Wolves without teeth

— Пойдём, — сказал Уилл Солас и сел на край противоположной койки в лазарете. Третий день лечения и пребывания в лазарете подходил к концу и Нико очень хотелось вернуться обратно, в свой домик Аида, где всегда холодно и пахнет сыростью и подвалом. Если бы не эти ужасные кровати в домике №13 в виде гробов, Нико бы души не чаял в этом здании. Оно всегда напоминало ему дворец отца, а маленький росток гранатового дерева на прикроватной тумбочке, который появился там совсем недавно — сад его мачехи, Персефоны (а сад действительно не имел себе равных, даже Нико это признавал, только вы об этом Персефоне не говорите). Воспоминания о дворце отца и Подземном мире вновь навеяли на сына Аида тоску — он снова вспоминал, что не принадлежит этому миру, он — дитя тьмы, ночь — его укрытие, Царство Мёртвых — второй дом. Солас уже не первый раз предлагал Нико пойти на пение у костра, но ответ оставался неизменным. Сидя на другой койке, Нико нахмурил брови и вновь покачал головой:  — Нет, меня там никто не ждёт, я…  — Вот только не надо мне тут снова говорить, что ты, мол, некому не нужный сын Аида, что ты не принадлежишь миру сему и бла, бла, бла, — Солас в раздражении закатил глаза и вновь посмотрел на Нико, который до сих пор не привык, что этот наглый сын Аполлона не отводит своих небесно-голубых глаз от его глаз цвета горького шоколада и не смущается в его присутствии. Золотые волосы Уилла сейчас были растрёпаны и похожи на воронье гнездо, немного закрывая глаза. Веснушки, казалось, горели в свете закатного солнца, пробивающегося сквозь прозрачные шторки на окнах в лазарете. Уилл ещё какое-то время внимательно смотрел на Нико, а потом продолжил, — Если ты хотел сказать именно это, то ты не прав. Ты многим нужен здесь, в Лагере и многим ты дорог. Джейсон и Рейна, к примеру, с меня шкуру сдерут, если я не вылечу тебя от твоей вечной хандры и отрешённости в глазах, Мальчик-Смерть.  — Не называй меня так! — возмутился Нико.  — Знаешь, как называется твоё состояние? — как ни в чём не бывало спросил Солас. Нико устало вздохнул, — Это называется фобией. Да, да, ты можешь отрицать это, думая, что фобия — это только страх к определённым вещам. Вообще, это так, но лично я всегда сравниваю наши самые главные страхи с волками. Волками без зубов. Они пожирают тебя изнутри, поглащая всё самое счастливое, когда-либо происходившее в твоей жизни. Твои «волки» — это страх вновь остаться одним против всего мира, не быть принятым другими, не иметь людей, которым ты будешь дорог, — Нико слушал, широко раскрыв глаза от удивления. Прошло всего лишь три дня, а этот сын Аполлона уже знает о нём больше, чем многие другие и даже больше, чем некоторые его друзья, — Ты не должен жить вместе со своими страхами, отпусти их, позволь им уйти и впусти в свою жизнь немного света. Я готов помочь тебе справиться с твоими «волками», только позволь мне сделать это. Сын Аполлона встал на ноги и протянул Нико свою руку, ладонью вверх. Уилл мягко улыбался ему и в его глазах светилось понимание, и неподдельное желание помочь другу. Было видно, что Солас тоже входит в число «людей, которым Нико будет дорог». Сын Аида, для вида, обречённо вздохнул, а потом позволил себе немного улыбнуться. — Так как мы будем справляться с моими «волками»? — спросил он, хватая Уилла за руку и поднимаясь на ноги. — Для начала, ты пойдёшь со мной на песни у костра, — вынес вердикт Солас, — это не обсуждается, Ди Анджело, настояние врача. И Нико согласился. И это, честно признаться, был самый весёлый костёр, на котором он когда-либо присутствовал (в основном он был таковым из-за неумолкающего Соласа, жужащего где-то справа от самого Нико). И, кто бы мог подумать, что тот первый совместный вечер у костра станет началом чего-то большего, чем крепкая дружба.

***

Раньше Нико предпочитал сам справляться со своими «волками», но иногда кто-то всё же должен помочь тебе избавиться от них и впустить в твою жизнь лучик света, способный растопить даже лёд самого холодного сердца.