***
Высокие стены из нескольких слоев снега перекрывали небольшую дорогу в гору. Недавно выпавший снег все ещё был мягким и пушистым, в то время, как залежавшийся — уже затвердел и практически превратился в лед. Все вокруг дороги было белым, за исключением небольших елей, выглядывающий из-под снега, и следов некоторых животных, которые остались на выпавшем снегу. Если бы не родители, которые тихонько разговаривали друг с другом на передних сидениях машины, Чонгук бы заблудился в окрестностях, зная насколько извилистая здесь дорога, помня об этом спустя столько лет. Он запомнил наизусть весь путь сюда: самолет из аэропорта Инчхон в Лондон. Еще один оттуда в Вену. Затем небольшая поездка на самолете из Вены в ближайший частный аэропорт. Кто-то может подумать, что приезжать на каникулы в Австрию на Рождество каждый год — чересчур, но для семьи Чонгука это превратилось в некую традицию. Здесь он научился кататься на лыжах, и именно это место было его любимым. Ему нравились здешние маленькие горные деревушки, и то, что практически никто из жителей не понимал корейский. Здесь он незнакомец. Он с семьёй приезжал сюда с девяти лет, и ни разу не устал от этого. Пока они поднимались на гору, тихо играло радио, звучала какая-то немецкая мелодия, но Чонгук ничего не понимал. Замечтавшись, он вновь выглянув в окно, заприметив первую деревню, через которую им необходимо проехать, чтобы добраться до той, где находился отель. Бесчисленные деревянные дома стояли рядом друг с другом, на каждом имелся удивительный орнамент на балконах. Каждый из них был уникален по-своему, и навевали Чонгуку воспоминания о фотографиях, которые были сделаны им ещё в прошлом году. Его родителям приходилось ездить очень медленно, что позволило ему запечатлеть каждый из них. Люди с лыжами на плечах шли по узкой дороге, заставляя отца немного замедлить машину. Несколько детей бежали по заснеженному лугу, один из них упал в снег лицом, отчего Чонгук слегка усмехнулся. Все в этом месте было идеальным. Приехать сюда после напряженного семестра было лучшим способом расслабиться, и он ценил то, что родители все еще разрешали ему присоединиться, хотя сыночку уже было за 20 лет. Двигаясь по извилистой дороге, они выехали из деревни. Солнце ярко светило, отражаясь в вечно-белом снежном покрывале, укутавшим землю, превращая все вокруг в мягкий и пушистый хлопок. Им пришлось проехать ещё две другие деревни, прежде чем Чонгук наконец смог его увидеть — этот маленький дом с воротами, где они должны были показать свою бронь парню внутри, чтобы их пропустили. Медленно подъезжая к нему, Чонгук заметил талисман деревни — мультяшный сурок с большими зубами, который радостно махал приезжим. Чона такие вещи восхищали, хотя он уже не маленький. Когда Чон был ребенком, он покупал конфеты у въезда в деревню, и настаивал на фотографии с сурком, из-за чего семье приходилось останавливать машину. — Сервус! — Чонгук услышал радостный крик мальчишки, который исходил из дома, а точнее из приоткрытого отцом окна. Это был австрийский способ поздороваться, и Чонгук не смог сдержать улыбку, которая непроизвольно напрашивалась. За все годы это место стало для него вторым домом, и ему не терпелось добраться до отеля. Примерно через 30 секунд разговора с парнем, шлагбаум был поднят, и семья Чонгука въехала в маленькую деревню. Долго водить не пришлось. Может быть, минутка медленной езды, чтобы увидеть отель. Повернув налево, его отец объехал шесть величественных мраморных горных козлов, остановив машину прямо перед большим стеклянным входом в отель. Взволнованный, Чонгук вышел из машины, вдыхая холодный зимний воздух, удовлетворенно выдыхая его. Наконец они прибыли. Из здания сразу вышли два консьержа, приветствуя их по-английски. Они были одеты в черные брюки, красно-белую клетчатую рубашку и серый фетровый жилет. Они быстро поговорили с родителями Чонгука, прежде чем погрузить багаж. У входа в отель они стряхнули с обуви снег и прошлись по красной ковровой дорожке, которая вела через две стеклянные двери прямо к стойке регистрации. Две девушки, одетые в дирндлы, стояли за столом, улыбаясь семье, уже проверив документы, в то время как отец Чонгука улыбался им в ответ. — Рада снова вас видеть, сэр. Надеюсь, что вам и вашей семье понравится пребывание в нашем отеле, — сказала одна из девушек, с именем «Аннемари» на бейдже. Другая девушка дала ему ключ-карту после того, как он подписал некоторые бумаги. Затем они прошли через приемную: большой камин посередине мирно потрескивал, некоторые люди сидели на диванах, расставленных вокруг него. Как и каждый год, они зашли в лифт, поскольку в роскошный люкс можно было попасть только так. Когда они вышли из него, их встретили два консьержа, которые только что принесли багаж, и любезно спросили, могут ли они еще чем-то помочь семье, прежде чем покинуть номер. Слева от лифта находилась комната Чонгука, но вместо того, чтобы пройти в нее, он вошел в гостиную, открыл мини-бар и достал напиток «Almdudler». Это был австрийский газированный напиток, немного напоминающий имбирный эль; он ему нравился, и ничего подобного найти нигде не удавалось, кроме как в Австрии. Сделав глоток, он сел на диван и включил телевизор. Несмотря на то, что он плохо понимал по-немецки, ему было очень интересно придумывать собственный диалог для забавных дневных телешоу. Может быть, это было по-детски для 20-летнего парня, но он все равно любил это делать. — Милый, мы идем в спа, хочешь к нам присоединиться? — спросила его мать, но Чонгук только покачал головой в ответ. Ему действительно нравился спа. Нет ничего лучше, чем массаж после целого дня катания на лыжах. Но в первый день выходных Чонгук всегда просто расслаблялся, стараясь не уснуть, чтобы избежать смены часовых поясов. Однако, как только его родители покинули номер, он почувствовал, как его глаза стали тяжелее. Сначала он пытался бодрствовать, выпивая все больше своего Almdudler, но в конце концов заснул на диване, все еще держа бутылку в руке. Спустя всего час он проснулся от криков людей по телевизору. Зевая, он отложил бутылку в сторону, потер глаза, прежде чем взглянул на время. Было четыре часа дня. Это означало, что пришло время чая и восхитительной выпечки. Он всегда ждал этого момента. Послеобеденный «шведский стол» в отеле был восхитителен, как и вся их еда. Встав, он быстро схватил свой чемодан и отнес в комнату. Его кровать была просторной, с деревянной отделкой по всему изголовью. Он открыл свой чемодан в поисках более удобной одежды. Его отцу не нравилось, когда он выходил из номера в спортивных штанах, но Чонгуку нравилась удобная одежда, поэтому не особо беспокоясь, он выбрал серые спортивные штаны с молниями на коленях и черную толстовку большого размера. Переодевшись, он взял запасную ключ-карту, прежде чем войти в лифт и спуститься на первый этаж. Девушки у стойки регистрации заметили его, поздоровались, и он по привычке поклонился. Несмотря на то, что он вырос в богатой семье, он не был высокомерным. Он знал, что у него больше привилегий, но он не позволял себе неуважение по отношению к сотрудникам. Но затем он повернул направо, проходя мимо бара, направляясь прямиком в столовую. Это был открытый буфет, подушки стульев выдержаны в мягких розовых тонах, что и дало название комнате: розовая столовая. Некоторые люди уже были там, все еще одетые в полную лыжную экипировку, только вернулись с гор. Пожилые люди были приодеты и странно смотрели на Чонгука, глядя на его спортивные штаны, но он не обращал на них внимания. Вместо этого он подошел к буфету и купил клубничные пирожные, круассаны с сахарной пудрой и фрукты. Затем он сел за столик в «розовой столовой», надеясь, что один из официантов скоро подойдет, чтобы он смог заказать чашку зеленого чая. Однако, никого не дождавшись, он приступил к еде, не в силах сдержать мягкий, удовлетворенный стон, вырвавшийся с губам, потому что это было так вкусно. — Хотите чего-нибудь выпить? — спросил его сладкий голос по-корейски, из-за чего Чонгук смущённо поднял голову. Он наткнулся на мягкую вежливую улыбку, принадлежащую прекрасному мужчине. На нем были те же брюки и клетчатая рубашка, что и у консьержей, но вместо жилета, на талии был повязан черный фартук. Вся его форма идеально облегала его тело, точно очерчивая плечи и бедра. Но его лицо было еще прекрасней. Губы — пухлые и розовые, а носик — крошечный, прекрасно сочетающийся с пухлыми щечками. Но что больше всего поразило Чонгука, так это особая форма глаз мужчины. Они немного напоминали ему кошачьи. Слегка покачав головой, возвращая блондинистую челку на место, официант посмотрел на него, все еще улыбаясь. Мягкий румянец растекся по этим милым щечкам, и только тогда Чонгук заметил, что откровенно пялится. — Ты новенький, — выпалил он, чувствуя, как его щеки также вспыхивают. — Ах, вы бывали здесь раньше, — выдал официант, немного застенчиво улыбаясь, — не хотите ли что-нибудь выпить? — А, да. Зеленый чай? — Чонгук кивнул, переводя свой взгляд на грудь мужчины, читая его имя на бейдже. — Спасибо, Чимин-ши. — Вы гость. Можете звать меня просто Чимин, — хихикнул он, прежде чем уйти, направляясь в сторону кухни. Чонгук не смог побороть свою заинтересованность, обернулся, проводя взглядом уходящего Чимина, его шаги казались такими элегантными, словно он шел по красной дорожке, а не розовому ковру, который вел на кухню. Чонгук не мог не смотреть. Вскоре вернулся официант, с чаем на подносе, ставя его перед ним, снова улыбаясь. — Наслаждайтесь чаем, мистер… — Чонгук, — продолжил он, отвечая на улыбку. — Наслаждайтесь чаем, Чонгук-ши, — повторил Чимин. На мгновение между ними наступила тишина, они оба подняли взгляд, зачарованно наслаждаясь улыбкой друг друга. Но спустя мгновение, словно ничего не произошло, Чимин немного поклонился и покинул Чонгука и его чай. На следующий день Чонгук проснулся довольно рано, уже готовясь к новому дню. Ему нравилось приходить первым на завтрак, быть первым на склоне. Особенно сегодня, потому что было прекрасное декабрьское утро, он катался на лыжах, холодный воздух бил ему в лицо. Уже близилось Рождество, было не так много людей, скорее всего они решили остаться дома со своими семьями, а не оплачивать проживание в отеле. Наслаждаясь тем, насколько пустынны склоны, Чонгук практически полетел с холмов, с каждым разом ускоряясь, наслаждаясь тем, как ветер бьет ему в лицо, чувствуя, как свободно движется его тело. Это было именно то, что ему нужно после напряженного семестра в университете. Он был настолько погружен в то, чтобы наконец-то двигать своим телом больше, чем просто заниматься дома, что почти забыл поесть. Время близилось к двум часам дня, поэтому он решил просто перекусить, потому что хотел вернуться к вечеру в отель. Насладившись шницелем в ресторане их отеля на вершине горы, он проверил свой телефон, прочитал несколько сообщений от родителей, которые хотели узнать, где он находится, чтобы провести с ним время. Но Чонгуку нравилось кататься на лыжах в одиночестве. Учеба всегда требовала проведения групповых презентаций с другими, и хотя ему нравилось проводить время с родителями, он предпочитал проводить день один. Его отец говорил о бизнесе за столом во время ужина, и Чонгуку не хотелось продолжать разговор об экономике за обедом. Ему нравилась экономика; он изучал ее и очень хотел работать в компании своего отца, но во время рождественских каникул он предпочитал отдыхать. Когда он вернулся в отель, в буфете уже было немало людей. Изначально он планировал занять место в комнате, так называемой уютной комнатой охотника, которая была украшена рогами разных размеров, но затем он заметил золотые волосы Чимина за стойкой. Он стоял спиной и приводил стаканы в порядок. Его волосы были пушистыми, но аккуратно уложенными, и под этим углом Чонгук мог полностью осмотреть вид Чимина со спины, глаза блуждали по его пышной попке. Бессознательно, он облизнул губы, высоко оценивая то, на сколько «слишком» выглядит Чимин. В этот момент Чимин обернулся, мило улыбаясь, его глаза превратились в полумесяцы. Чонгук с силой оторвал себя, от смущения его прошиб пот. — С возвращением, Чонгук-ши, — начал Чимин, — хотите чего-нибудь выпить? — Зеленый чай? — сказал Чонгук, решив сесть за барную стойку, вместо того, чтобы заходить в комнату. — Конечно, я сделаю один сейчас же, — слегка кивнув, сразу приступил к работе. Наблюдать за тем, как Чимин наливает воду в электрический чайник, было завораживающе. То, как блондин с такой осторожностью двигал пальцами, почти вдохновляло. — Ну… — начал Чонгук, не особо замечая, как перешёл на неформальную речь, — с каких пор ты здесь работаешь? Дожидаясь кипения воды, блондин приподнял глаза, встречаясь взглядом с Чоном, и вежливо улыбнулся. — В начале сезона, — ответил он, желая прекратить этот разговор. — Ты живешь здесь, в Австрии? У тебя действительно хороший корейский, — продолжил Чонгук, удивленный тем, как легко он смог заговорить с незнакомцем, в то время как обычно он испытывал проблемы со светской беседой. — Ну… — Чимин заколебался, — я не живу здесь. Я живу в Сеуле. Я просто… Я думаю, я просто захотел сменить обстановку. Чонгук почувствовал неуверенность и тяжесть в голосе блондина, и, хотя ему было любопытно, он решил, что лучше не задавать больше вопросов на эту тему. — Я не знал, что они нанимают не австрийцев, — пожал плечами Чонгук, когда Чимин протянул ему чай. — На самом деле, я случайно наткнулся на объявление, — хихикнул Чимин, оглядывая бар, проверяя, нужно ли еще обслужить других гостей, — Я искал работу за границей, и я люблю снег, так я нашел работу здесь. Им действительно нужен был кто-то, знающий корейский, — Чимин немного понизил голос, — потому что, видимо, за последние несколько лет у них появилось больше корейских гостей, ведь семья Чон продолжает приезжать сюда. Вы знаете, владельцы Чон Корп.? Чонгуку пришлось сдержать хихиканье. Чимин выглядел таким милым, завороженно рассказывая о его семье. — Да, я знаю их, — усмехнулся он. — Я, наверное, не должен был говорить этого, — внезапно осознал Чимин, прикрывая руками губы, — обещай, что никому не расскажешь. — Все в порядке. — Чонгук усмехнулся. — Я не расскажу себе о том, что ты говорил про мою семью. Чимин в замешательстве склонил голову, не совсем понимая сказанного. — Чего? — Вчера не назвал тебе свою фамилию. Чон Чонгук, приятно познакомиться, — он улыбнулся, показав зубы, его губы скривились в милую кроличью ухмылку. — Боже мой, — выдохнул блондин, — они сказали мне быть с тобой особенно вежливым. Я такой дурак. Мне очень жаль, я… — Успокойся, — прервал его Чонгук, — я рад, что могу легко с тобой разговаривать. Пожалуйста, не возвращайтесь к вежливой речи. Мне на самом деле удобнее использовать банмаль, поскольку я практически уверен, что ты старше меня. Чимин несколько раз моргнул, не совсем понимая, что сказать, но затем другой гость сел за бар, из-за чего ему пришлось заняться им, таким образом давая ему возможность сбежать из этого теперь уже неловкого разговора. Младшему было немного стыдно, что он не назвал свою фамилию раньше, потому что он хотел проверить то, насколько все сотрудники будут добры к семье, которая каждый год платит за самую дорогую комнату. Но Чонгуку нравилось просто говорить с кем-то, кто не станет спрашивать об его отце, их компании или о чем-то подобном. С Чимином он был самим собой. Просто Чонгук. Не наследник одной из крупнейших компаний Южной Кореи. Вздохнув, Чонгук продолжил потягивать свой напиток, замечая, что Чимин пытается выглядеть занятым, чтобы не продолжать с ним беседу. Иногда их глаза встречались, и блондин немного краснел, сразу же отводя взгляд, но Чонгук не мог ничего поделать и не улыбнуться — румянец шел блондину. В тот вечер Чонгук заметил, что Чимин работает во время ужина, и, по велению судьбы, он обслуживал их столик. Родители Чонгука были счастливы встретить корейца в таком отеле. Как обычно, блондин вежливо улыбался, принимая их заказы и робко улыбался младшему, прежде чем снова уйти. Но к сожалению, это было единственное взаимодействие между ними.***
Было похоже на то, будто Чимин пытался избежать разговора с Чонгуком. Хоть они и встречались два дня подряд, чему не стоило удивляться, поскольку Чонгук всегда ходил на обеденный фуршет, а Чимин был официантом, так что они были вынуждены встретиться. Но казалось, будто Чимин приложил усилия, чтобы не обслуживать младшего. У Чонгука не было выбора, кроме как наблюдать за ним издалека. Он даже не понимал, зачем продолжает это делать и почему ему немного грустно из-за того, что он не может поговорить с Чимином на протяжении трех дней. Они почти не разговаривали; они не были друзьями, так что Чонгук не должен так страдать. Тем не менее, каждый раз, когда он видел, как блондин улыбается другому гостю, Чонгук чувствовал, как что-то в животе сворачивалось. До Сочельника оставалось три дня, а погода стояла ужасная. Шел очень сильный снег, а ветер был таким холодным, что Чонгук чувствовал, будто его лицо вот-вот отвалится. Именно поэтому он решил вернуться в гостиницу раньше обычного. Когда он вошел в отель, то увидел уже стоящую большую рождественскую елку возле стойки регистрации, оформленную в золотисто-красных цветах. Это было просто, но элегантно; все повторяется из года в год, но Чонгуку по-прежнему нравилось. Поднявшись наверх, он вылез из мокрого лыжного костюма и запрыгнул под душ, согреваясь. Закончив, надел пушистый свитер и черные спортивные штаны, схватил альбом для рисования и спустился вниз. У него был запланирован массаж на сегодня, но до него еще оставалось времени, да и по приезде он все еще не побывал в комнате отдыха. Не торопясь, он прошел туда, разглядывая все произведения искусства, размещенные по всему отелю. Время от времени появлялись рога или чучела животных, и некоторые, наверно, слегка боялись большого беркута, но Чонгуку он казался очаровательным. Наконец, оказавшись в одной из трех комнат отдыха, ему захотелось сесть у окна и немного порисовать. Это была его страсть, успокаивающая разум, когда он стрессовал. Еще в старшей школе, будучи под большим давлением он стремился получать хорошие оценки, поэтому никто не допускал мысли, что он попал в хороший университет только благодаря своему имени, тогда он рисовал каждый божий день. В то время его рисунки были мрачными и пугающими, его эмоции были беспорядочными, он боялся завалить экзамены, и единственный способом справиться со всем — рисование. Теперь это стало некой терапией. Рисование было для него одновременно и удовольствием, и терапией. Изначально он планировал порисовать, но затем он заметил рояль, стоящий рядом с лестницей. Он помнил, что иногда пианист развлекал людей, которые пили чай здесь, а не в «розовой столовой». Но для чая было еще слишком рано, так что сиденье перед роялем оставалось пустым. Чонгук подошел к нему, всплыли воспоминания о его школьных днях, когда он любил играть на пианино, но ему пришлось бросить из-за старшей школы. Время от времени он играет, но уже не так хорошо, как раньше. Почувствовав колющее в пальцах желание сыграть, ноги сами подвели его к роялю, он сел, осторожно открыв крышку клавиш. Мягко надавил на одну из белых клавиш, и чистый звук прошелся по комнате. Прозвучало совсем не громко, но поскольку комната была полностью погружена в тишину, звук показался слегка громким. На мгновение Чонгук застенчиво огляделся, боясь, что ему запретят прикасаться к роялю, но когда никто не подошел отругать его, он расположил пальцы на клавишах и глубоко вздохнул, пытаясь вспомнить ноты одной из любимых песен. Сначала он делал ошибки, все еще боясь, что ему не позволено здесь играть, но через несколько минут он стал увереннее, уже нажимая на правильные клавиши. Он даже осмелился закрыть глаза, наслаждаясь звуком рояля в комнате с хорошей акустикой. Внезапно раздался сладкий голос, напевавший под звуки клавиш, и Чонгук должен бы остановиться, но голос был таким очаровательным, таким мягким и нежным, что его пальцы двигались сами по себе. Только спустя мгновение он понял, чей это был голос. Он был настольно очарован, что эта мысль не сразу возникла у него в голове. Это был голос Чимина. Это должен быть он, потому что он играл корейскую песню, и кто, кроме него мог узнать ее в отеле, где средний возраст постояльцев — 65 лет? Немного смущенный, он продолжил играть, слушая успокаивающий голос Чимина, и то, как он просто безупречно брал ноты. Но в конце концов песня закончилась, и в гостиной воцарилась тишина, пока голова Чимина не показалась из-за спинки большого кресла. Впервые Чимин сладко улыбнулся, не чувствуя себя обязанным улыбаться. Это было естественно, ослепительно. — У тебя прекрасный голос! — заметил Чонгук, чувствуя, как краснеют его щеки. Но он был не единственным, кто покраснел. Когда Чимин встал из-за кресла, где до этого прятался и подошел к роялю, Чонгук заметил, насколько розовыми были щечки блондина. — Ах, спасибо, твоя игра была… — Ничего особенного, — закончил Чонгук, почесывая затылок, — я давно не играл должным образом. Могу ли я вообще касаться рояля? — Я хотел сказать, что это было очень мило, — хихикнул Чимин, — и, что ж, так уж и быть, я просто не скажу им, что это ты играл. И даже если бы я это сделал, ты — Чон Чонгук. Как будто у них хватило бы смелости жаловаться. В голосе Чимина слышалась неловкость, но его милая улыбка не исчезла. Оперевшись на рояль, Чимин заметил лежавший на нем альбом для рисования, с любопытством разглядывал его, но выглядел так, словно не желал владельца расспрашивать о содержимом. — Ты рисуешь? — он все же спросил. — Д-да. Это меня успокаивает, — честно ответил Чонгук, чувствуя, как его щеки снова пылают, — Я… я слишком сильно переживал, и в итоге это стало перерастать в нечто нездоровое. Рисование в некотором роде меня спасло. О боже, я не знаю, почему я рассказываю тебе об этом — я… прости, игнорируй меня. Смущенный, чувствуя себя обнаженным, Чонгук опустил взгляд на свои руки, которые лежали у него на коленях, буквально сбитый с толку, не понимая, почему он решил этим поделиться. Он никогда и ни с кем не говорил о том времени. Его родители хотели обратиться к психологу, но он отказался, желая самостоятельно справляться со стрессом и своими проблемами. Они позволили ему, и он был за это благодарен, но понимал, что, наверное, было бы лучше, если бы он тогда согласился посетить одного из них. Он ждал, что Чимин будет смеяться над ним, потому что, черт возьми, у сына миллиардера могут быть какие-то проблемы? Так думало большинство людей — у богатых людей вообще не бывает проблем. Но вместо этого, Чимин сел рядом с Чонгуком, их тела соприкоснулись, потому что кресло для рояля было слишком маленьким. Блондин лениво вел по случайным клавишам, но на удивление, звучало хорошо, будто он играл старую мелодию родом из его детства. Она была спокойной и мягкой, как и сам Чимин. По непонятной причине Чонгук чувствовал себя комфортно рядом с ним. Он не мог сказать, что именно заставляло его так себя ощущать, но чувствовал, что может поделиться с ним всем сокровенным, даже если бы они вообще не знали друг друга. — Я понимаю тебя, — вздохнул Чимин, — танцы — это мой выход. — Ты танцуешь? — Да. — В каком стиле? — Разных, но больше всего мне нравится современный (контемпорари). Он самый… выразительный. Я могу танцем выразить свои чувства, понимаешь? — он все еще продолжал играть, не поднимая взгляда на младшего. И сново любопытство Чонгука начало закипать внутри. Он хотел больше узнать о красивом мужчине рядом с ним, хотел знать, почему он улыбался, хотя в его глазах читалась грусть, хотел, чтобы эти прекрасные глаза улыбнулись, чтобы грусть исчезла. Но если Чимин не хочет об этом говорить, он не станет расспрашивать. В конце концов они немного разговорились, не осознавая, как быстро пролетело время, затем затронули поверхностные темы, благодаря чему Чонгук узнал, что Чимин на самом деле был на два года старше и у него есть младший брат, которого он очень любил, и что этот брат был одного возраста с Чонгуком. Они оба были фанатами Bigbang и были влюблены в три вышедшие новые песни. Чимину разрешили остаться в отеле, поскольку у него не было здесь квартиры. Именно поэтому он был здесь; он отдыхал в ожидании своей смены. Обычно он бы в это время катался на сноуборде, но погода сегодня подвела не только Чона. — Боже мой, уже почти половина четвертого! Мне нужно переодеться, моя смена начинается через 10 минут. Извини, Чонгуки, мне пора! — опомнился Чимин, встал и махнул рукой, прежде чем поспешить из комнаты, оставив свой телефон на рояле. Младший крикнул ему вслед, но блондин его уже не слышал. Вздохнув, Чонгук решил взять его с собой, в любом случае он собирался в буфет, заодно и вернет ему. Случайно, он нажал кнопку на айфоне, из-за чего загорелся экран, понимая, что пароля он не знает. Это было немного неправильно, но Чонгук ничего не мог с собой поделать, сохраняя свой номер в контактах Чимина. Однако он не взял номер старшего. Подумал, что это будет уже слишком, да и вторгаться в личную жизнь не хотел. Выждав несколько минут, оглядевшись вокруг, стараясь ничего не забыть, он вышел из холла и направился к буфету. Он сразу же заметил Чимина с натянутой вежливой улыбкой, обслуживающего клиентов. Старший выглядел немного счастливее, чем обычно. Скрытая печаль в его глазах менее проглядывалась. То ли это потому что он больше не был таким грустным, то ли потому что научился лучше её скрывать, Чонгук не мог сказать. Он молча сел, внезапно потеряв аппетит, просто желая обычного зеленого чая, надеясь, что Чимин примет его заказ, а не какой-нибудь другой официант. И он это сделал. Стоило младшему занять столик, Чимин подошел к нему, пытаясь скрыть широкую улыбку при его виде. — Ты все время здесь, — усмехнулся он, — как обычно? — Как обычно, — кивнул Чонгук, и Чимин уже шел на кухню, прежде чем Чонгук успел вернуть ему телефон. Ожидая, он огляделся, наблюдая, как другие гости радостно разговаривают, как какая-то пожилая пара держится за руки, деля торт из буфета, эта картина заставила Чонгука улыбнуться. Это было так мило, что любовь может длиться так долго. Они, вероятно, встретились, когда были еще очень молодыми, и Чонгук заметил — их любовь была настолько сильной, что они все еще оставались вместе. Он никогда не влюблялся так сильно. Конечно, у него были отношения и раньше: двое, если быть точным. Первые были с девушкой, лет в четырнадцать, она ему очень нравилась. Первый его поцелуй был с ней, но, как бывает у всех в подростковом возрасте, его любовь к ней угасла. Другие отношения были уже с парнем, и ему их приходилось скрывать, он был слишком напуган, чтобы открыто поговорить с семьей по поводу своей ориентации. Тем не менее, Чонгук был счастлив с этим парнем. Им было очень хорошо вместе, но, в конце концов, парень устал от постоянных беспокойств Чонгука во время обучения, из-за чего он не мог чувствовать себя с ним спокойно. Расставание с этим парнем разбило Чонгука и с тех пор он ничего не чувствовал ни к кому. Он вернулся в реальность, когда Чимин вернулся из кухни с зеленым чаем в руках, подходя к нему с такой грацией, что младший зарделся. Тогда он понял: у него чувства к официанту. Он не знал, какие именно чувства он испытывал, но в этом блондинке было что-то… что-то очаровательное, нежное, из-за чего Чонгук чувствовал себя совершенно непринужденно, когда он был рядом, а это было для него действительно редкостью. — Вот твой чай, — просиял Чимин. — Благодарю, — сказал Чонгук, немного ошеломленный, но заметив, что Чимин отвернулся, он схватил его за запястье, заставляя его взглянуть на младшего, — а… ты забыл свой телефон. Поерзав, он вытащил телефон Чимина из кармана и протянул ему. Он заметил легкий румянец на лице старшего, удивляясь тому, как прекрасно выглядят розовые щечки Чимина. — Ах… спасибо большое, я бы, наверное, заметил после обеда, раз уж у меня сегодня работа и в вечернее время, — объяснил он, — ты меня прости, я должен… — Какие смены у тебя завтра? — внезапно спросил Чонгук, у него возникла идея, вспомнив, что завтра среда. — Ммм… — Чимин задумался на секунду, — я работаю во время завтрака, а потом у меня обеденная смена в баре. Я помогаю накрывать столы к ужину, но во время ужина не работаю. А что? — А… да, я подумал… я не знаю, ты, наверное, уже это видел, но… — Чонгук запнулся, неуверенный, должен ли он вообще спрашивать, — там… там фейерверки на станции на вершине горы. Ты… может быть…хочешь сходить? — Да, я так много слышал об этом месте, с тех пор, как начал здесь работать! — Чимин неожиданно вдохновился — У меня не было возможности поехать, потому что я никого не знаю и грустно, когда ты собираешься куда-то один. Я бы с радостью пошел! Сердце Чонгука подпрыгнуло от этого, и его губы растянулись в довольной улыбке, ослепляя официанта, который выглядел таким воодушевленным, хотя он, вероятно, был более взволнован тем, что сможет увидеть фейерверк, а не из-за того, что они пойдут вместе. — Когда встретимся? — спросил Чонгук. — Ужин начинается раньше из-за представления, так что, возможно, в семь вечера, потому что фейерверк начинается в восемь, а подъемник будет переполнен. — Отлично, напротив отеля? — Ага, — кивнул Чимин.***
Было довольно глупо наряжаться. Чимин все равно не увидит его одежду, потому что собирается закутаться в свое длинное пальто. Тем не менее, Чонгук не мог не надеть вязаный синий свитер, бежевые джинсы и темные «тимберленды», также надевая самые лучшие свои часы. Чимин, скорее всего и не заметит их, но Чонгук хотел выглядеть хорошо. Это не было свиданием; он знал об этом. Он все же надел свою счастливую шапочку, которая совсем не подходила по стилю к его одежде, но он чувствовал, что ему нужна его шапка. После ужина он с родителями вышел из обеденной зоны, и они думали, что Чонгук зайдет в лифт вместе с ними, но младший увидел его. Белое пушистое пальто, на капюшоне столько искусственного меха, что его волосы практически сливались с ним. Черные джинсы, подчеркивающие его великолепные ноги, улыбка такая яркая, словно полная луна. Чимин. Чувствуя, как его щеки вспыхивают при виде официанта, он, не задумываясь, окликнул Чимина. — Чимин-хён! — он улыбнулся. Старший повернулся и тоже улыбнулся, но затем он перевел взгляд на родителей Чонгука и низко поклонился в знак уважения. — О, это тот мальчик-официант, не так ли? — мать Чонгука заметила, — Ты не идешь с нами? — Нет, у меня встреча с Чимин-хёном. Вот почему у меня с собой пальто и перчатки. Мы пойдем смотреть на фейерверки. — Но ты уже трижды наблюдал за ними, — возразил его отец. — Да, но хён — нет. Я позже вернусь, — объяснил Чонгук, прежде чем подойти к малышу. Когда он подошел, он вдруг осознал, что это в первый раз, когда он действительно стоит рядом с ним, и Чимин был на добрые несколько сантиметров меньше его. Этим объяснялись его милые маленькие ручки и то, как он в целом стоял. Чимин был просто милым. Он был мужественным и пухленьким, но не слишком мускулистым, и благодаря своим щечкам он выглядел очаровательно. — Что такое? У меня следы от курицы на лице? — смущенно спросил Чимин, потирая рот рукавом, заставляя Чонгука хихикать. — О, нет, ммм… Я просто, — запнулся Чонгук, — ты хорошо выглядишь в этой куртке. Чонгук удивился, насколько уверенно он прозвучал, и, видимо, он правильно поступил, потому что Чимин засмущался, даже его уши покраснели. Его яркая улыбка стала застенчивой, и он нервно сжал концы рукавов. — С… спасибо, — пробормотал Чимин, направляясь от отеля к станции метро. Они разговаривали, добираясь до канатной дороги, которая спускалась в гору, и чем больше они говорили, тем комфортнее чувствовал себя Чимин, с каждым разом открываясь все больше. Чонгук узнал, что Чимин все еще обучается танцам, но взял отпуск на семестр. Почему, не сказал, но младший не стал заострять на этом внимания. Если бы Чимин хотел, то сам бы рассказал. Кроме того, они не знали друг друга настолько хорошо, даже если учитывать, что они общаются продолжительное время. Добравшись до канатной дороги, им пришлось встать в очередь, потому что многие хотели подняться на гору. Сев в кабинку, они сели, плотно прижавшись бедром к бедру, и Чонгук внезапно осознал их близость. Бедро блондина было немного холодным, и Чонгук почувствовал, что должен сесть еще ближе, желая поделиться своим теплом. Не обращая внимания на то, что Чонгук откровенно пялился на него, блондин отвернулся к окну, наслаждаясь темнотой снаружи — луна освещала заснеженную землю. Его глаза светились, завороженные природой. — Все такое спокойное, — пробормотал Чимин, остальные в кабинке были удивлены тому, что он заговорил на иностранном языке. Чонгук вздохнул в знак согласия, краснея от того, насколько их бедра были прижаты друг другу. Поездка прошла в основном в тишине, разговаривали только люди в кабинке. Через несколько минут они добрались до вершины, все вышли толпой, и у двух мальчиков не было выбора, кроме как последовать за остальными. Помимо фейерверка, было еще шоу, где профессионалы на лыжах выполняли всевозможные трюки. Сначала Чонгук размышлял о том, стоит ли ему покупать VIP-билеты в зал, чтобы лучше рассмотреть шоу, но подумал, что Чимин захочет испытать реальные эмоции, как любой другой человек, поэтому сейчас они стояли в толпе. Чимин с любопытством огляделся, немного ерзая, пытаясь скрыть пальцы в рукавах — он забыл свои перчатки. — Тебе холодно, хён? — спросил Чонгук, подходя немного ближе, касаясь плеча Чимина. — Немного, — признался старший, — но все в п… Прежде чем Чимин успел закончить предложение, Чонгук, не давая себе отчета, притянул правую руку Чимина и сунул ее в свой большой карман пальто, где до этого находилась его, из-за чего там было тепло и уютно. Блондин удивленно вздрогнул, глядя на младшего, неуверенно моргая. Рука старшего была ледяной, отчего Чонгук немного вздрогнул, но он не хотел ее отпускать. Приятно было держать ладонь Чимина в своей. Она была маленькой, милой, мягкой, и ее просто приятно держать в руках. — Я… — прости, это… это нормально? — он почувствовал, что должен извиниться, он просто сделал то, что захотел, не задумываясь о чувствах Чимина. — Д… да, это… нормально, — покраснел Чимин, отводя взгляд, говоря более тихо, — более чем хорошо. Так же покраснев, Чонгук осмелился сжать руку блондина, застенчиво улыбаясь. Это не было свиданием, но было очень похоже на него. Если подумать, то было бы ещё и романтичней, если бы не все эти люди вокруг. В этот момент раздалось три громких удара в гонг — шоу началось, и все повернулись к холму, где оно собственно и проходило. Само шоу было красивым, очень впечатляющим. Однако Чонгук уже видел выступление, поэтому знал, что будет дальше. Это позволило ему просто понаблюдать за Чимином, в то время как он был охвачен зрелищем. Было мило, насколько он был зачарован им, его глаза были прикованы к людям, которые прыгали, каждый раз он задерживая дыхание, потому что, вероятно, боялся за них. Улыбаясь про себя, Чонгук начал рисовать круги на тыльной стороне руки Чимина, которая уже согрелась и была такой же теплой, как и его. Наконец пришло время фейерверка, и все устремили взгляд в небо. Это было так красочно. Как красивые цветы в небе. Как глаза Чимина, когда он рассказывает о танцах. Это было прекрасно. — Так красиво, — выдохнул Чимин, удивленно. Взглянув на старшего, Чонгук вздохнул, улыбаясь в свой шарф. — Да, ты.***
Этой ночью Чонгук не мог уснуть. Он продолжал думать о том, какой мягкой была ладонь Чимина, как они держались за руки, вплоть до возвращения в отель, хотя в этом уже не было необходимости. Сердце колотилось в груди, кровь разгонялась по его телу с нездоровой скоростью, из-за чего было трудно заснуть. Уставший, он встал и вошел в гостиную, и увидел, что его родители уже одеты, готовые кататься на лыжах. — Ты еще не ушел? — озадаченно спросил его отец. — Обычно в это время ты уже на горных склонах, катаешься на лыжах. Во сколько ты домой пришел прошлой ночью? — Я пришел домой около 22:30, но не мог заснуть, — проворчал Чонгук, протирая глаза, — сколько сейчас времени? — Сейчас 10 часов, дорогой, — сказала ему мама, — тебе нужно будет заказать обслуживание в номер, время завтрака уже прошло. Застонав от досады, он кивнул, пожелав родителям хорошего дня, прежде чем взял телефон и позвонил в обслуживание номеров. Ожидая, он решил принять душ, чтобы смыть с себя чувство грязи. Горячая вода стала просто раем для его кожи. Ему все еще было немного холодно после прошлой ночи, но вода не только согрела его, но и позволила немного проснуться. Решив позже покататься на лыжах, он надел лыжное белье, которое плотно облепило его тело, чтобы в этот раз точно не замерзнуть. Он как раз собирался высушить волосы феном, когда кто-то постучал в дверь. Его живот проурчал в ответ, и Чонгук поспешил к двери, разделяющей лифт и гостиную, открыв ее, он встретился с парой улыбающихся глаз, выглядящих словно полумесяцы. — О, хён! — выпалил Чонгук. — Я не..не ожидал, что хен принесет мне еду. Смущенно улыбаясь, Чимин опустил взгляд и слегка прикусил нижнюю губу. — Я услышал, что в люкс заказывают еду, поэтому… спросил, могу ли я отнести заказ. Я… я предположил, что заказали тебе, так как видел твоих родителей за завтраком. Надеюсь, тебе понравится твой поздний завтрак. — Эй, хён, — Чонгук не дал ему возможности уйти, — когда закончится твоя смена? — Через час, а что? — старший наклонил голову. — Есть планы? — Наверное, покатаюсь на сноуборде. — Не хочешь увидеться? Я имею в виду…обычно я катаюсь в одиночку и, не знаю, если тебе нужна компания, но… — Разве ты не катаешься на лыжах с родителями? — Нет, — вздохнул Чонгук, — мой папа просто продолжает говорить об экономике и компании. Обычно я не против, но на отпуске мне не хочется об этом слышать, особенно, когда я пытаюсь расслабиться. Я из-за этого стрессую. Нахмурившись, Чимин кивнул, открыл рот, желая что-то сказать, но снова закрыл его, подумал еще раз, и слегка улыбнулся, глядя на младшего. — Как насчет того, чтобы встретиться на станции Комперделл в 12:30? — предложил старший. — Да! То есть… да, с радостью. На станции или возле нее? — На. — Хорошо. Я буду ждать. — Мне нужно вернуться к работе, — напомнил ему Чимин, — наслаждайся завтраком. Взволнованный, Чонгук кивнул, прощаясь с официантом, прежде чем сесть завтракать. Он не собирался приглашать Чимина на несвидание, но не мог ничего поделать с собой. Ему было интересно, насколько хорошо смотрится старший на сноуборде, какой у него зимний комбинезон, какая у него доска. Наденет ли он шлем или он из тех безрассудных, которые просто надевают шапочку? В голове у младшего возникли образы блондина, мчащего с холма, и в каждом из них Чимин улыбался от уха до уха. Он катался на лыжах в одиночестве в течение получаса, пока, наконец, не пришло время возвращаться на станцию Комперделл, где должна состояться встреча со старшим. Он нетерпеливо снял лыжи и стал ждать перед входом на канатную дорогу. После пяти минут ожидания, появился Чимин со своим сноубордом под мышкой, в черном шлеме с оранжевыми цветами на нем, в белой куртке с прошлой ночи и черных штанах. Заметив младшего, Чимин улыбнулся и подошел к нему. — Эй, долго ждал? — Не совсем. Куда хочешь пойти? Может Маснера? (территория в дальнем конце горнолыжного региона). — Не лучший вариант, мне нужно успеть вернуться вовремя, чтобы пройти уроки по массажу, — нахмурился Чимин. — Какие уроки? — О, ну, раз я не работаю сегодня днем, я узнал, может ли кто-нибудь из массажистов дать мне пару уроков. Не то, чтобы я собирался делать массаж в отеле, но я думаю, что это был бы полезный навык. Моргнув, Чонгук кивнул, стараясь не думать о том, как Чимин будет учиться делать профессиональный массаж. — А как насчет Плансегга тогда? Мы могли бы спуститься один раз, чтобы посмотреть, как все пойдет, а потом, если захочешь, совершить несколько прыжков в парке приключений? — Звучит неплохо! Надев лыжи и сноуборд, они начали спускаться с холма, на полпути выстраиваясь в очередь к подъемнику, ведущему на Плансегг. У Чонгука не было возможности разглядеть сноуборд Чимина, потому что стеснялся своих навыков катания на лыжах. Вот почему он с нетерпением ждал спуска с Плансегга. Это был очень широкий спуск, позволяющий наслаждаться большими поворотами. Было время обеда, поэтому людей не так много, словно их было только двое. Достигнув вершины, Чимин встал на свободную ногу, добираясь к началу склона. Обернувшись на младшего, который был слишком ошеломлен тем, как выглядел блондин в этом наряде на серебряном сноуборде, стал ждать его. Отогнав мысли, он догнал старшего, широко улыбаясь и кивая в сторону склона. — Поехали? Ничего не сказав, Чимин направился вниз, оставив Чонгука позади. Чонгук поспешно последовал за ним, удивляясь тому, насколько быстрым был старший. Длинными изящными изгибами он спускался с холма, каждое его движение выглядело потрясающе. Чонгуку пришлось сконцентрироваться, чтобы не упасть, разглядывая блондина. Через мгновение Чими остановился, посмотрел на холм, с легкостью стоя на своей доске. Присоединившись к нему, Чонгук был заворожен тем, насколько счастливым выглядел старший. Как будто все его заботы исчезли в один миг, словно спустя долгое время, он смог наконец сделать то, что ему нравилось. В этот момент Чонгук попытался представить, как выглядит Чимин в танце. — Давай устроим гонку до парка приключений, а? — предложил Чимин, его улыбка превратилась в ухмылку. — Вызов принят! — Чонгук кивнул, прежде чем умчался, теперь сосредоточившись на себе, пытаясь выиграть гонку. Оба они были быстрыми, ветер, словно лед был холодным и касался лица, но они были слишком сосредоточены, чтобы придавать этому значения. К тому времени, добравшись до парка приключений, они оба задыхались, а Чонгук выиграл всего на секунду. Уставший, Чимин упал в снег, снял шлем и взъерошил волосы. — Ты тяжелее меня, поэтому ты быстрее, — надулся Чимин, его нижняя губа слегка выделялась из-под верхней, и Чонгук практически заскулил от того, насколько мило он выглядел со своими слегка вспотевшими волосами и этим обиженным выражением лица. — Я выше, я должен быть тяжелее тебя, — возразил Чонгук, не воспринимая это как оскорбление, садясь рядом с ним, — Что я получу в качестве награды за свой выигрыш? Не это он хотел сказать. Прозвучало слишком двузначно, и Чонгук был более чем рад, что его щеки уже горели от холода на улице, поэтому Чимин не заметил, как он безумно покраснел. Блондин на мгновение посмотрел на него с непроницаемым выражением лица, а затем застенчиво улыбнулся, снова надел шлем и встал. — Я покажу тебе несколько трюков в качестве награды, — хихикнул он, снова двигаясь, взмахнул руками, мчась к одному из больших пандусов, с которого Чонгук не осмелился спрыгнуть. С легкостью спрыгнув, удерживая рукой сноуборд, при этом делая сальто, идеально приземлился. У Чонгука отвисла челюсть, наблюдая за ним, кое-как спустившись на лыжах вниз, встречаясь с Чимином у подножья склона. — Это было потрясающе! — удивленно произнес Чонгук. — Спасибо, — ухмыльнулся Чимин, — У меня есть возможность улучшать навыки в свободное от работы время. — Серьезно, ты потрясающий, — повторил младший, не заметив, как поменял местоимения. Ухмылка старшего превратилась в застенчивую улыбку, прежде чем он покачал головой, призывая Чонгука тоже проделать несколько трюков. Все оставшееся время они провели вместе, выполняя прыжки, просто веселясь. Но, к сожалению, им пришлось вернуться, потому что Чимин должен быть в отеле, начинались его занятия по массажу. На обратном пути они свободно касались друг друга, при этом все чаще соприкасаясь пальцами. В метро было мало людей, еще рано возвращаться в отель. Два парня смотрели друг на друга, вместе хихикали, толкались, словно дети. Рука Чимина была рядом, так близко, что вот, протяни ладонь и можно соприкоснуться, но может ли он снова подержать ее? Прошлая ночь была волшебной, и Чимин сказал, что все в порядке, но можно ли сейчас? Однако Чимин оказался смелее, чем он, поэтому скользнул рукой под ладонь Чонгука, поднимая смущенный взгляд на него. — Ты выглядел так, словно хотел… — Я хотел, — выпалил Чонгук, сжимая его руку в подтверждение. — Х-хорошо, — немного нервно усмехнулся Чимин, — эм.., а насколько дней вы здесь? — Мы уезжаем на Рождество. — Через два дня? — Лицо Чимина немного изменилось, поэтому Чонгук взял его вторую руку, крепко сжимая их. — Я думал… ты останешься подольше. — Обычно мы уезжаем позже, но у моего отца 27-го важная встреча, поэтому должны уехать пораньше, — вздохнул Чонгук, — Я бы хотел остаться здесь подольше… с тобой. Его сердце бешено колотилось от признания, он хочет провести больше времени с Чимином. Чонгук еще не совсем понимал, какие чувства испытывает, немного напуганный этим, таким ни с кем не поделишься. Но в одном он был уверен — ему было хорошо и спокойно рядом с Чимином, и он не испытывал подобного ни с кем в течение долгого времени. — Чонгуки, я… — начал Чимин, но в этот момент прозвучал голос по громкоговорителю, давая понять, что они прибыли на свою станцию. Выпустив руки младшего, он вышел из метро и направился к отелю. Между ними чувствовалась неловкость, но перед тем, как разойтись, Чимин одаривает его милой улыбкой, давая понять, что он чувствует тоже самое.***
На следующий день Чонгук хотел сразу найти Чимина, надеясь, что тот будет работать во время завтрака, и, к счастью, все было именно так. Однако он сидел со своими родителями, поэтому не мог начать обычный разговор с Чимином, не желая отвлекать того от работы, заставляя родителей думать, что официант пренебрегает своими обязанностями. — Доброе утро, — вежливо поприветствовал их Чимин, одаривая Чонгука легкой улыбкой, признавая его другом, а не гостем, — не хотите ли чаю или кофе? — Чашечку зеленого чая, пожалуйста, — кивнула мать Чонгука. — Что-нибудь еще? — А… — Чонгук заколебался, — хен, когда твоя смена закончится? Я знаю, что у тебя работа, но мне хотелось бы поговорить с тобой. — У меня 10-минутный перерыв после завтрака, но, поскольку нам нужно многое подготовить к сегодняшнему вечеру, все очень заняты. Прости, — объяснил Чимин, его улыбка стала немного натянутой, поскольку ему все еще приходилось держать лицо. — Я подожду твоего перерыва, все в порядке, хён, — предложил Чонгук. — Но сынок, 24-е число — это день, когда ты идешь с нами кататься на лыжах. В любой другой день — разрешаю, но я настаиваю, чтобы ты присоединился к нам сегодня. И мы уезжаем до 10 утра, — сказал отец. Чимин извинился, понимая, что не должен больше участвовать в семейном разговоре, и Чонгук просто смотрел на то, как он уходит, вздыхая и понимая, что не сможет провести с ним время сегодня. Но он понимал, что у него есть обязанности перед семьей, поэтому не стал возражать.***
День пролетел незаметно, он отобедал с родителями в ресторане на вершине горы, сидя на овечьей шкуре на улице, потому что солнце грело своими лучами. Они вернулись в отель и выпили чая, прежде чем Чонгук пошел в спа, где ему сделали массаж. Каждый раз ему было неловко снимать халат перед незнакомцем, но массаж творил чудеса с его спиной. Через час он полностью расслабленный, вернулся в свой номер в неком дурмане, будто окрыленный. Он принял долгий горячий душ и высушил волосы феном, прежде чем лег в кровать и немного вздремнул. Проснувшись, он услышал, что его родители уже готовятся к рождественскому ужину. Поняв, что все еще был в халате, Чонгук подошел к своему гардеробу и остановился на выборе черных джинс и белого вязаного свитера. На Рождество чем проще ты одет, тем лучше. Так думал Чонгук. Все вокруг будет красиво украшено, так что нет смысла слишком наряжаться. — Ты готов, милый? — его мать постучалась в дверь. — Ага, — кивнул Чонгук, окинув взглядом свое отражение в зеркале, прежде чем присоединиться к своим родителям в лифте.***
Все вокруг было красивым. Они потушили свет вокруг бара и поставили по свече на каждый стол. Внутри «розовой столовой» на верхушках еловых веток висели сложенные бумажные звезды, слегка окрашенные золотом, из-за чего они мерцали на свету. На персонале тоже было кое-что новое, и, наконец, Чонгук увидел Чимина, который, очевидно, помогал администратору, принимая заказы на вина, а не блюда. Он выглядел потрясающе. На нем был черный вязаный свитер с воротом и обычные черные брюки от их стандартной формы. Поверх свитера с воротником-стойкой был надет темно-красный жилет с рождественским узором, вышитым белой нитью. Его волосы были разделены по пробору и идеально уложены и выглядело так, словно он слегка подвел глаза подводкой. Когда Чонгук и его родители сели, другой официант подошел, чтобы принять их заказ, но в это время его отец позвал Чимина принять их заказ на вино. Он подошел, немного застенчиво улыбаясь, когда понял, что Чонгук смотрит на него. Младший ничего не мог с собой поделать, он просто не мог отвести взгляда от блондина. Даже когда его мать странно посмотрела на него, он не обратил на нее внимания и просто продолжил смотреть, пока отец не передал Чимину заказ, и тот ушел. Ужин был прекрасным. Обычно у них было четыре блюда, но сегодня было пять, включая десерты. Через пару часов Чонгук настолько наелся, что был вынужден откинуться на спинку сиденья, да и штаны вдруг показались слишком тесными. Его родители все еще допивали вино, поэтому Чонгук решил подняться пораньше, зная, что ему рано вставать, надо будет собраться и подготовиться к отъезду. Пройдя мимо ресепшина, Чонгук хотел подняться в номер, но неожиданно одна из девушек за стойкой позвала его. — Ах, мистер Чон, — начала она, — здесь для вас оставили записку. Растерянный, Чонгук подошел к ней, взял записку и поблагодарил ее за то, что она передала ее. Когда он развернул бумагу, то увидел очень аккуратные буквы. Корейские буквы. Дорогой Чонгуки Я знаю, что ты уезжаешь завтра, поэтому, если у тебя есть немного свободного времени сегодня вечером, я бы хотел увидеться с тобой еще раз. Моя смена заканчивается в 22:30. Давай встретимся в читальном зале? Там красивая рождественская елка. Если у тебя нет возможности, то я желаю вам удачной обратной дороги. Было приятно познакомиться с тобой. Чимин Тепло разлилось по телу Чонгука, предвкушение нахлынуло на него, он перечитал записку. Улыбаясь про себя, он свернул бумагу и направился в читальный зал. Как и говорил Чимин, гостиная была пустая, освещенная лишь свечами на некоторых диванных столиках и светом на рождественской елке. Остальные огни были приглушены, создавая уютную атмосферу. Чонгук сел в одно из кресел и достал телефон, чтобы занять себя до появления Чимина. Однако сытый, он почувствовал, что его глаза медленно закрываются, и хоть он собирался бодрствовать, в конце концов заснул, думая о прекрасных чертах лица Чимина, ожидая услышать его голос. — Чонгуки? — Мягкий голос Чимина разбудил его, в то время как рука старшего уже лежала на плече младшего. Зевая, Чонгук что-то пробубнил, пытаясь избавиться от сна, в котором все еще находился, и увидев застенчивую улыбку на лице блондина, подскочил. Сев, он смог разглядеть, что Чимин, скрестив ноги, сидел в кресле рядом с ним, положив руки ему на колени. — Ты правда пришел, — вздохнул Чимин, — Я думал, что ты не получишь мое сообщение. Прости, я заставил тебя ждать. — Конечно, я пришел! — сказал Чонгук слишком взволнованно, краснея от того, насколько отчаянно это прозвучало. Блондин на это хихикнул, глаза тут же спрятались за полумесяцами, и Чонгук не мог ничего поделать и тоже немного посмеялся, глядя на само очарование перед ним. — Спасибо за вчерашний день, было очень весело, — улыбнулся Чимин, неосознанно наклоняясь к младшему. — Я заметил. Твои глаза сверкали. И ты так хорош в сноуборде! Это… — Чонгук на мгновение заколебался, неуверенный, стоит ли ему поднимать эту тему, — мне захотелось взглянуть на тебя во время танца. Ты выглядел таким… свободным. — А, ну… — Чимин посмотрел в потолок, откинувшись на спинку сиденья, — Я чувствовал себя свободным во время танцев. Но… но мне стало надоедать все то, что я делал. Вот почему я взял академический отпуск. Мне нужно было что-то изменить. Уйти от всего подальше. Возможно, это прозвучит жалко, но … — Это не так, — убеждал Чонгук, — насколько я знаю, танцы — это действительно сложный мир, и чтобы добиться успеха, нужно быть профессионалом, и я могу представить, как это сложно постоянно держать свою планку. Я знаю, что такое стресс и то, как сильно он влияет на нас, поэтому взять перерыв — это действительно смелое решение, по крайней мере для меня. Блондин немного расширил глаза, удивленный реакцией Чонгука на то, что он уже продолжительное не учится. — Люди обычно не подбадривают студентов, которые отдыхают. — Я не такой, как они, — нахмурился Чонгук, на эмоциях взяв Чимина за руку, желая пододвинуться, но Чимин остановил его. — Я знаю… я знаю, что ты не такой, как большинство людей. Особенно не такой, как большинство этих богатых людей, — пробормотал он, глядя на младшего сквозь свои длинные ресницы, — ты… ты действительно добр ко мне. Ты не давил на меня. Ты нежный и добрый. Не знаю почему, но ты решил подружиться со мной, и… Я хотел тебя за это поблагодарить. Сев ближе, Чонгук поднял руку, положил ее на щеку Чимина и облизнул свои губы, внезапно занервничав. Чимин открыл ему свое сердце, рассказал, почему он вообще находится здесь, и Чонгук чувствовал себя таким потрясенным, что не мог подобрать слова. Вместо этого он позволил своему телу говорить, но как только он положил руку на щеку блондина, то пожалел об этом, испугавшись, что Чимину будет неприятно. Он хотел извиниться, убрать руку, но подняв взгляд на блондина, его сердце пропустило удар, охваченное эмоциями. Он был таким красивым, таким забавным, таким очаровательным, сердце Чонгука словно остановилось, когда старший будто бы прилег на его ладонь, кладя свою руку поверх, и притянул его немного ближе. — Чонгук, — прошептал он так близко, что Чон почувствовал его дыхание на своем лице, — можем ли мы притвориться, что над нами есть омела? — Что? — Омела, Чонгуки, — настаивал Чимин, притягивая его ближе, его лицо залилось краской, а пальцы слегка дрожали. — Зачем… — Чонгук был сбит с толку, отвлеченный пухлыми губами блондина. — Просто …поцелуй меня, — Чимин практически заскулил, и в этот момент разум Чонгука отключился, он наклонился, осторожно соединяя их губы. Он медленно коснулся губ Чимина, его сердце колотилось в груди от чувств, они мягкие, на вкус как вишневый бальзам. Это было мило и невинно, немного жадно, словно они давно ждали этого момента. Чимин запустил свои пальцы в волосы младшего, лаская его затылок, в то время как Чонгук нежно обхватил его лицо, разум затуманен, опьяненный тем, насколько приятно целовать Чимина. Через некоторое время Чонгук отстранился, улыбаясь тому, каким взволнованным выглядел старший, поцеловал его в носик, в лоб, прежде чем взять его руки и переплести их со своими. — Мне не нужна омела, чтобы поцеловать тебя.***
Следующее утро наступило слишком быстро. Родители Чонгука разбудили глубокой ночью, и, поскольку он пробыл с Чимином до полуночи, он был ужасно уставшим и не желал вставать. Он в забвении, все еще не проснувшись, собрал свои вещи, заставил себя прилично одеться и последовал за родителями в приемную, ожидая, пока его отец подпишет оставшиеся несколько документов, прежде чем они смогут уехать. Было раннее утро, солнце еще не взошло, но выйдя на холод, Чонгук все же немного проснулся. В этот момент он осознал, что кое-кого нет. Чимин сказал, что спустится в вестибюль утром, но официанта-блондина нигде не было. Вчера вечером они пообещали друг другу увидеться до того, как Чонгук уедет, потому что у одного из них не было с собой телефона, из-за чего они не смогли обменяться номерами. — Сынок, садись в машину, мы уезжаем, — вернул его отец к реальности. Чонгук с тревогой покачал головой, желая дождаться Чимина, говоря отцу, что он что-то забыл, но поскольку они осмотрели номер несколько раз перед отъездом, его отец настаивал на том, чтобы тот сел в машину. Прикусив нижнюю губу, Чонгук попытался отложить их отъезд как можно дольше, но в конце концов ему пришлось сесть в машину. Вздохнув, он сел, выглянул в окно и наблюдал за тем, как они покидают отель. Он не мог поверить, что упустил шанс попрощаться с Чимином. Ему бы очень хотелось просто подержать его за руку хотя бы еще раз. У него даже не было его номера, из-за чего не сможет с ним связаться, он больше никогда его не увидит. Чувствуя накатывающиеся слезы, всю дорогу до Вены Чонгук промолчал и практически не разговаривал в самолете по пути в Сеул. Слишком печально было осознание того, что Чимин останется только воспоминанием.***
Чонгук сидел в библиотеке со своим лучшим другом Тэхёном, читая статью о том, как хорошо идут дела у его отца. Было слегка неловко, что ему приходилось читать это и подводить итоги для занятий, когда он мог просто пойти в офис и спросить, как у них дела, но университет не делал исключения для Чонгука. Он вздыхал каждую вторую минуту, не желая писать отчет, когда неожиданно его телефон зазвонил на столе. Он устало поднял глаза, желая поднять его, но Тэхен оказался быстрее. Судя по всему, это был неизвестный номер, потому что Тэхён злобно оскалился, поднеся телефон к уху. — Здравствуйте? …Да, это телефон Чонгуки. Кто…? — Тэхён ворковал, его злобный оскал превратилась в ухмылку. — Чимин? Э… Откуда у вас этот номер? Слушай, Чонгукки, ты знаешь Пак… Чонгук оббежал стол между ними за секунды, вырвал свой телефон из рук Тэхёна и тут же поднес его к уху. Его сердце колотилось, чувствовалось, как подкашиваются колени. Пытаясь нормально дышать, он открыл рот, потребовалась секунда, прежде чем слова сорвались с его губ. — П-привет? — Ты… — Голос Чимина был неровным, словно он плакал до этого и был близок к тому, чтобы снова заплакать, — ты мог бы сказать мне, что записал свой номер телефона. Я бы позвонил на два месяца раньше! — Чимин-хён, я… — Ты хоть представляешь, как плохо мне было, когда я понял, что проспал и не смог проводить тебя? Я думал… Я думал, что больше никогда тебя не увижу! — он начал рыдать, — Я думал, что потерял тебя. — Мне жаль, я… — Я… я так много плакал, знаешь ли, — мягко сказал Чимин, всхлипывая в промежутках, побуждая и Чонгука расплакаться, — эти два месяца были такими одинокими. Я...я... — Мне нужно тебя увидеть, — выпалил Чонгук, — ты все еще в Австрии? Я могу сесть на самолет завтра. Мне все равно, если я пропущу занятия, мне просто необходимо тебя увидеть. - Я в Сеуле, — снова фыркнул Чимин. - Где? - В Инсадонском "Старбаксе". - Оставайся там. Я иду. - Что? - Я сказал — будь там. Я еду к тебе. - Ты не должен... - Я хочу. - Я жду. - Ты ждал слишком долго.Конец.
P.S. Дирндль (нем. Dirndl, бав. Diandl) — женский национальный костюм немецкоговорящих альпийских регионов