Красивая девушка танцевала под цветущими яблонями. Мимо проходили доктор, философ и поэт. – Она танцует, потому что ей восемнадцать лет. У нее здоровое сердце, прекрасный желудок и отличное кровяное давление, – сказал доктор. – Она танцует, потому что весна и цветут яблони. Она сама как цветок! – сказал поэт. – Она танцует, потому что глупа. Через двадцать лет она уже не будет так танцевать, а через шестьдесят ее похоронят под этими яблонями. Только яблони срубят еще раньше, – сказал философ. И лишь суккуб, притворявшийся девушкой, ничего не сказал. Он ухмыльнулся и ссыпал все три эйдоса в копилку. Ибо все трое полюбили девушку и пожелали продать душу, чтобы танцевать вместе с ней. Притча мрака №1
Человек умирает, когда утрачивает способность удивляться и радоваться простым вещам. Всякая другая смерть смертью не считается. «Книга Света»
Засыпая, я почему-то вспомнила прекрасное творение Дмитрия Емца, а точнее серию его книг - «Мефодий Буслаев». Перед глазами проносились прочитанные любимые моменты, услужливо нарисованные расшалившимся воображением, и лица героев, коих я с легкой улыбкой доставала из памяти. И вдруг, запаниковав, я поняла, что никак не могу вспомнить, как же зовут милейшего барона мрака, заведующего русским отделом. Память преподносила только первые две буквы - «Ар», и все, тут она замолкала, неверная. «Арон... Арил... Араб... Тьфу, не то!» - раздраженно думала я. - Ох, дорогой мой... как-Вас-там, мечник мой дражайший, не серчай!.. - пробормотала я после внезапно пролетевшей, совершенно идиотской мысли: «А то ведь он и убьет за такое!..» Помучавшись еще пару минут, я дошла до того, что мне вспомнились имена «Арагог» и «Арагорн». Неуемная фантазия рисовала то громадного паука с характером всеми любимого бога войны, то барона, одетого как небезызвестный и также многими любимый сын Араторна. Плюнув на это неблагодарное дело и поругав себя - «Стыдоба! Позорище!! Не вспомнить ЕГО имя!!!», - я таки бухнулась в кровать в надежде быстро заснуть. Мысли о бароне мрака еще несколько минут меня не отпускали, и поэтому, ворочаясь, я вспоминала всех персонажей серии, попутно матерясь на них же. Наконец, события прошедшего дня, лениво прокручиваемые в памяти, начали отступать, я - засыпать... И тут вдруг, как обухом по голове, перед глазами вспыхнуло имя: «Арей»! Глубоко вздохнув и более-менее успокоившись, тихо радуясь, что память у меня еще не совсем отшибло, я наконец начала погружаться в сон. Через какое-то время, сквозь дрему, я услышала неясное шебуршание, которое исходило примерно со стороны шкафа. Глаза слипались, и посему не было никакого желания их открывать. Спустя пару секунд шум утих, и, успокоив себя мыслью, что глюки случаются, я отдалась в объятия Морфея. Так бы и закончилась сея неприглядная история, если бы не послышался глухой стук и прозвучавшие где-то около меня чертыхания. Глаза сами по себе распахнулись, и прямо пред моим взором предстал ОН. Проблеяв что-то типа «Аре-е-еюшка», я пораженно уставилась на хмурого мечника, смотрящего на меня так, что захотелось пойти и сразу утопиться, не дожидаясь разбора полетов. Кинув в мою сторону еще один злобный зырк, Арей заговорил: - Как посмела имя мое забыть, ничтожная? - прогремел он. - Меня, барона мрака, так опустить! А если б Лигул прознал? Или Барбаросса? Меня ж засмеют и разжалуют за то, что не могу авторитет удержать! Попытавшись кое-как оправдаться, я уж открыла рот, но была остановлена властной рукой вновь заговорившего Арея: - Тухломона на тебя напустить, чтоб неповадно было, - поморщился Арей, скользнув по мне нехорошим взглядом. Судорожно вспоминая спросонья, есть ли у меня эйдос или уже забрали, противные, я использовала свое секретное безотказное оружие - «глаза как у кота из Шрека», - что у меня получается отменно. Но как-то я запамятовала, что на грозного бога войны подобные штучки не действуют. Поэтому на меч, подымающийся надо мной и, по-видимому, являющий собой правосудие для меня и лучший выход для Арея, я смотрела уже не жалобным взором, а взглядом забитой овечки на разделочной доске. Боясь даже пикнуть, я в страхе закрыла глаза, а затем, решив, что «...будь мужиком, блеать!! встреть смерть достойно!..», резко распахнула их и... поняла, что проснулась... За время, что до меня доходило, что это просто сон, я успела вспомнить всех, от чертовой бабушки и главы-канцелярии-горбуна-карлика-просто-неприятной-личности до - вообще страх потеряла - любимого мечника, покрывая их всех некорректными словами. Наконец, выплеснув негатив и успокоившись, я заснула по-нормальному без каких-либо сновидений.Конец.
- Да неужели! - ухмылка. - Хотя и то правда. Конец тебе, несчастная. Не обольщайтесь, девушка, такими темпами все равно встретимся, когда мне прямо в руки приплывет твой эйдос. И пишешь ты отвратительно, постыдилась бы, - злорадно захлопнув ежедневник, мечник щелчком пальцев поджег исписанные листы и, кряхтя, отправился мучить синьора-помидора тренировками дальше… Впрочем, что не суждено, то не суждено. Фортуна милостиво разрешила наследнику ходить без синяков еще какое-то время... Из-под стола, слащаво улыбаясь, выполз Тухломон. - Ах, барон, ну разве так можно волноваться-то! Нервишки-то пошаливают, сердечко-то не выдержит, - закудахтал он, бегая вокруг Арея. - Осторожней надо быть, да-с. В резиденцию вошла сексапильная красотка и, меняясь на глазах, недовольно бурчала: - Нет, ну где это видано, чтобы я, великий Хныкус Визглярий Истерикус Третий, вместо любовных снов создавал обычные, да еще и с бароном! Да еще и эйдос не захватил! А был-то он у нее - хю хю! - вкусненький, хорошенький... - мечтательно прощебетал Хнык, принимая самый что ни на есть блаженствующий вид. - Ох, Ареюшка, может - хю хю! - услуга за услугу, регистрацию продлите?.. Суккуб обворожительно улыбнулся; женской стороной все выглядело очень даже привлекательно, а вот с мужской получился оскал. С надеждой он (оно?..) взглянул на мечника и, поперхнувшись, попятился назад. Поняв, что зарвался, в ужасе озираясь, пытаясь найти хоть что-нибудь, хоть кого-нибудь в помощь, сделал последнюю попытку и умоляюще посмотрел на Тухломона. Однако, как известно, Тухломоша скорее весь свой пластилин съест, чем поможет коллеге по цеху. Поэтому, противно хихикнув, комиссионер кокетливо поскреб ручкой воздух, делая прощальное движение, ожидая, когда Арей, разъяренный за столь неподобающее обращение и, тем более, за непозволительную просьбу у него великого, отправит суккуба в Нижний мир с закрытием доступа во внешний. Если не навсегда, то хотя бы лет этак на тысячу. Предавшись чрезвычайно приятным мыслям, Тухломон забыл, что под раздачу может попасть и он сам - не дай Кводнон встретить кому-либо Арея в гневе!.. Уже более ни на что не надеясь, Хнык, дрожа, аки осиновый лист, залепетал: - А может ну ее, эту регистрацию?.. хю хю... Я потом зайду... А сейчас того... пойду... эйдосы собирать... души людские отравлять... Вам, господин, во благо... Все до единого принесу, даже играть на них не буду... поэтому пойду... хю хю... да?.. - залебезил суккуб, неся уже что-то невразумительное и желая только оказаться как можно дальше от барона. Однако Арей не торопился что-либо предпринимать. Потуги ничтожного существа выстрадать себе жизнь откровенно веселили его, делая его настроение относительно хорошим. Относительно. Как у дяди Германа - все по шкале. Не спуская с себя грозный вид и побуравив подчиненного взглядом некормленого василиска, мечник, по-видимому, удовлетворился моральным состоянием суккуба - точнее, полным отсутствием оного, - и, хмыкнув, неожиданно мягко опустился в кресло и довольно миролюбиво произнес, чем крайне удивил служащих мрака: - Насчет этого все вопросы к Улите. Полностью сраженный внезапным спасением, Хнык, испытав чуть ли не инфаркт, спустился по стеночке, благоговейно взглянув на барона, и отключился. Правда, в это время у него в голове уже все было записано, задокументировано, и теперь зрел коварный план, как бы отомстить мечнику и что нехорошего сказать про него при докладе Лигулу. Воспользовавшись мнимой недееспособностью коллеги, Тухломон, пошире улыбнувшись и придав лицу самый искренний и благожелательный вид, начал заговаривать Арею зубы: - Ну так что с девчонкой, босс? Эйдос? Может, таки заберем-с? Я ж по доброте душевной свои услуги предлагаю, все во благо организации, все во благо организации... - вдохновенно бубнил он, для пущей убедительности размахивая руками. Взглянув на «самый искренний и благожелательный вид», Арей поморщился от этой перекосившейся рожи и, отодвинув от стола несчастное подобие ветряной мельницы, решительно сказал: - Нет, девчонку пока не трогать. И Тухломон, и Хнык, в виду крайней занятости не имевший права пропустить диалог об эйдосе даже в отключке, синхронно подумали, что «пока» - оно такое неопределенное, но все-таки произнесенное, а значит священная частичка души почти у них в лапах. Оба также думали, как бы обойти противника и не получить за это на орехи от Арея. Да еще и выслужиться перед Лигулом - надо же карьеру делать. Да еще и... «Эх, регистрация...» - промелькнула мысль, и оба с сожалением засеменили на выход, зная, что Улиты сейчас нет. Ждать бессмысленно, не факт, что она их попросту не вытолкает из резиденции. А если еще появится в плохом настроении, недовольная новым кавалером или недостаточно шикарным подарком от него - всё, пиши пропало, ни косточек, ни пластилина не соберешь. Раскланиваясь барону и потолкавшись немного в дверях, оба выскользнули на улицу, озираясь на прохожих и щурясь от бившего прямо в глаза солнца, радостным светом заливавшего Большую Дмитровку. Помолчав, метая друг в друга взглядами молнии, они постояли еще немного, и затем Тухломон, хмыкнув, отвернулся, на что Хнык лишь горделиво вскинул носик и пошел в противоположном направлении. Оба шли к своим уже давно запланированным клиентам, надеясь, что работа над каждым не прошла зря и сегодня они разживутся еще парочкой эйдосов, которых для мрака становилось все больше, а вот добыча у Хныка и Тухломона - канарейка нарыдала: всё противные бяки-конкуренты, недавно вышедшие из Тартара, решительно настроившиеся прибрать отток душ к своим рукам. Ха, не знают с кем связались! Им двоим, еще с незапамятных времен промышлявшим на этой бренной земле, и не такие экземпляры попадались. Тех несчастных уже и след простыл, а они двое так и «живут», значит и этим новеньким несдобровать. Есть еще порох в пороховницах, еще станцуют старожилы джигу на костях неразумных!.. Эх, тяжела жизнь подчиненного мрака...