my heart belongs to you

— Я дома! — раздалось в тишине квартиры, нарушаемой лишь тиканьем часов и стуками пальцев по клавишам клавиатуры. Устало вздохнув, Крис кинул свою школьную сумку на пол и ослабил галстук на шее. Сегодня он дико устал в школе. Казалось, будто все учителя сговорились и решили нагрузить его работой по самое не хочу. И если бы кто-нибудь сейчас захотел с ним поговорить или что-то в этом роде, он, не задумываясь послал бы этого человека далеко и надолго, но только не того веселого паренька, уже бегущего встречать Криса. — Ифань-хен! — первое, что услышал парень от своего брата, после чего был заключен в крепкие объятия. Почувствовав тепло, исходящее от Чанеля, Крис поневоле начал успокаиваться, и он уже не хотел истребить половину человечества. Как только Ифань обнял брата, сердце бешено забилось, как и всегда, когда тот прикасался к младшему, как бы странно и неправильно это не было. — Хен, ты выглядишь уставшим, — заметил довольно внимательный Чанель, расцепляя руки на спине старшего. — Меня завалили такой кучей работы, что в страшных снах не снилось, — тут же пожаловался брату Ифань. — Тогда иди в комнату, а я приготовлю для тебя что-нибудь. Все равно делать нечего. Уж лучше бы в школу ходить, чем сидеть на больничном и умирать со скуки, — сказал Чан, надувая губы, как маленький ребенок, коим его считал его брат. — Как бы я хотел оказаться на твоем месте, — заныл Крис, попутно направляясь в комнату. Чанель, с явно веселым настроением, шел за своим братом, не переставая улыбаться. Все же он соскучился. Когда Крис все-таки дополз до своей комнаты, он обессиленно рухнул на кровать. Неизвестно, как он в таком состоянии до дома добрался. — Фань-хен, я сделаю тебе кофе? — поинтересовался Чан у брата, зная, как тот любит кофе. — Будь добр, Чанни, и сюда принеси, — распорядился Ифань и закрыл глаза, удобнее устроившись на кровати. Спустя малый промежуток времени, в комнату заглянул Чанель с кружкой кофе и с какими-то пирожными, купленными мамой сегодня. Но когда младший зашел, его хен уже задремал. Поставив кофе и лакомство на письменный стол Фаня, парень подошел к кровати. Смотря на такого расслабленного и красивого брата, Ель не хотел никогда его отпускать. Сердце бешено билось в висках, грудную клетку сдавливало, а щеки пылали. — Наверное, это потому, что я люблю тебя, хен, — бормотал себе под нос парень. — И знаешь, это больно. А еще нам придется расстаться, но ты ведь никогда меня не забудешь? Так ведь, Ифань-хен? — уже шептал Чанель, а по его щекам скатывались соленые слезинки, которые он тотчас вытер рукавом толстовки. Долго взвешивая все «за» и «против», младший все же забрался к Крису на кровать и обнял того со спины, на что Ифань повернулся и также обнял своего брата. — Хен, ты не спишь? — испуганно спросил Чан. Ответом ему служило ифаневское причмокивание во сне. Убедившись, что Крис спит, юноша поудобней расположился в объятиях брата и прижался к его большой груди. *** Проснувшись, Чан не обнаружил рядом с собой брата, а за окном уже было довольно темно. «Сколько же я проспал? И где хен?» — думал Чанель, вставая с кровати. Выйдя из комнаты, парень заметил полосу света, исходящую из кухни, также были слышны голоса его брата и матери. подойдя ближе, Ель прислушался. — Наш Чанелли болен, Фань. У него рак четвертой степени. Сегодня он был на приеме у врача. Доктор сказал, что ему осталось немного, а чтобы положить Елли на лечение, у нас нет таких денег. Я не могу поверить, Фань. Это так неожиданно, — голос матери сорвался и слышны были тихие всхлипывания. Сказать, что Ифань был в шоке — значит ничего не сказать. Он не мог поверить, что его любимый младший братик, яркое солнышко, всегда задорный и веселый — болен. Да еще и раком на последней стадии. Для Криса это как снег на голову, много снега. Он просто сидел, ничего не говоря, а по щеке скатывалась одинокая слезинка. — Мам, ничего ведь сделать нельзя? — его голос дрожал. Он сдерживался, как мог. — Хотя можешь не говорить. Не хочу даже слышать этого. — А тем временем поток слез усилился и его уже было не остановить. Резко встав со стула, что даже голова закружилась, Ифань вышел из кухни, но тут же встретился лицом к лицу с Чанелем. — Хен... не плачь... не надо плакать, хен, — шептал Чанель, ласково вытирая соленые дорожки со щек его брата. — Чанелли.. — выдохнул старший, прижимая Чанеля к себе, зарываясь носом в его волосы и вдыхая аромат. Сердце билось с бешеной скоростью, то ли от страшных новостей, то ли от близости с младшим. Чанни положил голову на плечо своему брату и продолжал шептать, что хен не должен плакать из-за него. *** С того дня Ифань проводил больше времени с братом, они часто прогуливались по парку или же совершали покупки, хотя оба в глубине души понимали, что скоро Чанелю это не понадобится. Ему вообще ничего не понадобится, разве что рука брата, сжимающая его собственную. Каково это, когда знаешь, что скоро тебя не станет? Был человек по имени Чанель, и нет больше этого человека. В первую очередь это тяжелое бремя. Лучше бы ты не знал этого, так как каждый день ты ждешь смерти. Каждый день, как на иголках. Просыпаешься с мыслью «А что, если это сегодня?». Но ты ведь ничего не сделал в этой никчемной и несправедливой жизни. Не прыгнул с парашютом, как мечтал Чан с детства, да даже не завел того самого щенка, потому что у мамы аллергия на шерсть, не научился кататься на скейтборде, не влюбился без памяти. Хотя насчет последнего — он влюбился без памяти в своего брата. И в завершение — не признался Ифаню в чувствах. Для Чанеля это было тяжело, хотя на его лице сияла улыбка. Сердце разрывалось буквально на кусочки, а на губах все та же улыбка. Он не хотел, чтобы его брат расстраивался. Чанель хотел запомнить своего хена веселым и жизнерадостным, а не грустным и подавленным. И какого было удивление Еля, когда брат зашел к нему в комнату и сказал, что сегодня у них запланирован прыжок с парашютом. Они прыгнули в неизвестность, держась за руки, они не обращали внимания на инструкторов, пристегнутых к ним, не обращали внимания на ветер, хлеставший в лицо, благо, что очки закрывали глаза. Крис и Чанель искренне улыбались, стремительно приближаясь к земле. На следующий день Ифань приносит в дом очень милого и задорного щенка, независимо от аллергии матери. Но та и рада, если ее сыну так будет лучше. Смотря на животное, Чанни безумно радуется, а сердце тем временем наполняется тоской. Ведь у него такой добрый, заботливый и любимый хен, но скоро ты его потеряешь. Потеряешь все. А после Ифань приводит младшего в скейт-парк. В руках он держит новенькую доску, которую купил для брата, потому что его старая никуда не годится. Ставя доску на пол, Крис просит Чана стать на нее. Он объясняет, как правильно ставить ногу, чтобы не было перевеса, как правильно отталкиваться и многое другое. При этом он держит Чанеля за руку, чтобы тот не боялся и в случае чего, старший мог бы подхватить брата, когда тот будет падать. Часы идут, подобно секундам. Время жизни сокращается и скоро тебя окутает темнота, именуемая смертью. Не сказать, что Чанель боится смерти, он боится за своего брата. Ель не может оставить хена одного. Он не хочет, чтобы Ифань плакал. Не желает, чтобы его хену было больно. Но время продолжает спешить, словно не хочет, чтобы Чан задерживался в этом мире. ***

Hedley – I'm not perfect

— Ифань-хен, знаешь, а я люблю тебя, — произносит Чанель, когда ночью лежит с братом в одной кровати, потому что Крис не желает оставлять младшего одного. — Я тоже люблю тебя, мой глупый братишка, — отвечает старший, а на его губах глупая улыбка, греющая сердце Чанеля, вне зависимости от ситуации. — Не так, Ифань. Не как брата. Мне осталось не долго, поэтому я должен сказать. — говорит Ель, смотря в глаза брату. Сердце обоих сбивается с привычного ритма и бьется в их собственном, бешеном ритме. В унисон. — Это ведь неправильно, — продолжает Чанель, — любить кровного родственника, к тому же и парня. Но Ифань, что бы ты не думал, я люблю тебя. Не как брата, а как парня, как обычного человека. Пусть ты меня и не поймешь, но я должен был высказаться, потому что больно. Вот здесь, — Чанель кладет руку на левую сторону груди, туда, где так бешено, стучит его еще детское сердечко. — Но в скором времени сердце остановится и мне уже не будет больно, — из глаз льются слезы, на которые Чанель не обращает внимания. Крис бережно вытирает с лица Чанеля слезы, после чего просто целует его. Нежно и чувственно. Не теряя и секунды, Ель отвечает на поцелуй, переплетая язык с языком брата. Они целуются так, словно в последний раз. А ведь правда, в последний раз. Отрываясь от сладких губ Чанеля, Крис шепчет: — Чанелли, давай спать, уже поздно. — а на щеках мокрые соленые дорожки. — Я тоже тебя люблю, — добавляет он, поглаживая младшего по щеке. Эти слова вызывают огромнейший спектр чувств у Чанеля, что он, не найдясь, что ответить, просто прижимается к родному брату. *** С появлением небесного светила на горизонте, уходит жизнь другого яркого солнышка в жизни Ифаня. Вот только то солнце, что сейчас на небе и освещает землю, не заменит Ифаню Чанеля. То солнце светит не так ярко, как улыбка Чанеля. То солнце не обнимает Криса, когда тот приходит со школы. То солнце — не Чанель. Открывая глаза, Крис смотрит на Чанеля. проводя рукой по щеке младшего, он замечает, что та ужасно холодная. В голове тут же всплывают догадки, но Ифань все списывает на то, что Ель замерз. Но проверяя на всякий случай пульс Еля, Крис не чувствует его. Пульса нет. Сердце остановлено. Перед ним безжизненное тело, но на губах улыбка. Фань не выдерживает, и кричит, что есть мочи. Слезы градом льются из его глаз, которые уже болят. Кажется, что его сердце остановилось, вместе с сердцем Чанеля, но нет, Ифань все еще жив. Крича и сжимая холодную ладошку брата в руке, сердце Фаня разрывается. Он не может поверить, что брата больше нет. И не будет. — Чанель! — кричит Крис, но никто ему ответить не может. — Чанель! Чанель! Чанель! — продолжает орать парень в пустоту. До мира мертвых, сколько не кричи — не докричишься. Для Криса весь мир будто потерял краски в один момент. Все стало противным черно-белым, а солнца больше нет. Как и нет больше сердца Ифаня — оно осталось у Чанеля. В груди у него бьется лишь орган, пускающий кровь по организму, но не сердце Криса. *** Стоя на кладбище, Ифань безжизненным взглядом смотрит на надпись на надгробии. И весь мир в черно-белых красках. Лишь фотография брата цветная для Криса, хоть на самом деле она таковой не является. Солнце светит не так ярко и Ифаню кажется, что это не солнце вовсе, а так, луна. «Пак Чанель. 28.08.1997 — 20.07.2013». А Крису хочется добавить: «Сердце Ифаня. 12.04.1995 — 20.07.2013».