В объектив моей камеры

      На Рождество у Такеши Ямамото, в принципе, не было никаких особых планов. Всё же, отмечать ему было не с кем, а к кому-то напрашиваться было для него слишком… нагло? Поэтому он решил просто засесть где-нибудь с бутылкой, но к сожалению именно этот день (когда в Японии праздновали Рождество) оказался выходным, поэтому практически все бары были закрыты. Несмотря на то, что он переехал в Италию более двух или трёх лет назад, Такеши всё ещё не мог привыкнуть к правилам этой страны. То есть… например, на его родине этот праздник приходился на ночь двадцать четвёртого декабря, утром двадцать пятого же все японцы обязаны были выходить на работу. В Италии же Рождество длилось практически месяц, и это не могло не пугать. Не поспешили ли люди, когда называли Бразилию страной вечных празднеств?..       В общем, ничего такого грандиозного он не планировал, но из-за праздничных выходных планировать не вышло ничего. Так бы подумал обычный человек, но не вечный оптимизм, ну серьёзно!       Он знал один бар, который работает именно по праздникам — назывался он смешно и нестандартно: «Леон». То есть… для незнающих людей подобное название покажется солидным, а зелёные буковки на неоновой вывеске станут очень элегантными, но Такеши-то знал, в чём заключается причуда. У владельца этого бара был хамелеон.       И да. Несложно догадаться, в честь кого было названо заведение.       С Реборном он познакомился, когда ещё был школьником. Он ходил на секцию по бейсболу и занимался фехтованием, а мужчина преподавал у них в школе итальянский — казалось, их пути не должны были сойтись… Если бы не один раз, когда Такеши возвращался домой поздно вечером, он не заметил бы Реборна, который столкнулся с бандой гопников, настроенных явно недружелюбно. Школьник думать долго не стал: вытащил меч из чехла, да, пусть и бамбуковый, но для тех парней, которые возомнили себя крутыми мафиози, стало достаточно и этого, и кобуры, которую якобы случайно продемонстрировал учитель по итальянскому.       Мужчина, конечно, потом старательно убеждал своего ученика в том, что пистолет был игрушечным, то есть, травматическим, специально для подобных ситуаций… И Такеши ему, естественно, поверил. Ну зачем обычному учителю настоящий пистолет?       А потом Такеши выпустился из школы, и о чудо, ему пришло приглашение на учёбу в итальянском университете. Недолго думая, он согласился и первым же рейсом полетел в Палермо, не особо задумываясь над тем, что он, вообще-то, никуда не отправлял документы, а в подобный институт — подавно. Но и тут его встретила удача: учитель из его школы здесь, в Италии, оказался какой-то шишкой, который имел под своей широкой ладонью целое состояние, поэтому устроить его, оптимистичного сопляка, одним из охранников в собственном заведении не составило никакого труда. На самом деле Реборн действительно помог ему очень сильно, и Такеши постоянно задумывался: ну неужели из-за того, что он однажды помог человеку, с которым раньше перекидывался парочкой слов на уроках, ему так начало везти в жизни? Или виной было чужое вмешательство, что более… скажем, реально.       Реборн это объяснил несколькими словами: ему такие нужны в бизнесе, поэтому почему бы не устроить парню жизнь? Ему не так уж и сложно, тем более, однажды тот ему помог.       И даже здесь, в этом баре с забавным названием, он помог ему: Такеши мог приходить сюда даже в солд-аут, для него в Леоне всегда найдётся место. Умом Ямамото понимал, что однажды ему придётся отплатить за эту доброту… Но он старался слишком часто об этом не думать, всё же, лучше жить настоящим.       Такеши вдохнул глубоко грудью и тут же фыркнул, едва не задохнувшись от горького запаха табака, который пропитал чью-то грудь, в которую он случайно врезался. В баре царила своя собственная атмосфера: здесь словно не существовало никакой суеты, все плыло размеренно, завтра не существовало — никого не волновало, что на следующее утро придётся бежать на работу, закидываясь таблетками от похмелья. Вообще, парень часто замечал, что людям, которые здесь отдыхали, было будто плевать на будние дни. Будто им вообще плевать, а сами они могли выйти на работу в любое время.        — Так сложно выцепить лицо, — жаловался громко какой-то мужчина, пока бармен флегматично протирал стакан и иногда учтиво кивал, давя робкую улыбку. Видимо, ему было не так уж интересно слушать историю, которую рассказывал клиент, но профессиональная этика не прекращала своё существование. Мужчина растрепал свои пряди цвета платины на голове и тут же спустился ниже — и Такеши понял, что ему не показалось, а волосы у него действительно водопадом стелились по спине. Вау. — Не скажу же я ему, чтобы он повернул своё уродливое, — он усмехнулся, когда парень-бармен на секунду прервался и, смерив его недовольным взглядом, что-то шикнул, — лицо. Я помню, что тебе ещё нет двадцати, тунец, помню. Так вот, щёлкнуть человека — это тебе не просто, это нужно долго вглядываться в этот, как его…        — Объектив, — услужливо подсказал Такеши, присаживаясь рядом.       Блондин скользнул по нему взглядом, рассматривая с кончиков волос до самых пят, и вновь усмехнулся — в этот раз не в открытую, а в стакан.        — Да, вроде так. Шаришь, пацан?       Такеши негромко засмеялся, растрёпывая черные волосы на затылке, и рукав лёгкой хаори соскользнул до самого предплечья, оголяя смуглые мускулистые руки.        — На самом деле это не так уж и сложно, — оставил Такеши вопрос без ответа и кивнул незнакомому бармену (кажется, он уже где-то его видел… а не с самим ли Реборном? Если мужчина устроил своего нового бэбби-мальчика в свой бар, то японец мог бы ему просто похлопать — знает ведь, с каких козырей надо заходить), чтобы тот принёс что-нибудь из сегодняшних новинок. Обычно он ходил сюда не так уж и часто… Ладно, кого он пытается обмануть? Обычно Ямамото заглядывал сюда каждые выходные и праздничные дни — обстановка в баре его расслабляла, а мысли о том, что ему не с кем отмечать, вмиг улетучивались под натиском заводных песен и мерцающих гирлянд. В общем, увидев нового бармена, Такеши даже глотнул немного ностальгии: с прошлым он смог даже сдружиться, такой уж заводной парень был, мог даже за свой счёт стакан пива налить… Этот же зажимался и вёл себя так, будто вообще впервые в подобных заведениях бывает.       В баре как всегда царил солд-аут. Если он смог выцепить себе место у барной стойки чисто из-за того, что предыдущий сидящий здесь человек ушёл в уборную, чтобы ответить на телефонный звонок, то остальным же приходилось топтаться или проситься к другим за столики — в принципе, люди перед праздником здесь были дружелюбные, поэтому не каждый мог позволить себе послать человека. Особенно отличался один паренёк, который пускал за свой стол абсолютно всех, пусть даже если те поначалу не просились, и поэтому около него собралась весьма колоритная группа из семи человек, хотя мест было максимум на четверых.        — Не сложно? — возмутился блондин и тряхнул длинными волосами, случайно хлестанув ими по лицу Такеши. — Ты, пацан, никак в этом деле максимум парочку месяцев?       Такеши почувствовал, как уши вспыхнули. Незнакомец не ошибся: заниматься фотографиями он начал буквально в начале прошлого месяца, но уже считал себя профессиональным фотографом.        — Ещё чего, — бросил он, осушая пухлый стакан с виски. Алкоголь мгновенно обжёг глотку, но отплевываться он не спешил — перед потенциальным соперником он не хотел себя опозорить, поэтому сделал вид, будто всё было запланировано. А в душе уже оттягал за уши нового бармена, который не понял, что ему нужен какой-нибудь коктейль, а уж явно не то, что повалит тебя за один глоток. Вместе с жаром в тело вторглось чувство справедливости и жажда продолжить спор. — А вот ты, судя по всему, взял в руки фото, — прямо в разгаре свой речи он икнул и неловко улыбнулся, чувствуя некий стыд, но продолжил: -…ружье пару недель назад!       Видимо, улыбка на его губах вывела из себя мужчину больше, чем слова парня.        — Значит так, — бросил мужчина, вперивая в него пьяный взгляд серых глаз. Такеши несколько минут завороженно пялился в них, пока блондин пытался сформулировать предложение, после чего одернул себя — ну, пусть он и гей, но пришёл сюда не мужиков ловить. Да ещё и тех, с кем ему, вроде как, сейчас наметят стрелу. — Значит так, — ещё раз повторил он. Такеши вскинул чёрную бровь. — Завтра около этого же бара в двенадцать. Посмотрим, кто в этом лучше разбирается.       Ямамото недолго пялился на длинную кисть, которую блондин протянул для рукопожатия, после чего обхватил её своей смуглой ладонью и сжал.        — По рукам.

***

      Такеши потянулся кровати, разминая затекшие конечности. Что примечательно, обстановка в его комнате как-то поменялась: пропали светлые шторы и заляпанный всем, чем можно, коврик у койки… Он громко взвыл, понимая, что опять допился до состояния случайной связи и вновь оказался в чужой постели.        — Вро-ой! Проснулся? — шумно уточнили из ванной, перебивая громким голосом шум воды.        — Доброе утро…        — Скуало.        — Доброе утро, Скуало, — вымученно закончил Ямамото, тяжело поднимаясь с кровати. Поясница болезненно ныла, видимо, сегодня… точнее, вчера он был снизу. Неужели нельзя научиться контролировать свои естественные позывы потрахаться, ей богу? Вот он, который пьёт и ничего не осознает, всю ночь развлекается, а уже трезвому Такеши утром разгребать за ним всё дерьмо. — Я Такеши.        — Ща, выйду из ванной и пиздуй в душ, Такеши, — продолжил громко мужчина. — У меня ещё встреча со вчерашним снайперёнком, поэтому ни ты меня не задерживай, ни я тебя тут держать не собираюсь.        — «Снайперёнком»? — Такеши вскинул чёрные брови и потёр смуглую кожу на шее, где виднелись засосы.       Мужчина, судя по тону голоса, закатил глаза и цокнул языком.        — В Леоне поспорил с каким-то пацаном, — ответил ему партнёр, чистя зубы. — Он сказал, что… Не помню, чё он там сказал, — продолжил невидимый собеседник. — Но мы договорились встретиться с ним и выяснить, кто лучше стреляет.       Такеши оглядел комнату.        — Я-то подумал, ты фехтовальщик… — честно признался парень, осматривая мечи, которые были буквально расставлены по всей комнате. Сам он фехтованием перестал заниматься почти год назад, ведь на это совсем не стало хватать времени: в его расписании едва оставался десяток часов для подработки, о каких секциях можно говорить?        — Да спизданул ему немного, — продолжал мужчина, кажется, начиная сушить волосы. Видимо, голос у него был действительно очень громкий: и сквозь шум воды, и сквозь громкое жужжание фена его было прекрасно слышно. — Я сам до этого только меч в руке и держал, а стрельбой занялся буквально месяц назад. А этот паразит ещё и угадал, сказал, мол, чё ты, небось только месяц стреляешь. А мне даже неловко стало, но дать заднюю я не смог. Вро-ой, ещё переться к бару… Опоздаю, хрен с ним.       Парень натянул на себя футболку, мимолетно оглаживая бурые следы на торсе и пояснице, после чего громко хохотнул:        — Не поверишь, у меня точно такая же ситуация. Я туда, вообще-то, отдохнуть пришёл перед парами… А вышло вот как, — Такеши заглянул в зеркало, растрепывая чёрный ворох волос на голове, и подумал о том, что было бы неплохо сходить в душ. — На учёбу всё равно опоздал. Насчёт спора… Я вчера встретил чувака одного, тоже поспорили насчёт фотографий. Он говорит, мол, сложно это невообразимо… Я возразил, а он на больную мозоль мне наступил, типа я, видимо, недавно фотографом заделался. Обидно от того, что по фактам всё сказал. Ну, мы и поспорили с ним… Тоже сегодня у Леона встречаемся.        — Чё, будете бабочек фотать на скорость? — ехидно бросил неизвестный любовник.        — Может, — Такеши пожал плечами, в принципе, тоже не имея ни малейшего понятия о том, как они будут выяснять, кто был прав и кто лучший фотограф. — Да он поди и не придёт.        — Поди, — тут же согласился мужчина и выключил фен. Ямамото даже как-то расслабился, когда жужжание перестало давить на виски. — Ну, ты следующий, — вышёл из ванной высокий бледный мужчина, взъерошивая свои длинные волосы цвета платины после недолгой сушки. Видимо, он действительно заботился о них и не позволял сгореть… Такеши тут же оценивающе прошёлся по бледной спине, которую практически скрывали светлые пряди.         — Слушай, — протянул парень, заглядываясь на чужие волосы. — А у моего вчерашнего фотографа волосы такие же были, как у тебя. У тебя брата-близнеца нет случаем?..       Мужчина, почувствовав неладное, стремительно обернулся. У них обоих словно вышибло воздух из лёгких — да ведь это был тот же человек, с которым он спорил! Был один нюанс… Как Такеши абсолютно ничего не говорил про стрельбу, так и Скуало ни словом не упоминал фотографии.       Они же не могли… неправильно понять друг друга? Да чёрт.        — Чё делал в Леоне, если ты гражданский? — как-то сипло выдавил блондин.        — Так я… через Реборна…       Скуало шумно хлопнул себя по лицу, зажмуриваясь от досады. Такеши почувствовал себя виноватым и неловко хохотнул:        — Ну, зато нам никуда не нужно спешить? — словив взгляд мужчины, он безоружно поднял руки вверх.        — Закрой рот, — посоветовал мужчина. — Фотограф, блять… Ну, и чё с тобой делать? Убивать нельзя, отпустить тоже.        — Понять и простить? — Ямамото улыбнулся, а по комнате разнёсся громкий урчащий звук — парень тут же выдавил из себя «хе-хе», когда понял, что это был его живот. — И покормить желательно.       Блондин резко мотнул головой, позволяя длинным волосам хлестнуть себя по оголённым плечам, и, кажется, собирался сказать что-то — однако просто глубоко выдохнул и уточнил:        — Мясо ешь.        — Ем, — с готовностью кивнул Такеши.        — Это был не вопрос, — закатил глаза мужчина. — На столе в кухне стоит тарелка, поешь. А я обойдусь яичницей. Но это просто потому, что ненавижу голодных людей, а голодных людей Реборна — тем более.       Ямамото улыбнулся и подумал, что не так уж и плохо он отметил Рождество. Это было началом нечто большего, чем обычный спор в баре — возможно, в следующем году он будет на праздник не один. Но загадывать на будущее он не собирается, поэтому пока просто остановится на завтраке в квартире у человека, которого он знает меньше суток.       И почему-то через пару часов обнаружит в своём полароиде фото Скуало, который смотрит прямо в объектив его камеры и широко-широко пьяно улыбается.