Шалость удалась

Мелькнула зелёная вспышка, а затем послышался громкий высокий хохот, похожий на собачий визг. — ФРЕД! Пыль немного рассеялась, и все увидели девушку, бежавшую в самую гущу развалин. — Он здесь! Гарри! Рон! СЮДА! Подбежали несколько человек. Среди кучи камей виднелось тело Фреда, замершего с улыбкой на губах... — Нет... НЕТ... НЕТ! Он не мог умереть... Просто не мог. Невозможно представить, что его теперь нет. И никогда не будет. Не будет его шуток, его Блевательных батончиков, Удлиннителей ушей, Обморочных орешков, Кровопролитных конфеток, Любовных зелий и фейерверков. Не будет его самого. Такого близкого, но такого далёкого... — Гермиона, успокойся... — Помогите ему! Миссис Уизли упала, схватившись за сердце. Рон поспешил на помощь. — Фред... Сыночек мой... Все подбежавшие стояли, опустив головы, только миссис Уизли теперь рыдала над телом сына... — Он не умер... ОН НЕ МОГ УМЕРЕТЬ... — Гермиона, ты... Его уже не спасти... — НЕТ... Подбежали мистер Уизли: — Молли, что случилось...? Ах... О, нет... Он подошёл к жене и обнял за плечи. Гарри стоял и в упор смотрел на Фреда пустыми глазами, по щекам Рона текли слёзы, мистер Уизли несчастно глядел на жену, а она беспомощно оглядывалась, будто бы надеясь, что сейчас близнец вскочит и засмеётся, а Джордж хлопнет его по спине и улыбнётся: "Неплохая шутка". Но ничего такого не произошло, и миссис Уизли снова начала рыдать, стоя на коленях и уткнувшись носом в рубашку сына. — ОН. НЕ. УМЕР. Гермиона подошла к телу Фреда, прикоснулась к руке. Она была мертвенно холодной. Будто она никогда не могла почувствовать тепло, оставаясь ледяной на протяжении жизни... Потрогал шею. Такая же. Но... Что это?! На шее бьётся жилка... Это пульс! — У НЕГО ЕСТЬ ПУЛЬС! — Что?! — У НЕГО ЕСТЬ ПУЛЬС! ОН ЖИВ! Все остальные большой кучей сгрудились возле неподвижного тела. — Да, всё верно... У него есть пульс! ЕГО СРОЧНО НУЖНО В БОЛЬНИЦУ! Мистер Уизли наколдовал носилки и вместе с Джорджем аккуратно переложил тело сына. Затем как можно скорее бросился наверх, в больничное крыло, чтобы оттуда отправиться в больницу Святого Мунго. * * * Палата была пуста, за исключением кровати в углу, на которой лежал молодой человек, окружённый капельницей, трубками и разными аппаратами. — Пять минут, мисс Грейнджер. Хотя, не вижу смысла. Он ведь пока даже не собирается приходить в себя. — Да, спасибо. Девушка зашла в палату и присела на стул, так привычно стоявший около больничной койки. Парень не пошевелился. Она взяла его руку в свою и просто смотрела, как он неподвижно лежит, будто статуя. Но точно знала: он не умер. Он жив. Вот уже несколько недель прошло с того страшного дня. Битва за Хогвартс выиграна, Волан-де-Морт погиб, добро восторжествовало. Весь мир праздновал и радовался. Все, кроме неё. Ведь он так и не очнулся. Казалось, это чудо, что он выжил после Смертоносного заклятия, но всё же не исчезала надежда, что она придёт навестить его, а он встретит её, сидя на постели... Что может быть хуже? Хуже, чем любить человека, который об этом не знает. А потом потерять его, так и не поставив в известность. В известность о том, что ты не можешь ни минуты прожить без мыслей о нём, без желания быть рядом. Всегда быть рядом... Даже мать не навещала сына так часто, как она. Всё свободное время она проводила здесь, с ним. Часами смотрела на него безжизненное тело. Он был таким же бледным, холодным. Но живым... Каждый раз, видя Джорджа, сердце резало тысячами ножей, только лишь из-за мысли, что это мог быть и он: ходить по улице, работать в магазине, регулярно посещать больницу... А он просто лежал и ждал. Но вот только чего? Или, может, кого? * * * — Добрый день, я к мистеру Уизли. — Да, конечно, мисс Грейнджер, проходите. Кстати, должна вам сообщить: мистер Уизли начал приходить в себя. — Что?! — Да, буквально сегодня утром он первый раз за долгое время ненадолго очнулся. Я считаю, что это хороший показатель того, что он поправляется. Ну ладно, идите. — Спасибо Вам огромное! Гермиона вошла в палату, в которой проводила явно больше времени, чем дома. Привычным движение подвинула стул и присела рядом, как обычно взяв его за руку. Но тут произошло то, чего она точно не могла предвидеть: рука пошевелилась и взяла её руку. Гермиона вздрогнула. Но рука тут же расслабилась и тело снова стало будто парализованным. Этого жеста вполне хватило для того, чтобы ощутить неописуемую радость, наполнившую юную девушку. Вроде ничего особенного не случилось, но из глаз потекли слёзы. Она вздохнула и зашептала, будто он мог её услышать: — Если бы ты знал, как ты мне дорог, как я тебя люблю. Уже давно люблю, но очень боюсь признаться в этом тебе. Страшно. Нет, стыдно. Сама не знаю, почему. Может, ты ко мне ничего не чувствуешь, но я всё равно не могу забыть тебя. Каждый день я прихожу сюда и часами смотрю на тебя, надеясь, что ты всё же проснёшься... И это так странно, но так хорошо — постоянно быть с тобой, будто в сказочном сне. Только в сказке обязательно был бы счастливый конец и я искренне верю, что и в нашей жизни: и в моей, и в твоей будет свой счастливый конец. Не обязательно вместе, не обязательно друг с другом, главное — счастливо... Запикал какой-то прибор, загорелась красная кнопка и человек начал двигаться: сначала пошевелились руки, потом голова, а затем он попытался сесть на постели. Но ничего не получилось: он был слишком слаб. Гермиона направилась в сторону двери, позвать доктора: мало ли что. Но тут послышался тихий хриплый голос: — Не надо... — Ч-что? — Не надо... Я в порядке... — Фред! Ты очнулся! Доктор! ДОКТОР! В палату внеслась Сестра милосердия, а за ней — пожилой мужчина в халате. — В чём дело? Что случилось? Где? — Он... Он очнулся. — Срочно приведите сюда главврача! Молодая медсестра выбежала из палаты и через пару минут вернулась с высокой плотной женщиной. — Переводим? — Обязательно. Извините, мисс. Мы вынуждены вас на время отпустить. — Да, хорошо. Я понимаю. Гермиона вышла из палаты, не веря своему счастью: он очнулся... Спустя двадцать минут в коридор ворвалось всё семейство Уизли. — Где он? — Это правда? — Он в сознании? — Гермиона, ты уже знаешь? Вышла медсестра и привлекла всех к тишине. Затем вся семья отправилась в кабинет главврача, а Гермионе разрешили пойти в палату. Фред сидел, откинувшись спиной на спинку кровати и улыбался: — Ты пришла... — Я очень беспокоилась... — Хотел сказать тебе спасибо. Мне сообщили, что это ты меня спасла. Ах, да, ещё кое-что: ты же рада, что я проснулся? — Что...? Он ещё немного подумал и сказал: — А знаешь, я уже не спал в тот момент...