***
После учебы, на которую она была обязана сходить, девушка отправилась по указанному в сообщении адресу. Она не запоминала улицу, не видела лица прохожих. Темнота перед глазами сгущалась от волнения, а ноги сами несли к месту назначения. /Т.и/ двигалась на автомате, обтекая препятствия. Желание выяснить, где парень пропадает уже шесть дней, было такое же сильное, как и нежелание знать что с ним. Не только потому что страшно, но и потому что злилась на него. В кафе было немноголюдно, а за стойкой, находящейся в глубине зала, стоял тот самый Осаму, которого девушка однажды видела рядом с Ринтаро, когда тот ждал её у метро. Темноволосый, кажется, узнал её, он слабо улыбнулся и подозвал к себе. Каменные ноги едва передвигались. — Привет. — девушка хотела было присесть, но Мия повёл её в отдельное помещение, кажется, кладовку. — Привет, мне Ацуму звонил, и, честно, я в шоке. — парень копался в куртке и что-то искал, пока девушка стояла за его спиной. — Я тебе дам ключи от его квартиры и адрес напишу, передай этому торчку, что если ещё раз тебя так напугает и пропадёт... Мия поворачивается со связкой серых ключей и сталкивается с круглыми глазами /Т.и/, которые наполнены искренним удивлением. Он тушуется и также смотрит в ответ. — Т-торчку? — /Т.и/ тихо и неуверенно повторяет услышанное и видит, как лицо Осаму искажается в страхе. — Ты не знала. — шепчет он сам себе. — /Т.и/, слушай. Мне жаль, что ты узнаешь об этом сейчас, но он, если пропадает, то обычно запирается дома и обгашивается всякой дрянью. Я не знал, что ты не в курсе. У Осаму дрожат руки, когда девушка берет ключи и не моргает, ждёт адрес. Он спалил друга, даже не подозревая, что миловидная девушка, с которой уже полгода, если он не ошибается, Суна состоит в отношениях, до сих пор не знает о его зависимости. — Вот адрес и, пожалуйста, не пили его сразу, скорее всего, сейчас он не сможет с тобой нормально говорить. Девушка уходит и благодарит Мию за помощь, на улице вызывает такси и смотрит в окно, видя только серость города, хоть обычно он мелькает яркостью. Ноль мыслей, ощущений и чувств, сознание заполнено внезапной правдой, перерабатывать которую нет сил, как нет и возможности думать хоть о чём-то, кроме вранья парня. Но не врал же, просто не говорил. Стуча в его дверь, она ещё не готова увидеть его. Всё, что говорили о наркотиках казалось ей всегда преувеличенным, глупым и неправдивым, но что сейчас? Возлюбленный пропадает почти на неделю, скрывает зависимость, скрывает адрес, друзей. Вот и правда о наркотиках. Они меняют жизнь, не всегда доводя до могилы. Они рушат социальность. — /Т.и/? — Суна, открывший дверь, замирает и хлопает слегка покрасневшими глазами. — Я пройду. — девушка меняется по щелчку, собирая самообладание и вспоминая слова Мии. В квартире кумар, и едкий запах стреляет в нос, голова начинает болеть мгновенно. Стоящий перед ней парень одет в домашние штаны, и только мышцы пресса четко очерчены под бледной кожей, но девушка не зацикливается на этом. Она уже видела его без футболки, да и сейчас её интересует совсем другое. Она не знает, как себя вести. — Ты чего тут делаешь? — юноша, очевидно, сам растерян, увидя здесь человека, которого априори не должно быть в прокуренной квартире многоэтажки. — Пришла тебя вытаскивать. Ты в курсе, что неделю уже не появлялся в сети, и я извелась, чтобы найти тебя? — девушка отмахивается от дыма, заполняющего студию. — Я открою окна, и мы поговорим. /Т.и/ открывает кухонное окно и балкон, косо следя за Суной, который сел на кровать. Она подмечает, что рядом, на подлокотнике, стоит бонг, и лежит какая-то пачка, очевидно что в ней. Ринтаро нервничает, зарывшись пальцами в тёмные пряди, он до боли сжимает их, чтобы придти в себя, не провалиться в омут ужасающих чувств. Больше всего его волновало, что он, действительно, пролетел, не говорил возлюбленной ничего и даже сам не осознавал, насколько больно может ей сделать, как сильно может напугать её своими исчезновениями. Было стыдно, и Суна понимал, что сейчас всё может закончиться, и виноват в этом только он. /Т.и/ сидит рядом и не знает с чего начать. Ей хочется услышать от него оправдания, услышать историю, но больше всего хочется понять его. И она постарается не разбить его, сохранить их отношения, потому что до смешного влюблена в скрытного лиса, напуганного и взволнованного сейчас, вздрагивающего, когда она успокаивающе касается его бедра, сжимая. История полна абсурда. — /Т.и/, милая, я виноват, очень виноват. — его ладонь накрывает её руку, поглаживая. — Что ты хочешь узнать? Я понимаю, что уже всё кончено, и ты просто пришла поставить точку, но мне же нужно что-то тебе рассказать хотя бы напоследок. Брюнет смотрит в пол, так и не решаясь поднять взгляд, он прекрасно осознает, что сам всё разрушил. Она никогда не давала ему повода сомневаться в ней, так что он мог спокойно рассказать ей, что балуется тем, чем не стоит. Но на самом деле искренне не хотел, чтобы она знала. Боялся разочаровать, навредить ей этим. — Я не хочу всё заканчивать, но сомневаюсь, что смогу тебе когда-то поверить — уже бессмысленно скрывать переживания. У девушки закипает ртуть внутри, и её ядовитые пары смешиваются с обидой, вырываясь словами, которые сейчас развяжут ссору. — Если ты молчал, потому что у тебя для этого есть другая девушка, то мне противно. И в один момент Суна дергается, хватая за руку и переводя напуганный взгляд на спокойное лицо /Т.и/. Девушка пугается, но берёт себя в руки, ожидая, когда он объяснит свой поступок. — У меня нет никого кроме тебя, можешь не сомневаться. Но может ли? — Я должна поверить? А могу ли я хоть во что-то теперь верить? — голос дрожит, и слезы затапливают темнеющие глаза. — Я ничего о тебе не знала! Вообще ничего! Даже о твоих друзьях и месте, где живешь! Это нечестно! Девушка не стесняясь плачет, пачкая джинсы, смотрит потеряно. Она не хочет уходить от него, хочет спасти, хочет быть рядом и разделить эту болезненную пустоту, которую он наверняка всё же чувствовал, раз убегал из мира, чтобы расслабиться, забыться. Горло парня резали рыдания острым лезвием, злость на самого себя срезала нити выдержки, и он тоже заплакал. Не сдерживаясь, потому что боится, потому что не хочет терять ту единственную, благодаря которой до сих пор не начал пробовать что-то тяжелое, ограничиваясь травой. — Не уходи, пожалуйста. Я не хотел тебя разочаровать, не хотел, чтобы узнав, ты бросила меня, пожалуйста... — Суна стягивает девушку в объятия, роняя их на кровать, он прижимает её отчаянно, топя стыдливые всхлипы в её плече. И это до безумства болезненно, оставаться рядом, успокаивать, когда у самой рвет органы от страха и обиды. Но /Т.и/ пытается успокоиться и прийти в себя. Всё же видя Ринтаро таким впервые, она перестает сомневаться в его искренности и, в конце концов, она же хочет понять его. Укладывая ладони на его голову, она гладит, перебирая пряди, стараясь привести его в чувства. Он беззащитный сейчас. Спустя несколько минут он отстраняется сам и переводит дыхание, видимо готовясь что-то сказать. Девушка замирает, ожидая. — Мне стыдно, сейчас я сорвался, прости. Я должен был рассказать тебе всё с самого начала, чтобы ты не страдала из-за меня. — он снова берёт её ладонь, поглаживая подушечками пальцев. — Для меня это способ расслабиться, и я не могу отказаться от него, моя жизнь не сахар, я скрывал от тебя многие свои проблемы, чтобы ты не переживала, но сделал хуже. Если ты хочешь уйти, то я не буду тебя держать, это будет правильное решение. Захотелось его ударить, а ещё больше обнять. /Т.и/, слушая его неторопливую речь, прерывающуюся легкими всхлипами, чувствовала, как изнутри её пронизывает сочувствие и желание не оставлять его, такого разбитого и честного с ней сейчас. Последние крупицы доверия она вкладывает в то, чтобы поверить ему сейчас и не бросить. Он не заслуживает ненависти. — Не уйду, потому что люблю тебя до невозможности, каким бы козлом ты не был. Просто не скрывай от меня ничего, доверяй также, как и я тебе, я не оставлю тебя одного, поверь мне. — девушка обхватывает его лицо руками и слёзно шепчет слова, утешающие неспокойную сейчас душу Ринтаро. Стыдно. Ему стыдно, что она жалеет его. Но поддержка, которую он сейчас получает, заставляет расслабиться, задуматься, что он действительно загнал себя в угол сам, не подпуская никого, справляясь со всем в одиночку. Теперь, когда её пальцы гладят его щеки, он верит, что сможет справиться, что может довериться. —Но знаешь, мне вот теперь интересно попробовать то, что настолько сильно тебя поглотило. — Суна напрягается. Он не уверен, что ей стоит пробовать, потому что он не очень хочет, чтобы и она втянулась в это, но понимая, как она напряжена сейчас, и как изводилась пока искала его, то принимает решение угостить девушку. Им двоим сейчас не помешает сбежать от тревоги и пепельного осадка, от недопонимания и обиды, которые горчат на языке. Суна берет бонг и молча забивает его, пока девушка слегка вздрагивает от предвкушения. Почему-то сейчас она не боится и напрочь забывает все жуткие истории связанные с наркотиками. Наверно, потому что смотря на Суну, она видит обычного парня, который скрывался и пропадал только потому что боялся быть не понятым человеком, которого любил. Но она хочет понять его лучше и поэтому в неком предвкушении следит за движениями парня. — Ты уверена? — кивок. — Тогда смотри. Я поджигаю, а ты вдыхаешь дым, держишь в легких и медленно выпускаешь. Если не понравится, то не надо через себя переступать, ясно? Я покажу, как надо. Ринтаро затягивается, булькающий звук и тление горстки травы притягивают внимание. Девушке не кажется это неправильным, словно в этом нет ничего такого, будто совсем не она говорила себе, что наркотики - зло. Разум затуманен лисом, который вытесняет из головы девушки здравый смысл. Он протягивает бонг ей, повторяя всё снова, и девушка делает так, как он и сказал. Горький дым наполняет легкие, и хочется закашлять, но она держится и медленно выдыхает. Проводя процедуру ещё пару раз, /Т.и/ начинает чувствовать, как руки слабеют, и тело будто погружается в сливки. Непривычное ощущение легкости становится даже щекотным, и она улыбается, но парень видит в её глазах непонимание. Он до сих пор думает, что он дурак, который уступил место корысти, а не здравомыслию. По-хорошему ей не нужно было давать пробовать это, но желание успокоить её, расслабить и насладиться приятной негой вдвоем было выше здравого смысла. — Как себя чувствуешь? — Ринтаро отползает к стене и тянет девушку на себя. Она безвольно ложится на его плечо и кладет руку на мужское бедро, водя пальцами по шероховатой ткани, чувствующейся под подушечками пальцев взрывом ощущений. — Хорошо, даже странно, как будто я лежу в молоке. — смеётся, откидывая голову назад. Такое состояние привычно для Суны, поэтому он сейчас просто наслаждается тем, что наконец-то не одинок в своей квартире-студии, что наконец-то признался девушке, так что теперь ему легко как никогда. Её волосы щекотят обнаженную грудь, и он чувствует это слишком отчетливо и влюбленно. Непривычная теплота разливается внутри, кровь будто становится горячее, Суна улыбается, представляя, что любовь именно такая. /Т.и/ водит по ткани его штанов и прислушивается к ощущениям. Низ живота тянет истома, мышцы расслаблены до невозможного, будто ими даже сложно шевелить. Сердце бьётся размеренно и четко, но его стук заглушают мысли, беспорядочно мелькающие потоком в голове. Она понимает, почему Суна уходил из реальности в это состояние, но не понимает почему не говорил ей. /Т.и/ теряет всю тревогу и волнение, копившееся, кажется, всю жизнь, и сейчас только обволакивающая нега и теплая рука парня на её талии. Она ощущает всё ярко и четко, касаясь руки Суны, словно чувствует каждую его пору, а когда его пальцы проходятся по её талии, скрытой под кофтой, она ощущает их, а не грубоватую ткань. В мыслях появляется идея, за которой тело следует бездумно. /Т.и/ отодвигается от парня и стягивает с себя кофту, от резкого движения слегка закружилась голова, но она держится и не заваливается. Оставаясь в одном лифе и джинсах, она возвращается назад, но уже позволяя пальцам парня прикасаться без препятствий. Они молчат и просто гладят друг друга по ногам, рукам, талии, девушка погружена в ощущения. Суна включает какую-то медленную музыку, и /Т.и/ кажется, будто она чувствует ноты на языке. Так странно. Когда рука парня касается участка кожи под резинкой лифчика, то она вздрагивает и выпускает из суховатых губ рваный вздох. Ринтаро рядом напрягается. — Рин, мне кажется, что если ты просто будешь меня трогать, то я кончу. — Суна шумно втягивает воздух, и в туманном сознании рождается мысль, которую он собирается озвучить. — Хочешь попробовать? — парень целует /Т.и/ в висок и слышит сдавленное «да». Получив зеленый свет, он удобнее устраивает девушку рядом так, чтобы возможно было дотянуться до каждого уголка её соблазнительного тела. Он может и остановился, если бы это был их первый раз, но нет, он уже видел это тело, чувствовал его жар. Однако сейчас для них обоих это будет чем-то особенным. Медленно и щекотливо касаясь женского живота, Суна целует её в плечо, слыша, как учащается её дыхание, как горячее тело прижимается ближе, требуя больше внимания, и парень его даёт. Она была чувствительной и раньше, но то, что творится сейчас — безумие. Оттягивая полоску лифчика, он проводит пальцами под ней, добираясь до спины, расстегивает и стягивает вниз, немного торопливо отбрасывая в сторону. Набухшие розовые горошины обдаёт прохладой, они затвердели и манят парня. Кончиками пальцев он водит по ареоле, не задевая саму вершинку, игнорируя её, чтобы больше возбудить девушку, стонущую и ерзающую на месте. — Всё так хорошо чувствуется, Рин. — полустон срывается с губ, когда парень накрывает грудь ладонью. Она идеально помещается в руку, и Суна жадно сминает округлость, параллельно кусая девушку в открытую соблазнительную шею. Он буквально чувствует, как она плавится в его руках, как просит большего, и как ей хорошо. Мысль, что он зря накурил её исчезает, потому что теперь он наслаждается внутренним спокойствием и горячим девичьим телом. Сжимая сосок между пальцами, он получает громкий стон и вздрогнувшее тело, которое мгновенно обмякает, переставая ерзать. Суна улыбается и ведет руками вниз к застежке джинс. Ему хочется проверить оказался ли он прав или нет, означал ли этот стон, что она действительно кончила без прикосновения к самой чувствительной точке. Пальцы проникают под бельё и Суна шумно выдыхает. Стеночки всё ещё сжимаются, выпуская влагу из горячего лона, он безумно возбужден и не собирается себя сдерживать. Но, кажется, девушка решается быстрее, чем он успевает что-либо сделать. Она убирает его руку и сама стягивает джинсы руками до колен, дальше снимая их очень нелепо, дергая ногами. Полностью обнаженная садится на его бедра, большими зрачками поглощая вид любимого лица. — Хочу тебя. — девушка прислоняется всем обнаженным телом к груди Ринтаро, шепча ему в губы о своем желании. Парень целует тягуче, языком обводя внутреннюю часть губы, закусывает, стонет в поцелуй от ощущения веса на своем паху. Руки хаотично блуждают по бархатной коже бедер, он сдавливает их чувствует, как девушка стонет в поцелуй. Член уже готов быть освобождённым от белья, но сидящая на бёдрах девушка сковывает движения. Суне приходится приподнять её, чтобы стащить одежду вниз. Не прерывает поцелуй до тех пор, пока не переворачивает девушку на спину и не нависает над ней, ища на подлокотнике презервативы. — Приберег, чтобы потрахать кого-то ещё? — девушка со злостью давит на спину ногтями, Суна чувствует, но его задевают только её слова. Широкая ладонь резко опускается на шею, сдавливая её, он смотрит в застеленные чистым желанием глаза, в которых мелькает злость, он понимает почему, но не может сдержаться. Слегка придушивая /Т.и/, он свысока шепчет, не сводя с неё глаз, чтобы не переборщить. — Я трахаю только тебя, так что закрой рот и даже не упоминай о других. — внутреннее спокойствие на минуту сменяется огнём, сжигающим все изнутри, но он потухает, когда мягкая женская ладонь накрывает его щёку. — Малыш... — хрипит /Т.и/, и парень убирает руку с её шеи и опускается вниз, губами покрывая места, где только что её обжигало его ревнивое касание. /Т.и/ не пугается, она слишком верит ему, даже если он ей и врал, не может совладать с собой и перечеркнуть собственные чувства. А ещё она погружена сейчас в бьющие через край ощущения. Кожа чувствует каждую мелочь, а на касания Ринтаро тело посылает пульсацию в низ живота, стягивая его плотной веревкой. Они оба раздеты и возбуждены, накурены и открыты друг перед другом. Хищные, но все же горящие спокойным зелёным глаза парня изучают каждый изгиб тела, облизываясь, его не касаясь. /Т.и/ тянет его за шею к себе, снова целуя, посасывая его язык и играясь с ним, пока он уже нашел защиту и положил рядом, внутри сгорая от желания наполнить девушку. Суна отстраняется и, приходя в себя после сексуального и мокрого поцелуя, спускается к женской груди, сразу обхватывая одну вершинку соска губами, согревая её и перекатывая во рту. /Т.и/ в нетерпении кусает губы, клитор пульсирует и жаждет внимания, поэтому она опускает руку, пытаясь снять напряжение, но парень останавливает её, прижимая кисть к кровати. Он хочет довести её до исступления, до разноцветных вспышек в её помутненном сознании. Языком ведя дорожку до пупка, он едва сдерживается, чтобы не застонать в унисон с девушкой. Она податливая и мягкая в его руках, разморенная едким наркотическим дымом и его губами, которые внезапно смыкаются на клиторе. /Т.и/ подбрасывает вверх, и ноги дрожат сильнее обычного, она закидывает их на плечи парня, пока он с жадностью всасывает в себя мягкую плоть, испачканную смазкой. Язык проходится между половых губ, задерживается на клиторе и надавливает на него. Суне даже не приходится вводить в неё пальцы, чтобы чувствовать, как стеночки начинают сокращаться. Высокий стон, вырвавшийся из приоткрытого женского рта, и то, как она выгнулась, уже свидетельствует об подступающем оргазме, но когда она заходится дрожью, то Суна стонет тоже, слизывая её соки и притираясь носом к чувствительному клитору. — Кажется, это был второй. — облизываясь, заявляет парень, зубами разрывая упаковку презерватива. В ушах девушки шумит от наслаждения и эмоций, которые раньше ощущались не так сильно. Они выплескиваются наружу в стонах и хрипах, в желании ощутить Ринтаро. Она не представляла, что от травы будет такой эффект, не жалела, что решилась. — Я хочу ещё. Хочу тебя, хочу чтобы на мне живого места не осталось. — у Суны от её хриплого шепота срывает предохранители. Он входит в неё резко, во всю длину, наполняя до максимума и темпераментно рыча от узости внутри. Даже сквозь слой латекса он чувствует насколько нежные стенки внутри девушки, как она сжимает его, и как смазка стекает по стволу каплями. Ей не нужна подготовка и время, чтобы привыкнуть к его длине, она была готова к нему с самого начала их спонтанного, возможно, примирительного секса. Если решать проблемы, то только так. Суна резкими толчками входит в девушку, набирая быстрый темп, пятнает её плечи укусами, оставляя кровавые метки, выполняя желание возлюбленной. Он не оставит на ней живого места, не оставит ей никаких сил на утро, всё что она сможет делать — лежать на его груди, голая и счастливая. Возбуждается сильнее от мысли, что этот стонущий беспорядок под ним принадлежит ему, что девушка осталась с ним и сейчас так покорно принимает глубокие толчки. Он стонет. Меняет позу, с легкостью переворачивая девушку на бок, он внезапно замедляется, ложась рядом с ней и прижимая её узкую спину к своей груди. Угол проникновения меняется, и теперь девушка чувствует каждый его сантиметр, каждую венку, плотно обтянутую латексом. Её поры расширяются, поглощая всё больше Ринтаро, она хочет его целиком. Головка бьётся внутри, задевая самые чувствительные точки. Суна отводит бёдра назад лишь для того, чтобы снова глубоко проникнуть в сжимающееся лоно. Она снова близка, внутри все дрожит, стягивает Ринтаро до боли в члене. Его пальцы хлопают по раскрасневшемуся клитору, и девушка вновь взрывается мощным оргазмом. Она хнычет от переизбытка чувств и трясется, но парня это мало заботит, он только начал. Суна чувственными и медленными толчками продолжает вбиваться внутрь подрагивающего лона, раздвигая узкие стеночки. Тонет в ощущениях вокруг своего члена, вокруг себя самого. Он, не сдерживаясь стонет, пятная спину девушки засосами и следами зубов. — Я хочу быть сверху. — неожиданно Суна останавливается и слушает очередное пошлое желание. Он не будет сопротивляться и перечить, но сделает немного иначе. Парень усаживает девушку к себе спиной, чтобы любоваться видом её сексуальных бедер, она сама насаживается на него и прогибается в пояснице, делая свои изгибы ещё более пленяющими его взгляд. Суна облизывается и укладывает широкие ладони на талию девушки, помогая ей. Медленно, но глубоко проникая внутрь, он ощущает, как собственный оргазм пульсирует совсем близко. Сходя с ума, он тянет девушку назад, укладывая её на свою грудь, руками разводит колени, и пальцы снова мучают клитор. Уже болезненной становится его стимуляция, но /Т.и/ стонет от удовольствия, поддаваясь вперед навстречу толчкам юноши. — Кончи со мной, девочка, кончи ещё раз. — она следует приказу и дрожит сильнее, чем раньше, кричит, срывая голос и заглушая музыку. А Ринтаро изливается за ней, наслаждаясь мелодичным, но кричащим стоном, даже не думая о соседях и тонких стенах, о том, что кто-то может узнать. Главное, что только он может видеть её кончающую, с красным лицом и широкими зрачками, затмевающими радужку. Он не находит слов, чтобы описать своё состояние и едва находит силы чтобы стянуть презерватив и бросить его куда-то на пол. Плевать, уберется завтра. Дрожащими от переизбытка чувств и оргазма руками, он тянет девушку к себе, накрывая губами её шею и поглаживая ноги. Завтра она будет вся покрыта его засосами и, наверно, скажет, что он идиот. Но это если силы будут, конечно. — У меня нет слов и сил, но я хочу тебя ещё раз. — /Т.и/ заставляет полуопавший член Суны снова дернуться, но парень кусает её за загривок, чтобы она успокоилась и перестала возбуждать его снова. — Повернись. — девушка едва двигается, но оказывается лицом к парню. — Ты меня простила? Поняла, почему я пропадаю? — Я простила тебя после первого оргазма и, честно говоря... — шумно сглатывает. — Не вижу ничего такого в том, что куришь, это слишком охуенно, чтобы от этого отказываться. Суна немного шокирован, но не расстроен, он целует медленно, оттягивая губы и отдаваясь течению музыки из колонки и женским рукам на своей шеи. Они в моменте, открытые и больше ничего не скрывающие.***
Но все же это история не будет чем-то прекрасным и счастливым. Решив проблему с доверием, они оба обрели проблему с зависимостью. Теперь они нуждаются, как в кислороде не только друг в друге, но и в наркотиках. /Т.и/ оказалась слабее, чем Суна, она курила больше, хотела больше, и парень сдерживал её, разрешая лишь те виды препаратов, которые не вызывали ломки и физической зависимости. Но себя он почему-то не винил, а наоборот, был рад, что больше не одинок, что теперь ранее неизвестный для неё мир открыт и досягаем. Они стали жить вместе, пропадая вдвоём, потому что теперь каждый из них был охвачен туманом расслабленности и едким запахом горящей травы. Наркотики убили их социальность. Но подарили близость даже на клеточном уровне.