Раздражение.

Он впервые ощущает себя настолько раздражённым, он вскипает от злости и собственной наивности, в груди так неприятно давит кажется ребра почти сдавили все его внутренности. Его раздражает что несмотря на его шарм, обольщение и то как много он просто бегал по всяким пустякам за консультантом, тот в упор не хочет открывать свою душу — иными словами, Чжун Ли отдаёт ему слишком мало — Чайльд желает намного больше пылкой любви и ласки, которую консультант мог бы дать. Намного больше. Такое чувство в груди сравнимо лишь с неудовлетворительностью; как на очередном ужине с очаровательным гробовщиком он не успевает и кусочков трёх в себя затолкнуть как вечер подходит к концу, а он только и успел послушать монотонную болтовню брюнета, разбавляемую лишь предложениями научить Чайльда такому искусству как «держание палочек» И собственно недовольных фразочек которые Тарталья бормочет себе под нос. Чжун ли особенно довольный и разговором и ужином уходит в закат, быстро скрываясь за горизонт, не давая Тарталье даже шанса его догнать, конечно вновь поел за чужой счет — он без обязательств, пока Чайльд остаётся ни с чем не в силах даже держать палочки. Он успел только разве что бросить несколько взглядов на еду, пока разбирался что да как, как еë урвали, ах, вот каков этот разговорчивый консультант, да? Паразит. Чжун Ли будто намеренно выжимает из него все силы и все его чувства, намеренно не давая почти ничего взамен — может Тарталья прав в своих словах и Чжун Ли на самом деле и вправду паразит, который питается чужими эмоциями, прикрываясь дружбой? Чайльд от обиды закипает, устоять перед ним — конечно, дерзко, хотя, впрочем, так интереснее — так всегда, чем больше приложил усилий к получению результата, тем слаще победа. Тарталья в своих эмоциях ни разу сдержан, он грубо толкает консультанта к стене, вплотную прижимаясь. Не давая Чжун Ли и шанса выбраться из сильных рук Чайльда. Тарталья обжигает горячим дыханием чужую шею, напряженно дышит, сердце стучит как бешеное. Они сливаются в «неправильных» объятьях. Кажется, подобное давление единственный способ заставить Чжун Ли отвечать на страсть. На что гробовщик неловко хлопает ресницами, непонятливо смотря на Тарталью, рассматривая его от головы до ног. Он удивлен? Или ему просто плевать? Ах, каков все же безучастный болван. — Сенсей, я не знаю, — Чуть зло выдает Тарталья, разрушая неловкое молчание, — вы хотя бы поцеловали меня приличия ради. О, Царица, предвестник столько времени его обхаживал, а создаётся впечатление, что каменный замок на душе этого брюнета просто невозможно пробить. Наконец-то Чжун Ли выдает свои первые эмоции — он усмехается, а тонкие губы расплываются в самодовольной улыбке. Так искренне и чисто, будто бы Тарталья над ним не нависает и не требует от решительных действий. — Мне бы хотелось узнать, чем я обязан тебе, — На момент его уверенный голос стал тише, быть может замялся, кажется, смущаясь своих слов и теряя мысль, —...поцелуи. Чайльд смеется, не выдержав напряжения, так отчаянно, его смех звучит с ноткой непонимания и свойственного ему высокомерия. Неужели даже так в упор его броня непробиваема? — Неужели вы так глухи к моим чувствам? — Нет, мне было просто любопытно как далеко ты зайдешь. «Ещё, ещё, ещё больше» Он злится. Вскипает почти буквально. Тарталья резко поддаётся вперед в порыве чувств, накрывает чужие губы своими, жадно сминает и кусается. Чжун Ли даже не пытается отпрянуть, он обнимает Чайльда за шею, отвечая на поцелуй не менее страстно. Сминает чужие влажные губы, старается перехватить инициативу за себя, потихоньку запуская руки в пушистые рыжие волосы, углубляя поцелуй. Ах, Чжун Ли кажется такими темпами скоро сольется воедино со стеной, настолько грубо его обнимает Чайльд и стискивает в объятьях, будто бы боясь отпустить хотя бы на секунду. Сердце Тарталья по-детски радуется от восторга, взмывая в груди, в рёбрах невероятно отдает необыкновенным теплом. Ему хорошо, вот так, с этим загадочным консультантом. Кем бы он не был на самом деле.