетинился он. — Как же, соул Смерти! Свезло так свезло. Смерть улыбнулся. Как же хорошо, однако, что он игнорировал Время, иначе ему пришлось бы долго добиваться доверия своего избранника. А так оно просто однажды будет достигнуто — и время не важно. Смерть решил не говорить очевидного. Локи под уверенным взглядом изумрудных глаз чуть покраснел и упрямо отвернулся. — Эм, мистер Смерть, сэр, — вмешался Стивен Роджерс, привлекая внимание. Смерть переключил внимание и доброжелательно улыбнулся кусающему губы смертному. — Хотел уточнить, вы к нам временно или насовсем? Смерть тяжело вздохнул — смертные преступно не умели выражаться четко и понятно. Он и так постоянно был с ними. И временами тоже посещал их. — Вы собираетесь вмешиваться в арест Локи Лафейсона? — решительно спросила Наталья. — Зачем? — ответил Смерть, обрадованный, что появилось хоть какое-то прояснение, что от него ждут. И конечно, он не собирался вмешиваться в ход вещей. Локи прекрасно мог справиться с побегом и сам. Воины Земли, Мстители, вздохнули с облегчением. Даже Тор украдкой перевел дух. Им определенно не нравилась идея драться со Смертью. Локи же поджал губы и обиделся. Смерть удивленно поднял брови и обернулся к нему за пояснениями реакции. Тот упрямо избегал взгляда. Чудесны и загадочны настроения детей. — Тогда... нам пора, — неловко подытожил Тор. Смерть покладисто кивнул. Раз пора, значит, пора. Локи снова дернулся и схватил себя за запястье, где было начертано его собственное имя. Ах, точно, для полноценного признания связи требовалось коснуться запястьями. Смерть предложил свою руку. Локи рассмотрел надпись и бросил на Смерть взгляд, звучащий как: "Огороди меня боги, я нагрубил своему соулмейту-Смерти при встрече, и все это время ему пришлось носить свидетельство моей ущербности". Куда уж с таким настроением подтверждать образование союза... Пожалуй, следовало дать малышу привыкнуть, а не действовать по традиции. Смерть понятливо хмыкнул и убрал руку. Во всяком случае, попытался. Стоило только дернуться, как паника в глазах Локи затмила разум, и он вцепился в руку, смыкая запястья и сжимая дрожащие пальцы. Смерть обеспокоенно вгляделся в новоявленного партнера — с чего такая реакция? Локи конечно же постарался принять невинный и даже хитрый вид, самоуверенно расцепив руки. Но Смерть понял: Локи боялся, что от него откажутся снова. Даже тот, кто по определению не должен. А теперь не хотел показаться жалким. Когда-то Гарри тоже и так же боялся этого. Это было очень давно. Смерть ощутил, как все встает на свои места. Метки на руках вспыхнули и изменились. Локи зашипел, больше от удивления, и уставился на запястье, где красовалось Гарри Поттер, как у Смерти было Хаос. Локи определенно был шокирован новой надписью с именем какого-то незнакомца и немедленно спрятал предательскую метку. Он решил, что его соулмейт сменился, стоило найти прежнего. Вскинулся внутренне, испугался реакции Смерти. Тот только улыбнулся. — Я не всегда был Смертью, — призрачно прошелестел он, едва обхватывая плечи своего соулмейта. — И ты не всегда будешь Локи. Но мы всегда сможем встретиться там, где пересекаются все пути. Незнакомец с зелеными глазами растворился в воздухе, оставив смертных и богов осознавать происходящее. Локи сжал руки в кулаки и наложил простенькое заклинание, которое знали все маги, скрывающее имя на запястье. Только он мог знать настоящее имя Смерти, чтобы позвать его. И впервые в жизни ему, пожалуй, было не так страшно будущее.