красками, всё красками

      Табаки дерёт эти кисти уже в четвёртый раз. Пальцы уже онемели, но нельзя же их оставить в таком состоянии? Они обидятся, застынут каменной статуей и перестанут отвечать, когда он снова вернётся. А Табаки уверен, что вернётся.       Шакал любил рисовать, рисовать чем угодно. Акварель, пастель, масло, всё до чего достанешь или обменяешь, оно всё твое и выражает только тебя. Табаки уверен, что стены снова сотрутся, когда завтра наступит. А завтра наступит, потому что оно не может не наступить, когда есть те, кто его отчаянно ждут.       Он останавливается и выключает воду. И прислушивается. Где-то там Слепой пытается своими корням обвить Сфинкса, но тот всё равно уйдёт. Табаки усмехается немного криво, потому что это уже было и повторяется вновь, что вполне логично, но всё равно хочется иногда разнообразия, особенно, когда ты проезжаешь мимо этого не раз или два, а бесчисленное множество, что слилось в единый поток мыслей в голове.       Учительский туалет тих и спокоен, пока Крысы гнездятся в комнате. Или Курильщика не приспичит помешать честным людям прощаться спокойно. Или пока Чёрный снова не заведёт свой разговор про автобус. Ну разве можно так?       Мустанг, верный и послушный, приводит Табаки обратно к перекрёстку и тот горделиво выпячивает грудь, осматривая своё детище. Перекрёсток тоже тих, потому что жизнь постепенно вытекает из Дома. Пока есть время задержаться, можно стерпеть, но скоро, совсем скоро, он тоже уйдёт. Не так, как Сфинкс или Рыжий, и, конечно же, не как Слепой. Как Слепой никто больше ходить не умеет, а он сам никого и не научит. Только одного, но Сфинксу нужно другое.       Табаки вдыхает въедливый запах краски и пытается с ним слиться. Стена перед ним исполосована до основания, приняла на себя весь удар его старческой души и Табаки ей за это безмерно благодарен, никто так не поймёт, как понимает она. как много в нём исключительности.       Табаки не глупый, отнюдь. Их круг кончится раньше, чем обычно и он прекрасно это слышит в тревожных вздохах и украденных взглядах. Поэтому хочется оставить что-то своё, чисто так, чтобы кто-то, проезжая мимо, вспомнил добродушного Табаки. Может оставят что-то у стены, он был бы рад бусинам или хотя бы значку. Да, было бы чудесно, чтобы эта стена осталась, после них.       Табаки прячет кисти в глубины Мустанга и двигается к Четвёртой, насилу отворачиваясь от своей обнажённой души на стене. Масло въелось в Дом не хуже самого владельца, и Шакал знает, что хозяин не против. Дверь в комнату скрипит., а ещё Шакал знает, что завтра всё снова будет чистым.