Солнце

У солнца, как считает Иван, вьющиеся светлые волосы, тонкие мягкие губы и глаза цвета лазури. Его очи — подземные озёра, на дне которых Ивану хочется залечь, да покинутые царские чертоги, вот какие у него глаза. Улыбка у солнца добрая, нежная, мягкая, она способна растопить любое сердце, даже то, в котором давно нет сочувствия (его сердце). Взгляд у солнца такой, что каждый раз у Брагинского создаётся впечатление, будто бы мальчишка смотрит прямо ему в душу, видя, какой же он на самом деле отвратительный. Вот только солнце не кричит, не плачет, не пытается уйти, зная прекрасно каждую сторону его гнилой душонки, солнце лишь смеётся искренне и радостно, когда русский в очередной раз рассказывает ему какую-то «смешную» историю. Вот только латыш на самом деле не желает замечать все его плохие стороны, ведь ему прекрасно живётся и без этого ужасного знания. У солнца Ивана красивое имя, не слишком длинное, но и не слишком короткое; когда он пробует его, то во рту тут же появляется вкус мёда, а ещё порой и карамели. Его же солнце зовут Райвисом, и русскому думается, что на его языке имя мальчишки выглядит в письменном виде куда красивее, чем на родном языке Галанте. У солнца по имени Райвис Галанте длинные и тонкие пальцы, которыми он берёт в руки маленький карандаш зелёного цвета, принимаясь за очередной рисунок. Он рисует совсем не спеша, сам же его взгляд становится таким сосредоточенным, что Брагинский, подперев щёку рукой, думает о том, что его солнце выглядит по-особенному мило и смешно с таким лицом. На самом деле Райвис не умеет рисовать, он лишь учится, преследуя слепую мечту стать художником. Но что бы о нём никто не думал, каким бы ужасным словом ни называли, в Иване Брагинском есть всё-таки сочувствие и понимание. Именно потому в который раз, когда латыш закончит своё «произведение искусства», русский скажет, что вышло очень даже ничего, в этот раз намного лучше, что виден прогресс. Этих слов будет предостаточно для мальчишки, который, услышав их, тут же озарится радостной улыбкой. Он обнимет его, шепча много-много раз: «Спасибо, что веришь в меня, Ваня!» В самом деле Иван Брагинский — ужасный, отвратительный, жестокий, гнилой человек, который прямо сейчас с нежностью перебирает светлые пряди волос одного латыша. Он зарывается в них, вдыхая приятный аромат яблок, от чего в голове тут же появляется картинка с яблоневым садом. Да, определённо им стоит когда-нибудь там побывать… Райвис не любит, когда Иван мешает ему рисовать и отдавать все свои чувства безмолвной бумаге. Он не любит, когда Иван, будто бы специально, начинает касаться губами его щеки и шеи, пока он тем временем рисует, но ничего поделать не может. Дело не в страхе перед этим русским (а страха ведь нет), как многие могут подумать, а в том, что он может ненароком обидеть Ивана, чего сам Райвис совсем не желает. И откуда у него только в голове такие мысли?.. Когда они впервые встретились, то русскому подумалось, будто бы Галанте похож на подсолнух, вот только чуть погодя он понял, что жёстко ошибся. Никакой этот Райвис Галанте не подсолнух, он самое настоящее солнце, что способно осветить его израненную вдоль и поперёк душу и хоть немного залатать её. Он тот, чья улыбка способна заставить поверить в то, что всё будет хорошо. И впрямь яркое и лучистое солнышко этот Райвис… Его солнцу уже восемнадцать лет, ему двадцать пять, многие могут сказать, даже прокричать, что это неправильно, но Ваня лишь улыбнётся устрашающе на их слова, а после обнимет Галанте. Всё правильно, если солнце способно согреть заблудшую во мраке душу и одарить ту любовью… — Ваня, а кем ты работаешь? Ты всё время уходишь от этого разговора, от того мне становится с каждым разом всё интереснее и интереснее! — спрашивает неожиданно мальчишка, отрываясь на минуту от своего рисунка. Брагинский треплет того по волосам, улыбаясь так, что по коже Галанте мурашки бегут. — Меньше знаешь — крепче спишь! — отвечает русский после нескольких секунд молчания, положив на плечо парня свою голову. Тому и в самом деле не следует знать, что его добрый и милый Иван на самом деле творит не очень хорошие дела, от которых у Райвиса волосы встанут дыбом. Да, тогда он определённо заплачет и сбежит… Мальчишка открывает рот, чтобы что-то сказать, но Иван опережает его, целуя того в губы. Вкус губ солнца отдаёт недавно съеденными сливочно-ореховыми батончиками, которые Брагинский специально привёз тому из своей страны. Руки русского быстро перебираются наверх, обхватывая голову парня, помогая углубить поцелуй, сам же Райвис не пытается вырваться, пусть тот и мешает ему рисовать. Мальчишка чувствует тяжесть на плечах. Быстро понимает, что это сильные руки Вани, тут же кровь прилипает к щекам, в висках стучит, но тело того наполняется какой-то лёгкостью, сердце же начинает бешено стучать. Поцелуй был довольно коротким, по сравнению с другими, но таким приятным на вкус, что Иван, отстранившись от солнца, широко улыбается и облизывает губы. Тонкая ниточка слюны, объединяющая их губы, разрывается. Райвис тяжело дышит, сам он весь покрасневший, а Иван выглядит довольным. Что ж, он и впрямь жестокий человек. Вот только солнце своё он никому не отдаст. «Он был не прав, говоря, что я вечно буду блуждать во тьме. Больше не буду... Ведь теперь у меня есть своё яркое солнце, что осветить мне путь…»