Не ангел

      Какой же все-таки Москва красивый город. Муравейник, конечно, еще тот, но какой красочный! Сколько разных людей живет в нем! Сколько людей в эту самую секунду смеются, плачут, трахаются и изменяют, любят, обнимаются, ссорятся из-за мелочей, умирают? Неописуемое количество.       Антону одновременно жутко интересно и смешно смотреть на проезжающие машины и мимолетных палочек-пешеходов с высоты шестнадцатиэтажного дома. Какая судьба у каждого из них? Может быть, водитель вот этой пролетающей по улице BMW спешит к своей жене, которая только что родила ему дочку или сына? Может быть, вот эта девушка с забавной собакой завтра подарит её своей младшей сестренке, которая всю свою маленькую и радостную жизнь хотела чихуахуа? Может быть, он все же передумает, вспомнит, напишет, извинится, полюбит вновь? Шастун не знает ответа. Но ему он уже и не нужен. Огни города слепят глаза, а интерес потух, как и сам Антон. Он запутался в себе.       Казалось бы, поздний вечер, но ведь это Москва и тут не бывает темно — везде этот неправильный, ненатуральный оранжевый свет фонарей. Такой же лживый, как и души обитающих здесь людей, но это другая история.       Антон подходит к краю крыши. Ему не страшно, нет. Он всегда видел мир немного с другой высоты, привык. Ему совсем немного больно, где-то в области сердца, хотя это и кажется парню странным — ведь сердце и душу-то давно вырвали. Сломали, растоптали и бросили. — Забавно… — тихо выдыхает парень и улыбается, ему почти смешно. — Мои ноги на краю, две секунды, я взлечу, — шепчет Антон, вглядываясь в тьму неба.       Он давно хотел проверить теорию о том, что в стрессовой ситуации человек способен на, казалось бы, невозможное. Пускай этот эксперимент и обойдется ему ценой его же собственной бесполезной жизни. Зато будет весело! Тебе же будет весело, Арсений?       Тебе же было весело, когда ты сказал, что всё было не всерьёз? Когда ты сначала чуть ли не заставил Антона полюбить тебя, а потом, наигравшись, выкинул? Риторические вопросы. Потому что на них не даст ответы ни один из парней. А больше отвечать некому.       Все начиналось невинно. Арсений просто в своей манере оказывал знаки внимания Шастуну, который уже тогда несколько лет встречался с Ириной. Казалось, что для Попова девушка не представляла никакой преграды. Может, так оно и было с самого начала? Может, Арсений видел что-то в Антоне, что тот не видел сам в себе? Потому что в итоге отношения Шастуна рушились не по дням, а по часам: парень все чаще ссорился с Кузнецовой, в основном из-за того, что она ревновала Антона к Арсу, хотя, казалось бы, зачем? Наверное, потому что Попов не стеснялся недвусмысленно намекать на свои «чувства» на публике, на передачах, в кругу друзей или совершенно незнакомых людей. Антону это было непонятно. Странно. Ново. Но со временем он стал осознавать, что без этих бездонных глаз, без этого вздернутого носа и без этих не совсем адекватных мыслей Арсения жить дальше будет тяжело. Его постоянные шутки и касания стали привычными. Антон подумал, что стоит попробовать. Будь, что будет.       А потом? Всё было хорошо первые полтора года. Было как в дешевеньких романах: легкие поцелуи и тихие стоны в подушку, никаких ссор, полное взаимопонимание. Идиллия! Но не может же всё быть так гладко?       Теория незаполненного стакана.       Арсению вскоре стало скучно. Антон был слишком покорным, слишком слащавым, слишком добрым и милым, слишком податливым…просто слишком. Была ли у брюнета цель окончательно влюбить в себя Шастуна, а потом бросить его или это просто глупое стечение обстоятельств — знает лишь сам Попов.       Одним вечером он просто сказал, что уходит. И его вещи уже действительно стояли в прихожей. Антон не понимал. До сих пор не понимает.       Попов лишь проговорил на прощание что-то про новые возможности и улыбке несмотря ни на что. Дверь закрылась. Сложно улыбнуться, если потухаешь, Арсений. Нереально. Шастун не актер — играть так хорошо не умеет.       Больше они не пересекались. А что? Передачи были сняты, все концерты успешно прошли месяцем ранее, технички устраивают не так уж и часто. Попов явно выбирал время, чтобы Шастун смог остыть. Но он не смог.       Он по настоящему полюбил этого безумного брюнета, а тот так легко разбил ему сердце. Жизнь бывает очень интересной и непредсказуемой. Вот только людям хочется жить, но вокруг выживают. — Мои руки не крылья, да и люди не птицы, — вопреки своим словам, парень расставляет руки в стороны и смотрит на яркий пейзаж города.       Красиво, но грязно. В каждом углу, в каждой квартире, на каждой улице и в каждом человеке — везде смрад и чернь. Столица- показатель всей страны, но даже она сплоховала. Прогнила изнутри. Люди- главный показатель города. А людей тут заботит только своё благосостояние и высокий статус. Не дай бог ты заикнешься о чьем-то счастье — его сразу же разрушат. — Я лечу выше, только чтобы разбиться, — и Антон делает шаг, срываясь вниз. Вот так просто: шаг вперед и ты уже летишь. Но не как птица, тут ты не взмахнешь крыльями, чтобы вспорхнуть и отправиться ввысь, к звездам, тут одна дорога — вниз. А что будет, когда он закроет глаза? Будет свет или тьма — не знает. Но глаза упорно оставляет открытыми, хотя потоки воздуха, тормоша при этом одежду и волосы, заставляют их слезиться. Улыбка появляется на лице. Чувство свободы и какой-то гадкой радости разрастается все сильнее. Он летит, и совершенно не важно, каким будет приземление. Антон уже своего добился, решаясь на такой крохотный шаг.       На самом деле этот «полет» какой-то жалкий миг, но для парня он тянется целую вечность. За это мгновение не успевает вскипеть чайник, лифт не доезжает до нужного этажа, не воспроизводится припев любимой песни. Пару коротких вдохов — это всё, что можно успеть.       И Антону даже не жаль, когда он видит, что асфальт становится всё ближе. Странно, но именно в это мгновение секунды растягиваются для него в минуты. А ведь он сам множество раз проклинал фильмы, где герои погибали слишком долго, медленно, растянуто. Оказалось, что так происходит и в жизни. «Пообещай мне, что не сможешь влюбиться»       Правильная фраза, Шаст. Жаль, что ты не послушал самого себя. Не смог уберечься от ужасно неправильных, но таких нужных чувств. От этого пронзительного голубого взгляда. Досадно, что ничего уже не изменить. Правда Шастун больше не хочет ничего менять, да и кто ему позволит, когда черная «земля» становится на расстоянии вытянутой руки? Кто-нибудь вспомнит о нем? Или вместе с Антоном уйдут воспоминания?       Чувствует ли он огорчение от собственной жизни? Нет, скорее тихое сожаление, что не оправдал надежды друзей и семьи.       Майя и Андрей, родители, боже, Антон надеется, что они еще долго не узнают о его поступке. Ведь это проявление слабости. А их сын был не таким. Был. Но все меняются. Парню искренне жаль: сколько лет и нервов родители потратили на него, а в итоге получили то, что хоронят в закрытом гробу.       Дима поймет. Он обязательно будет проклинать и Шастуна, и Арсения, и самого себя, но смирится. Поз сильный, у него есть поддержка в виде его новоиспеченной жены Кати. И Антону всегда тепло на душе становится, когда он вспоминает их маленькую семью. Вот как оно выглядит. Счастье. Он-то думал, что счастье — это курить одну сигарету на двоих; это всю ночь вместе смотреть тупейшие российские фильмы, обсуждая, кто кого смог бы сыграть лучше; это, не сдерживаясь, целоваться в подъезде их с Арсом дома, боясь, что сейчас выйдет какая-нибудь бабулька и схватит инфаркт от такого зрелища. Но нет, это лишь иллюзия.       Антон всей душой надеется, что Позов погрустит и забудет о нём, как бы глупо это не звучало. Он просто верит, что Дима отпустит данную ситуацию и будет жить так, как раньше.       О каком «как раньше» ты думал, Шастун? Вы дружили больше десятка лет. Как раньше без ТЕБЯ никогда не будет.       Но Шастун уже заранее извинился перед ним. И совершенно не важно, что русоволосый тогда немного грустно улыбнулся и сказал: «прости, Поз…» — а тот, наверное, подумал, что Антон извиняется за то, что тот чуть не разбил кружку, которую сам же подарил Диме еще в те времена, когда они учились в школе.       Это извинение было в день, когда Антон сам пришел в гости к другу, конечно, заранее предупредив. В последний — боги, если бы Дмитрий знал — раз они выпили чай с пирожными. Позов тогда с неописуемой радостью рассказал, что Катя беременна, и предлагал, да нет, даже не так, ставил перед фактом, что русоволосый будет крестным отцом ребенка. Всё было так по-домашнему, что Шастун уже подумывал пересмотреть своё решение навсегда покинуть этот мир. Как же драматично это звучит! Арсений бы позавидовал.       Антон уже намеревался напроситься пожить немного у друга в такой атмосфере, потому что… А вдруг боль утихнет? Но нет, боль никуда не ушла.       И именно из-за чувства «бабочек в животе» парень сейчас и врезается всем телом в черный, потрескавшийся асфальт. И сегодня он точно узнал, что все мы очень хотим, но мы не летаем. Именно поэтому его мозг последний раз реагирует на очаги боли, которых слишком много. Больно? Безумно. Его разрывает, и это даже не в буквальном смысле. Но кому какая разница? Это мгновение. Дальше никаких страданий. Дальше никакой боли. Его руки не крылья. Он самоубийца.