Место, куда хотелось бы вновь вернуться

Всегда приходит полоса свободы от всего, когда-то ты был скован в тисках и думал, что жизненный путь обречен на провал, но это лишь временно. Всё в этом быстротечном существовании — не вечно. В один момент идеальная жизнь заканчивается самым печальным исходом; а бывает, что есть возможность выползти из самого дна на воздух и вдохнуть его так, что возникнет ощущение нехватки кислорода, обволакивающее гортань и вызывая приступы обезвоживания. Только, человек такое существо, созданное природой, которое привыкнет ко всем трудностям, даже если в начале пути, кажется, что можно бесприкословно ставить крест на будущем и закрыться в небытие, ожидая смерти. Порывистый ветер, который проникал под тело так забвенно и аккуратно, что ничего не ощущалось кроме легкости. Он пронизывал собою, освобождая от беспросветных мыслей, давая путь отрешенности, будто за это десятилетие ничего особого не произошло, будто всё шло своим чередом, не сбивая и не ставя подножки на каждом шагу. — О чём ты думаешь? — Не поворачиваясь к собеседнику, Когами вдыхал аромат моря, впитывая в себя энергию, оперившись ладонями о перила. Ему никто не ответил, ведь стоящий рядом человек не знал ответа. «О чём же можно задуматься?» Последние события хорошо поломали здравый смысл и что-то хорошее, что могло остаться в разуме Гинозы: — Мне не о чем думать. Ответил он прямо, не задумываясь, как тогда и поступил с ним напарник, бросивший свою судьбу на истерзание Сивилле, которая его и не пощадила, отняв чин инспектора. — И обо мне тоже не думал? — Спокойно произнес Когами, обернувшись. — Думал, — фыркнул Гиноза, мысленно удивляясь непосредственности старого, но новоиспеченного напарника, — но ты, Шинья, слишком хорошего мнения о себе, чтобы о тебе часто думать, — он не смотрел на собеседника, дабы не показывать большого внимания к персоне Когами, пусть хоть сейчас помучается. Поняв, что с ним завели некое подобие игры, Когами ухмыльнулся и приблизился к Гинозе, — значит, ты часто думал? — Вовсе нет! — Возразил Нобучика, чуть повысив голос, сам того не осознавая, и отвернулся от пронзительного взгляда серых омутов и чтобы не лицезреть наглую физиономию рядом. — Тогда же почему отвернулся? — Когами, наигранно потерявший интерес к персоне Гинозы, достал из кармана смятую упаковку сигарет. Достав последнюю сигарету, он зажег её и медленно вдохнул едкий никотин, который мгновенно завладел разумом, тем самым успокаивая. — Всё также куришь? — Осуждающе хмыкнул Гиноза, затянув резинку на волосах. — А ты так и не убрал длину волос, — в той же манере ответил Когами. — Это мое дело, мне так нравится, — Буркнул Нобучика, после чего отобрал у наглого Когами сигарету. — А я всё также люблю курить, — и лишив напарника возможности затянуться, забрал обратно сигарету, хитро окинув взглядом, — смотри, я снова тебя обыграл, время никак нас не изменило в приоритетах. Он всегда был лучшим, он не старался быть таковым — все успехи давались с легкостью, Когами не прилагал должных усилий, просто жизнь протянула ему две ладони; оставив Гинозу на дне без какой-либо помощи. Но несмотря на все «пунктики», из-за которых он должен был так и остаться внизах, он своими усилиями вытянул себя из пучины, достигнув того, о чем мечтал, но через годы потеряв всё достигнутое и выстроенное через тяжелые шаги и тонны пота, даже не расстроившись. Но сейчас они вернулись в то беззаботное время, когда могли свободно сбежать с уроков, громко смеясь на всеуслышание заполненному людьми коридору, и идти туда, куда хотели именно они, а не заставляли остальные. Теперь они, покрытые темнотой по самое горло, независимы от системы; теперь они могут жить иногда и для себя, а не для благосостояния государства, убивая в себе личность день изо дня. Все преграды, которыми ограничивался Гиноза столько лет, разрушились с громким хрустом, но они не сломали его, наоборот-таки — показали преимущество в жизни и истинные цели, а не та прошлая версия Гинозы, которая гналась за идеальностью, когда он скрывал за прочной маской свое настоящее «я». Спустя несколько часов бесед обо всем, но в буквальном смысле — ни о чем, они сидели на холодной пристани, но их грело тепло воссоединения. Такого долгожданного и желаемого: они были идеальными партнерами ещё в Бюро Общественной Безопасности, так что мешает стать лучшей версией тех неопытных инспекторов. — И для чего я так старался быть лучшим? — Тихо прыснул Гиноза, от своей юношеской цели всей жизни, ведь сейчас это воспринималось, как очередная несмешная шутка Когами про резинку, — «ей-богу, пошел четвертый десяток, а он все тот же восемнадцатилетний шутник», — подумалось Гинозе, когда он облокотился головой на мощное плечо. — А я как-то говорил, что этого не стоило твоих нервов, — Усмехнулся в привычной для себя манере Когами, и также наклонился к голове Гинозы. Словно и не было этих десяти лет. Словно они, как в старшей школе, сбежали со школы к этой пристани, чтобы помечтать о общем будущем. — Ты так и не показал, насколько длинными стали волосы, — Когами, чтобы привлечь внимание, дернул немного плечом, от чего недовольно буркнул Гиноза. — Твой язык, вижу, отрос раза в два точно, — несмотря на всю наиграннаю желчь, Гиноза приподнялся и спустил черную резинку. Посмотрев на Когами так забвенно и спокойно, как смотрел лишь во время признания друга, который сообщил так просто о том факте, что хочет стать также инспектором, дабы их будущее было одним на двоих. Прохладный ветер киношно растрепал темные волосы, спутывая пряди. — Тебе идет, — улыбнулся Когами, растрепав грубой ладонью волосы ещё сильнее. Гиноза к удивлению, не съязвил из-за данного поступка, а лишь заправил запутанные пряди за ухо, снова уместившись на плече напарника. — Я знаю.