Фатство ли это?

      До молодых людей все ещё доносились возгласы двух спорящих приятелей. Базаров с Одинцовой успели скрыться в коридорах имения последней уже давно, но расстаться они так и не могли, цепляясь друг за друга точными, иногда даже едкими, фразами и пронзительными взглядами.       Кирсанов чувствовал, как тягучая, неприятная ревность закрадывается в его чистое и невинное сердце. Он поджал губы и взъерошил мягкие тёмные локоны.       — Что же вы, Катерина Сергеевна, сыграйте-с, — спохватился студент, поймав на себе изучающих взгляд младшей Локтевой. Та, нахмурившись и немного сжимаясь, привстала с кресла из красного бархата. Небольшими шажками Катя дошла до рояля и села за него, открывая сборник, стоящий перед ней.       — Что вы бы хотели услышать? — по обычаю своему тихо и смиренно спросила девушка, зная заранее внятного ответа от гостя, который уже давно не слушал её, не будет.       — Что желаете, — бросил тот непринуждённо и взял в руки лежащую на столике газету.       Катерина Сергеевна открыла знакомую ей сонату Моцарта и принялась за игру. Её длинные пальцы сухо и безучастно бродили по клавиатуре, в то время как мысли её были где-то далеко. Они все крутились вокруг её повседневных дел. Нарвать ещё цветов, учиться грамоте, подготовить стол к ужину, перед сном помолиться. Все это так приелось, что девушке стало тошно. Единственное что скрасило последние её недели, были гости. Хоть к обязанностям Кати и прибавилось больше мороки, но ей нравилось общество молодого студента, что все также безуспешно пытался добиться её сестры. Одинцова привлекала необычайным спокойствием и своей манящей уверенностью. Чего нельзя было сказать о пианистке.       Она услышала, как встал Аркадий, его тихие шаги чётко раздавались за её спиной. Девушке на секунду почудилось, что он восхитился её игрой и поэтому встал ближе прислушиваться к певучей мелодии. Но бросив на него краткий взгляд, Катя разочарованно прикусила губу.       Кирсанов все смотрел в сторону злосчастных коридоров. Музыка заглушала голоса, исходящие где-то из комнаты Анны Сергеевны, но ощущение, что они все ещё там, вместе, не давало Аркадию покоя. Катерина вздохнула, переводя взгляд на клавиши.       Снова шаги. Брюнет подходил все ближе, вскоре облокотившись на рояль, он внимательно вслушивался в звуки струн, по которым беспощадно били маленькие молоточки. Закрыв глаза от удовольствия, Кирсанов улыбнулся, однако улыбка вышла вымученная и фальшивая. «Глупость все это, глупость, романтизм» — подумал Аркадий — «Так бы сказал Базаров, увидев меня сейчас». Молодой человек любил музыку. Она восхищала его своим многообразием и звучанием. Те же самые мелодии доходили до него по-разному, в зависимости от того, как их подаёт исполнитель. Младшая Локтева играла сдержанно, однако вскоре соната приобрела какие-то скорбные нотки, студент знал эту пьесу, но раньше не слышал её такой печальной и глубокой. Резкий звук мимо клавиш отрезвил Аркадия Николаевича, и тот вздрогнул. Открыв глаза, он посмотрел на пианистку.       Катерина Сергеевна замешкалась, руки ей будто свело, она не могла и пальцем пошевелить. Девушка потерялась, взгляд её метался по всей комнате и на секунду задержался на своём госте. Хоть в ней Кирсанов не видел ничего особенного как в своей избраннице, Анне Сергеевне, сердце его будто пропустило удар.       — Не могу вспомнить, — констатировала Катя, виновато опустив голову. Ладони её все ещё лежали на холодных клавишах, Аркадий сам не заметил, как подошёл ближе, — Прошу прощения, — добавила она, сжавшись ещё сильнее.       Узкие плечики её задрожали, когда Локтева почувствовала на своих руках шершавую внутреннюю сторону ладоней Кирсанова. Он взял инициативу на себя, лёгким движением приподнимая и расслабляя её руки. Студент лишь желал помочь девушке, направляя её по клавиатуре, однако Катерина лишь больше сжалась. Щеки девушки пылали, а ноги её вдруг стали ватными. «Непозволительно! Непозволительно находится в такой близости с мужчиной в раннем возрасте!» — промелькнул в её голове настойчивый голос Одинцовой. Непозволительно.       Локтева неуверенно коснулась клавиши, за ней второй и третьей. Музыка возобновилась, а горячие ладони Кирсанова согревали, от чего брюнетке становилось легко и свободно. Они играли вдвоём, на лице Катерины Сергеевны расцвела такая улыбка, которую увидеть жаждет каждый, но обращена она будет лишь одному. Аркадий прикрыл глаза, на мгновение позабыв о предмете своей робкой любви, он растворился в этой музыке, чуткой и нежной. Парень чувствовал, как маленькое тельце под ним расслабляется, как смелее становится девушка, играющая для него.       Они оба не заметили, как Катерина кончила. Она тяжело дышала, не решаясь убрать ладони с белых клавиш. Кирсанов вовсе растерялся, в тишине поняв, что он делал. Мужчина отдернул руки, отходя к краю рояля. «Фатство, глупость, безобразие» — ругал себя он, отходя все дальше от девушки. Локтева глубоко вздохнула, она почувствовала, будто часть её куда-то испарилась вместе с резкой переменой в госте. Студент бросил на Катю смущенный взгляд и переключился на газету, присаживаясь в кресло.       — Может быть, сыграете ещё, Катерина Сергеевна? — попросил Аркадий, но девушка так и не приступила к новой пьесе.       — Ты ещё не ложился? — послышался знакомый, грубый голос его приятеля Базарова. Кирсанова будто кипятком окатили. Новый приступ ревности захватил молодого человека.       — Ты долго сидел сегодня с Анной Сергеевной, — промолвил Аркадий, не отвечая на его вопрос.       — Да, я с нею сидел все время, пока вы с Катериной Сергеевной играли на фортепиано, — Кирсанов замялся, почувствовав на себе кроткий взгляд Локтевой. В то же мгновение лёгким румянцем покрылись его загорелые щеки.       — Я не играл… — начал было Аркадий и умолк.