(Не)весёлый рассказ

После поездки в трамвае Цой и Ева шли пешком. Окончательно стемнело, машин было меньше, чем днем, так что, можно считать, что было тихо. Сначала Ева смущенно молчала, боясь заговорить с Виктором. Ей казалось, что после того, как она к нему обратится, он просто растворится в воздухе. Но зажиматься тоже было нельзя. «Если будешь мямлей, они быстро потеряют к тебе интерес, и можно будет уже завтра возвращаться…» — подумала Ева. — Можно на «ты»? — робко спросила она. Цой даже немного удивился. Он хмыкнул и сказал: — Почему нельзя… Можно, конечно. — А Марьяна не будет против? — поинтересовалась Ева, внимательно глядя на идущего рядом парня с гитарой. Витя задумался, нахмурив брови. Потом неопределенно качнул головой и сказал: — Я не думаю, что с этим будут проблемы. — Что ж, посмотрим, — девушка пожала плечами. — А ты откуда? — Из Владивостока. — Ого, — Цой присвистнул. — Это ж несколько дней на поезде ехать! — Ну, примерно, — сказала Ева, хотя сама не знала, сколько от Владивостока до Питера, она ведь летала на самолете. Они прокрались в парадную, поднялись в квартиру. Витя тихо открыл дверь своим ключом, пропустил Еву и стал запирать дверь на все замки. Ева сняла пальто и повесила его на крючок, поставила свои ботинки у входа и проскользнула в ванную. Она провела пальцами по мутному кафелю, рассмотрела чуть треснувшее зеркало и помыла руки, открутив чуть заржавевший кран. Мыло, кстати, почти не пахло. Девушка посмотрела на себя в зеркало и попыталась мило улыбнуться. Как она будет общаться с женой Цоя, она даже не представляла. Почему-то Марьяна вселяла в нее какой-то страх. Как выяснится позже, небезосновательно… Ева пригладила ладонью свои черные короткие волосы, провела пальцами под глазами, чтобы убрать осыпавшуюся тушь и еще раз робко улыбнулась. Щербинка между передними зубами промелькнула на мгновение и снова стыдливо прикрылась губами. Пол-лица Евы было измазано разводами запекшейся крови, а рана еще не затянулась. Девушка хотела привести себя в порядок, но услышала шаги в коридоре. Да, все-таки нехорошо сидеть и прихорашиваться тут полчаса, не показавшись на глаза хозяйке квартиры. В коридоре стояла Марьяна в старой зеленой футболке и несуразных гамашах. — Привет, Ева. Густав звонил, сказал, что ты придешь, — любезно сказала она. — Здравствуйте, — выдавила опешившая Ева. Она была настолько шокирована таким заявлением, что даже не заметила Цоя, который пошел на кухню ставить чайник. Марьяна тем временем подошла поближе и махнула рукой: — Да ну, чего ты мне выкаешь! Ой, а что это у тебя? Такие раны, дорогуша, промывать надо! Погоди-ка, я сейчас принесу йод. Иди на кухню, чаю попей! Девушка на ватных ногах прошла на кухню, выложенную бледно-зеленой плиточкой. Витя разогревал на сковороде жареную картошку и следил за водой в чайнике. Ева села за стол на ветхий диванчик и прошептала: — Что она сказала? Какой Густав? То есть… Когда он успел позвонить и… зачем? Цой чуть усмехнулся и прошептал в ответ: — Между тем, он тебя спас. Ева прекрасно понимала, что Марианна порвала бы ее на тряпки, не услышав от мужа убедительной причины, почему Ева здесь в такой поздний час. Густав и впрямь всех спас, хотелось бы знать, почему. Георгий Гурьянов… Он ведь был так близко, даже касался ее… От этих трепетных воспоминаний у Евы перехватило дух. Она вдохнула поглубже, чтобы багровая волна не захлестнула ее с головой. — Тебе точно нормально? — обеспокоено спросил Виктор, выключая газ. В этот момент на кухне появилась его супруга с кучей пузырьков и мотком ваты. Она села возле Евы и стала намазывать рану всякими составами. То щиплет, то жжется… Но девушка терпела, сжав зубы. Наверное, именно эта боль и рассеяла то странное наваждение. — Теперь поешь, и будем ложиться спать, — умиротворенно сказала Марианна. — Саша уже спит, так что Вить, громко не бреньчи, ладно? — Ладно, — кивнул Цой и расставил тарелки. Вот так Ева и попала на простой советский семейный ужин… Картошка, кстати, была хороша, а потом был чай с сушками, прекрасное завершение вечера. Только Ева с трудом запихивала в себя пищу. После переезда в прошлое остался непонятный гротескный осадок, наверное, просто нужно время, чтобы привыкнуть не к Питеру, а к Ленинграду. — Смотри, мы тебя можем положить на диван, но он скрипит, — сказала Марьяна с таким лицом, что было понятно, что Еве стоит ложиться как можно дальше от спальни. Девушка поняла эту немного сердитую интонацию и сказала: — Спасибо за все, вы и так много всего сделали. Я переночую на кухне, тут кресло, мне подходит. Брови Марьяны поползли вверх, но она быстро поняла, что Ева не претендует на ее Витю. — Тогда я принесу одеяло, будем укладываться, — с этими словами она встала и пошла рыться в комодах. Виктор собрал посуду, потянулся к тарелке Евы, но та быстро сказала: — Не надо, я сама помою. — Ладно, — усмехнулся тот. — Только как кран закроешь, потуже затягивай, а то капать будет, не уснешь. — Хорошо, Вить, спасибо, — Ева поднялась и неспешно помыла всю посуду. Виктор подошел к ней и усмехнулся крем рта: — Выслужиться пытаешься? — Нет, просто мне не сложно, — ответила девушка, перетирая тарелки сухим полотенцем. Кран действительно прокапывал, и нужно затягивать его сильнее. Цой, перед тем, как уйти спать, проверил его, чтобы тот не мешал Еве спать. Ему пришлось затянуть его посильнее. — Можно мне сигарету? — спросила Ева, устраиваясь в кресле. Парень положил ей на колени пачку «Беломора» и спички. — Спокойной ночи, я закрою дверь, чтобы не дуло Сашке. А так кури, — с этими словами он выключил свет и закрыл дверь. Ева завернулась в колючее одеяло, которое ей принесла Марьяна, достала сигарету из пачки и бросила взгляд на приоткрытую форточку. На вкус эти сигареты показались Еве странными, даже дикими. Понятно, почему от старых дядек так несет табаком. Просто еще в молодости они насквозь пропитались этим «Беломором». Но, если привыкнуть, то нормально. Девушка полулежала в кресле и жгла спички. Не могла осознать, что случайная встреча может перерасти в вот такое. Кухня освещалась блеклым отсветом спички, кафель каждый раз загадочно подмигивал. Кран все-таки прокапывал, и с частотой в несколько минут слышался звук капли, падающей в нержавеющую раковину. На улице было необычайно тихо. В своем времени Ева могла о таком только мечтать. И, наверное, поэтому ей было так трудно уснуть. Ни звонков, ни шагов, Ни звона ключей. Еле слышно часы у кровати стучат. В этом доме все Давно уже спят… Ева уснула, пригревшись в этом тяжелом колючем одеяле. Снов она не видела, но багровое марево настигло ее, как только она погрузилась в сон… Проснувшись, Ева почувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Витя Цой уже сидел у плиты и грел таз с водой. Увидев, что девушка уже не спит, он сказал: — Мы сегодня у Густава на репетицию собираемся. Поедешь? — Конечно, ты еще спрашиваешь! Когда едем? — Часа через три. Надо еще Сашку покупать, — и парень кивнул на таз. Девушка пошла в ванную и привела себя в порядок, почистила зубы щеткой, которую заблаговременно бросила в карман пальто. Она отмыла всю кровь с виска, стараясь не задеть корку на ране. На батарее сохли пеленки и ползунки, на краю раковины лежал старый станок. Девушка еще долго бы рассматривала обстановку в ванной, но она чувствовала, что ее присутствие заметно напрягает Марьяну. Ей даже показалось, будто жена шептала Виктору, что долго Ева тут жить не будет. Через три часа Виктор и Ева собрались уходить. Марьяна перед их уходом намекнула Еве: — Если вы будете у Густава, передай, пусть он позаботится о своей беспризорной подружке. Ну и привет, конечно. Ева промолчала и вышла на лестничную клетку. Виктор вышел следом, звякнув ключами, и повел ее на трамвайную остановку. Идти туда нужно было десять минут. Последняя фраза Марьяны окончательно расстроила девушку. Виктор заметил ее подавленное состояние и заметил: — Зато она правду не знает. — Если бы узнала, то я бы не дожила до утра, — криво усмехнулась Ева. Цой кивнул и задумался. Девушка ехала в трамвае и ничего вокруг не замечала, хотя сегодня выдался относительно неплохой день по ленинградским меркам, можно было городом полюбоваться. Но Ева не смотрела в окно, хотя Цой учтиво уступил ей место у окошка. Она думала, как и что скажет Густаву. Да и сможет ли она ему что-то сказать, если она едва подбирает слова, чтобы общаться с Витей и Марьяной? Цой постучал в дверь. Ева понимала, что Густав появится на пороге с минуты на минуту. Волнение и трепет подкашивали ее ноги, и было совершенно непонятно, почему так происходит. Дверь открыл раздетый до пояса Густав. Его волосы были растрепаны, а на плечах висела белая рубашка нараспашку. — Привет, проходите, — сказал он и пропустил их в свое скромное жилище. Ева проскочила в прихожую, выпрыгнула из ботинок и стала торопливо расстегивать пуговицы своего пальто. Густав учтиво протянул руки, чтобы его принять одежду девушки. Ева повернулась к нему с пальто в руках и всучила его ему, стараясь не смотреть в глаза. — Привет, — робко бросила она и прошмыгнула на кухню вслед за Цоем. — А руки вымыть? — Густав с улыбкой легко взял девушку за предплечье и повернул в сторону ванной. Ева содрогнулась от нового прилива багровой волны. «Такое чувство, будто у меня климакс, черт побери!» — Ева подняла голову и постаралась улыбнуться в ответ: — Извините. — Да ты чего, сильно головой стукнулась вчера? — хохотнул Густав и слегка ее подтолкнул. — Нет… — смущенно пробормотала девушка и скрылась в ванной, закрыв за собой дверь. Она рванулась к зеркалу и заметила, что ее лицо приняло неприятный поросячий розовый оттенок с красными пятнами по щекам. Спина вся вспотела, а колени тряслись. Было такое ощущение, будто она жутко боялась Георгия. Не хотела смотреть ему в глаза, а когда он находится рядом, становится очень жарко. Когда она сидит на кухне с Виктором, ей становится спокойно и невероятно легко. Хочется сидеть рядом с ним вечность, слушать, как он тихо поет свои песни под гитару. При этом он умудряется не разбудить своего маленького сына, что поистине удивительно. Наверное, эта энергетика проникает в душу каждого… И тут Ева сделала вывод, что они такие разные, но именно поэтому группа обладает таким сильным зарядом. И это она еще не со всеми раззнакомилась… Густав был будто огонь, заключенный в хрупкую хрустальную оболочку утонченного художника. Такой горячий и пламенный, яркий внутри, но такой стильный и интеллигентный. Все-таки Ева радовалась, что он нашел себя и занимается тем, что действительно нравится. Девушка смочила щеки холодной водой, чтобы как-то успокоиться, открыла дверь и смело посмотрела вперед. Ведь перед ней новый мир. А новые миры принято изучать. Она смело двинулась вперед по коридору, заглядывая в каждую комнату. На стенах она находила множество перерисованных от руки обложек известных альбомов, портреты музыкантов, спортсменов, просто маленькие зарисовки. В некоторых местах были исчерканы обои. В гостиной стояло пианино, кровать, на окне уныло висела желтая занавеска. Девушка с нескрываемым интересом рассматривала музыкальную аппаратуру, которая стояла почти в каждой комнате. Конечно, с такой техникой она была мало знакома, но было крайне интересно узнать, каким образом парни будут сегодня репетировать. Оказалось, пока она стояла в ванной, пришел Саша Титов со своей гитарой. Инструмент он оставил в прихожей, а сам пошел к парням на кухню. Ева прогуливалась по другой комнате, здесь Густав хранил бумагу, карандаши, даже краски были. Также была не совсем рабочая техника, усилители полуразобранные, отвертки, паяльник… — Экскурсовод не нужен? — в комнату заглянул Густав и подмигнул Еве. Та улыбнулась и качнула головой: — Нет, спасибо, обойдусь. — Ну, смотри, — парень пошел в гостиную. Там Витя с Сашей настраивали аппаратуру. Ждали только Юрика. — Да сейчас он придет, — непринужденно заявила Ева. Витя удивленно посмотрел на нее: — И откуда такая уверенность? — Не веришь? — девушка уселась на край кровати, перебирая струны гитары Цоя кончиками пальцев. — Вот смотри: он сейчас поднимается по лестнице. Раз, два… Раздался стук в дверь. Густав удивленно покосился на Еву, которая развела руками, будто говоря: «Я же говорила». Девушка встала и побежала открывать. На пороге стоял Юрик Каспарян с гитарой за спиной, а рядом с ним стояла Джоанна Стингрей, со своей кепкой в руках. — Привет! — весело сказала Ева, пропуская ребят в квартиру. Джоанна с интересом посмотрела на перемазанную зеленкой и йодом голову девушки и поздоровалась с ней на английском, ожидая, что Ева ее не поймет. — Здравствуй, Джоанна! Я давно мечтала с тобой познакомиться. Я Ева, — с улыбкой сказала Ева, вешая кепку девушки на вешалку. Та немного удивилась, услышав английскую речь почти без акцента, и воскликнула: — Да ты американка! — Нет, я из Владивостока, — Ева с улыбкой пожала плечами и прошла с Джоанной в гостиную. Американка поздоровалась с парнями и спросила: — А что это за странная девчонка? — Ой, она такое вчера устроила… — начал Густав. — Да, разнесла весь рок-клуб, — подхватил Саша. Юрик закивал: — Всех фанаток распугала! — Ворвалась в подсобку, как Брюс Ли, вся в крови, и даже не попросила автограф у нашего героя! — и Густав кивнул в сторону Вити, который сидел молча и улыбался. — Перепутала рок-клуб с гостиницей и спросила, у кого можно перекантоваться пару дней, — добавил художник. — Оу… — Джоанна совершенно растерялась, глядя на Еву, которая в это время поигрывала на гитаре Цоя. — И у кого же она живет? — спросила американка. — Пока у Вити, но я хочу забрать ее к себе, — сказал Густав, посмотрев на Еву, которая подняла свой удивленный взгляд на него. — Вот это здорово, она тоже музыкант? — поинтересовалась Джоанна. Ева сказала: — Ну, да, гитара и фортепиано. — Вот видишь, такая маленькая, а такая талантливая, — заметил Густав. Парни начали репетицию, а девушки снимали процесс на камеру, бегали по квартире и рассматривали рисунки Густава. Краем уха Ева услышала, что Каспарян систематически лажает в одном месте. И этим его партия в песне «Проснись» казалась ей поломанной, но парни, похоже, готовили это, как окончательный результат. Она грозно вошла в комнату и указала пальцем на Юрика: — Нет, это не так должно быть! — Чего… А как тогда? — парень явно не ожидал, что эта девчонка будет так яростно выхватывать у него медиатор. — Сейчас я покажу. Вы что, с ума сошли? Я думаю, так намного лучше будет, — и Ева не спеша сыграла партию от начала до конца. Витя слушал очень внимательно, приложив палец к губам и нахмурив брови. Девушке даже показалось, что в данный момент он был где-то далеко, ехал в том вагоне метро, когда темно… Потом он встал и твердо сказал: — Да, это оно. Юрик, будучи под впечатлением, пробормотал: — Я даже не думал, что ты так играть умеешь… — Первое впечатление обычно ошибочно, — пожала плечами Ева. — Басовую партию Саша сам подгонит, да? — Да там и подгонять нечего, но мы еще посмотрим, — усмехнулся Титов, проведя рукой по грифу своего безладового баса. — Кстати, а ты на таком инструменте сможешь что-то изобразить? — Это что, экзамен? — хихикнула Ева, но гитару взяла. Она тщательно подбирала песню в своей голове, чтобы случайно не сбацать то, чего она пока не должна была знать. — А что вы хотите? Заказывайте. Только ваше что-нибудь, — попросила она. — Я подыграю, — Витя взял свою гитару и стал наигрывать «Это не любовь». Девушка сделала вид, что обрабатывает новую информацию, но на самом деле она уже готовилась играть. Густав, Каспарян и Титов сидели на диване и с интересом наблюдали за тем, как Ева проводит пальцем по грифу гитары. Иногда Ева ловила себя на мысли, что ее пальцы сами играют мелодии. Ее тело будто было сделано из музыки, как когда-то сказал Валерка. Она редко смотрела на нотный лист, когда играла на фортепиано, а аккорды для гитары запоминала с первого-второго раза. Но сама Ева не читала это преимуществом или поводом для гордости. Она всегда хотела освоить живопись, поэтому уделяла значительную часть своего времени урокам рисования. Но музыка была ей необходима, прямо как воздух. Сказать, что Саша Титов был в шоке, когда услышал игру Евы, ничего не сказать. Только вот никто в этой комнате не знал, что девчонка с четырнадцати лет играет эти песни и все прекрасно помнит. Витя улыбнулся с таким видом, будто он знал, что так и будет. Когда Ева закончила и отдала Титову гитару, Джоанна захлопала в ладоши и воскликнула: — Ева, да ты талантлива! — Да что там, — Ева махнула рукой и пошла на кухню. Она радовалась, что удалось впечатлить парней, теперь ее хотя бы не выгонят просто так. А Густав как смотрел… Девушка открыла шкафчик и нашла коробку с гречкой. «Ясно, варим это», — подумала она и стала стаканом отмерять нужное количество крупы. В дверном проеме появилась Джоанна. Она немного понаблюдала за ней, а потом спросила: — А что вчера случилось в рок-клубе? Ева поставила кастрюльку на огонь и повернулась к американке: — Я вчера приехала в Ленинград и решила на концерт сходить. Специально ради группы «Кино» приехала, надо ведь и на выступление успеть. Когда все закончилось, я с другими девчонками стояла в очереди за автографом, и тут на меня набросилась какая-то ненормальная, наорала и в стену еще толкнула. Вот, откуда у меня это боевое ранение. Пришли из КГБ и всех разогнали. Так что ты этих мальчишек больше слушай, они тебе и не такого наговорят. — Просто они любят пошутить, — пожала плечами Джоанна и уселась за стол. — А сколько тебе лет? Ты так по-взрослому рассуждаешь. Ева усмехнулась и влезла на подоконник: — По-взрослому я рассуждаю, потому что курю с пятнадцати, вот и кажется тебе… Мне 19, Джоан. Я не умная, скурилась просто. Американка немного удивилась: — И как тебя отпустили одну в чужой город! Влади… Владисток ведь далеко? — Ну, во-первых, Влади-воc-ток, а во-вторых, родители живут за границей. Тут только друзья. Джоанна немного смутилась, не ожидала она услышать такой ответ. Потом она подняла голову и спросила: — Может, тебе помочь? Ева потянулась к кастрюльке, подняла крышку и закрыла газовый вентиль: — Можешь поискать в холодильнике масло? Надеюсь, оно тут есть… Американка полезла в холодильник и извлекла оттуда масленку: — Смотри, вроде есть! — Отлично, давай, — Ева быстро сделала гречку с маслом, подошла к холодильнику, внимательно изучила его содержимое и отыскала добрую треть вареной колбасы. В дверном проеме появилась растрепанная голова Густава. — О, а чем это пахнет? Ева повернулась, чтобы ответить, но парня уже там не было. Через пару минут все уже собрались на кухне в ожидании обеда. Ева и Джоанна рассыпали гречку по тарелкам, выкладывая кусочки колбасы на край тарелки. Цой заметил, что себе-то Ева и не насыпала: — А ты чего не ешь? — Не хочется. — Ты что! Ты и так очень худенькая! Так ведь нельзя, желудок испортить можно! — возмутилась Джоанна, набрала положки гречки и, подставив из-под низу ладонь, потянулась к Еве. — Давай, хотя бы ложку! Ничего с тобой не будет! Парни сидели, наблюдали за всем, посмеиваясь. Ева едва сдержалась, чтобы не заржать, но гречку съела. Джоанна с видом победителя выпрямилась за столом: — Теперь ты не умрешь от голода! — Так давайте вместе ее и спасем, а то одной ложки не хватит, чтобы вернуть человека к жизни, — предложил Густав. Ева яростно покачала головой: — Не-ет! Вы мне сейчас целую порцию впарите, я столько не ем обычно! — Надо когда-то начинать нормально есть! — воскликнула Джоанна. — И я того же мнения, — сказал Саша и придвинул ей свою тарелку, где красовалась добрая пятая часть порции. Еве показалось этого много, но парни со своих тарелок наскребли по ложке и сложили гречку в такой своеобразный фонд. — Надо слушать, что американцы говорят, — поднял палец Виктор и спросил: — Кто-то будет чай? Все без исключения изъявили желание попить чай. Хоть Еву сегодня и заставили наесться на целый месяц вперед, она была невероятно счастлива находиться на этой небольшой кухне в такой прекрасной компании. Но вечером пришлось возвращаться в квартиру Вити, где их ждала, нет, поджидала Марьяна. — Ну, как порепетировали? — спросила она у Вити. Тот ответил: — Хорошо. Вот, Ева оказалась талантливым ребенком, который понимает, кажется, все. — Да что ты говоришь? — жена проследила взглядом за уходящей в ванную Евой. — А она понимает, что, если она здесь задержится слишком долго, то я выкину ее на улицу, и пусть проваливает, куда хочет!