***
Чон Чонгуку было четыре года, когда он впервые вступил в бой. С кривым ножом который подарил ему его отец, он разогнал мальчишек, которые испугались холодного оружия, малые дети издевались над собакой, у которого шрам через глаз продолжался. В тот день, Чонгук вернулся домой с собакой, и больше с ним не расставался. Собака оказалась — волком. Чонгук рос похожим на прадедушку — немногословным, с холодным взглядом, острее лезвий меча отцовского. Этим же пугал всю семью, ведь как ни крути, семья Чон хоть и оставалась отважной, достойной и гордой, в роде Чонов таких как прадедушка не было. Тот — холодный, немногословный, умный, находчивый и справедливый, а когда родился Чон, сам же благословил его, а наследующий день умер. Чонгук был странным. Чонгук был умным. Чонгук был тем, кто очень сильно был похож на прадедушку. Как только научился читать к пяти годам, то глаз с книги не отводил, как только в нем проснулся охотничий инстинкт семьи Чон, то ворвался в покои умершего предка и забрал у него его кинжал. Днями и ночами практиковался, был умен, находчив, днями сидел рядом со своим волком и Буцефалом. Если с первым маленький Гук сразу нашел общий язык, то со вторым все сразу не сошлось. Конь в конюшне семьи Чон стоял немного, Буцефала подарили как выкуп за сестру Чона, когда та вышла замуж. Конь был хмурым, никого к себе кроме матери Чонгука не пускал. Однажды проследив затем как его мать кормит этого жеребца, решился подойти и дать лакомство. Сорвав яблоко на соседнем дворе, он побежал в конюшню. Прежде Гук долго наблюдал за конем, понял что тот боится теней, и со страхом пустил его во двор, повернул его мордой на солнце и несмотря на риск, взобрался на коня и поскакал. Рядом бежал подросший волк, которого Чонгук назвал — Диалос. — Где ты был? — спросил отец, когда с улыбкой до ушей зашел во двор его младший сын. — Я вышел в степь, разгуливался с Диалом, — кратко ответил маленький альфа. — Ты мог потеряться, — тепло посмотрев на сына вышла мать Гука — Ингела. Та была высокой, стройной омегой лет тридцати пяти. Черные как смоль длинные волосы, светлая кожа, а глаза разного цвета, из-за чего многие считали ее колдуньей, но красоте все-ровно удивлялись и временами даже завидовали. Когда-то отец Гука будучи молодым альфой лет восемнадцати, встретил Ингелу на местном базаре, куда в день труда приехали купцы с других городов и мастера с далеких племен. Встретив необычайно красивую омегу которая разглядывала украшения племени Гуннов, Чон Юонг почувствовал, как душа будто самое сладкое питье пьет, нынче не пробовавший, не медля и быз стыда альфа подошел к купцу, что торговался украшениями, купил обруч на голову, сделанную из золота со вставками полудрагоценного камня — янтаря. Альфа посмотрел на девушку, сделал шаг к ней, на что Ингела широко открыла глаза и сказала: — Что вы делаете? — одними губами. Она почувствовала, только взглянув на него, что, будто знакома была с этим человеком тысячу лет. Тепло само собой охватило тело, взгляд был направлен на альфу и ни на кого больше, будто никого здесь кроме них двоих и не было. — Я надену на тебя обруч посыпанную драгоценными камнями, одену во все лучшие ткани чтобы весь мир увидел твою красоту, от которой кровь в жилах бушуется, я доселе таких как ты не встречал, обещаю, пущу под ноги твои весь этот город, подниму тебя на небо, ведь твои глаза видеть только Бог достоин. Я прошу у тебя лишь время, дождись меня и я все свои слова в действие оберну, тебя своей сделаю. А пока прими этот мой подарок, и не бросай. Ведь тогда ты всю мою душу погубишь, сердце растопчешь. Ты моя омега, я твой альфа, мы истинные и теперь век нам жить вместе. — Ты ведь дождешься, пока я отвоевываю нам земли, дождешься пока я буду искать тот самый камень который тебе под стать будет, хотя вряд ли твою красоту что-либо затмит. — Спасибо Вам, — сказав это, Ингела вытащив с мешка маленький нож, срезала маленький локон своей косы, завернув его в платочек иссинего цвета, отдала воину. — Открытого вам небо, вернетесь ли вы ко мне, я не знаю, но я буду молится чтобы вы были в здравий. Верните мне свое слово — действиями. Так молодой альфа, отправившись путь, заискал драгоценности, что достойны были бы его омеги. Те что он посчитал не красивыми, клал в мешок в сбережения свои, чтоб потом хозяйство купить. Устав с дороги, воин вошел в город-крепость Эмир, и заселился у старика, взамен помогая ему с хозяйством. И так продолжался путь Чон Юонга. А омега его, терпеливо ждала, своим теплым и порой печальным взглядом провожая очередной закат. Через полгода альфа вернулся, прямиком в дом у окраины холма поскакал. С уважением к отцу его возлюбленной, и в качестве дани за его дочь, Юонг отдал золото, камни, половину семейного скота и жеребцов. Купил он землю за найденные драгоценности, руками своими построил сарай и при помощи любви Ингелы и трудолюбию своих товарищей, построил огромный дом. Так, со временем, в доме послышались топанья маленьких ножек, смех чистого плода любви и дух семейного счастье. У Чон Чонгука есть три брата, двое альф и один омега, есть самая старшая сестра, которая недавно вышла замуж и есть одна не родная, но все же сестра, примерного возраста с Гуком. Сам Гук — альфа чистого вида. Ингела всегда твердила, когда Чонгук с упоением лежал головой на ее коленях, что он альфа, который собрал лучшие качества всех альф двух родов. Он верил. Старшая сестра Мире считала точно так же. — Когда сказали, что у меня будет еще один брат или сестра, честно сказать, радости у меня не было, — смеется Мире. — Я поддалась греху, даже думать ленилась, что же теперь за приключения будут ждать меня. Ведь с детства хотела помогать маме, и так захотела что твоих братьев воспитывала отчасти я, пока наша мама нам на хлеб зарабатывала. После них я устала. Уныла. Что же они за альфы думала, — хмыкает. — О тебе даже думать не хотела… Но, сейчас я могу сказать что, то что ты родился, мой маленький альфа, было самым правильным решением. Лекари говорили, что ты не сможешь родится здоровым, а можешь и умереть, бабушка тоже так считала и когда все уже решили что ты мертвый лежишь там, — нажимает на живот Гука сестра, переводя дыхание. — Я начала молится. Утром когда на небо не взашел рассвет, я встала и пошла в комнату, которую освободили для тебя, там на коврах сидели наш прадедушка и молился. Он молился не за то, чтобы ты хотя родился, а за то, чтобы ты после рождение был умен и здоров. Ведь сами знали что потомок двух сильных родов как Чон и Ким не уйдет, не родившись на зло этому свету. Я отчетливо помню как он, тогда сказали мне: — Чон Чонгук не умрет. Век будет жить, век будет править, а если умрет, то только с мечом в руках в бою; если умрет, то только с устами предков и с гордо поднятой головой. Чон Чонгук, ты появишься на свет, ослепишь огнем своим, даже солнце, ты потомок великого Чон Урена, ты будешь жить, даже если сейчас, в утробе своей матери — ты уже борешься. Мире обхватив ладонями лицо Чонгука, смотрит в серые глаза, и говорит слова, что запомнились маленькому альфе на всю жизнь: — Не молись Богу, он тебя не любит. Ты в утробе матери не на жизнь сражался, а за честь, ведь кто такой Бог, что не дает тебе рождаться. Тогда он проиграл тебе, а ты выиграл его. Ты сам решил, появишься ли на свет или нет. Ты уже велик, мой маленький альфа. Твой взгляд проходит острее заточенного кинжала, твой ум и находчивость под стать самому Дьяволу. Запомни Чон Чонгук, на мир грешных, ты родился уже будучи Великим, и даже пусть сейчас тебя кроме нашего двора никто не знает, но Бог твое имя в устах все время держит, ты не подвластен ему, значит не подвластен никому в этом мире, — сказав эти слова Мире тепло посмотрела на альфу. — А теперь ложись спать, ведь завтра, тебя ждет очередной день в этом мире. — Сестра, — зовет ее Гук. — Что случилось? — Дедушка умрет, бабушка умрет, родители умрут, все умрут. Тогда, после того как я захвачу этот мир, я ему войну объявлю, ведь не смеет он, у меня родных забирать. — Чонгук смотрит на свою сестру тяжелым взглядом, он теперь груз начинает нести на своих плечах, чувствует что без положенной цели никуда не сдвинется. А цель у него одна, и это: «весь этот мир».***
В пятнадцать у Гука умирает первый родной человек. Его брата-омегу, нашел собственный муж зимним утром. Тот лежал без головы, отдаленное тело на котором виднелись синяки, а вокруг него, расплелись косами розы. Вот так вот гибнул первый Чон среди снега и роз. Прекрасным и добрым. Чонгук пришел проведать зятя, заодно посмотреть на гиблые розы, он прошел в сад и увидел там топор, лежащий на снегу, лезвие окутано красным. Чон взял его в руки, покрутил, повертел, взял в правую руку, взял в левую. " Топор левши» — подумал тогда он, и с детство догадливый альфа, понял что его брата убил собственный муж. Зайдя в дом, альфа увидел, как Киен, сидел возле сложенных одеяний брата и нюхал, с глаз лились слезы, а со рта шел немой крик. — Не время жалеть, — громко постучав притупленной частью топора, зашел в спальню Гук. — Я любил его, — рыдает Киен. — Знаешь, я бы тебя простил за смерть своего брата, но вот за ложь перед моей семьей ты получишь наказание. Ты лжешь не только перед живыми членами семьи, но и перед нашими предками. Ты стал жалок для Чонена, а ведь он — твой омега, считал, что воина лучше тебя нет. — Я люблю его, я не хотел причинять ему зло, — говорит успокоившись Киен. Он не смотрит на Гука, ведь безмовленным взглядом в стену пялится, этого альфу нужно бояться, думает, а дальше, как в бреду, шепчет: — Мой омега, мне так жаль, мой поступок — грех, зло. Помни, я тебя любить хотел, еще сто лет любить хотел. — Нет, убийство любимого это не зло, вы и в Аду успеете насладится друг-другом, — усмехается Гук. — Ложь — вот что зло. Не сохранение чести — вот что зло. Я не люблю таких людей, слишком слабые и пустоголовые для этого мира. Разве не это делает человека жалким? Не иметь способность отвечать за свои слова, не уметь выйти вперед, а прятаться по углам, обжимаясь с останками умершего омеги, — брезгливо бросает взгляд на Киен. — Но не будь в таком отчаяний, ты скоро встретишься с ним, но как только я войду в тот мир, ты будешь отвечать за свои пустые слова и жалкую честь, а пока, наслаждайся в Аду. В доме семьи Кан находят труп альфы. Киен умер жалким и трусливым. Приехавшая повидаться с семьей после убийство пары, Ким Мире встречает у ворот своего брата Гука. Рубашка у того заляпана в крови, рядом Диалос движется, морда у него обляпана в крови, глаза желтые — светятся, Мире понимает. — Ты убил Киен. — Нет, я его всего лишь проводил в мир иной, убивать я его буду в Аду, — говорит Чонгук холодно, бросает взгляд полный безразличности на сестру и проходит во двор. — Снимай рубаху, постираю. Если не получится, я выброшу, купим новую. По крайней мере мама и Ынха не должны видеть тебя в таком состояний. — Хорошо, проходи во двор сестра. Я скучал.