Ты с ним.

      Смотреть на влюбленного Куроо было приятно. В его глазах горели огоньки, стоило только упомянуть об объекте влюбленности. Щёки покрывались едва заметным румянцем, даже улыбка становилась более томной, нежной. Он воодушевленно рассказывал о той, которая дарит ему это чувство, путаясь в фразах, нелепо посмеиваясь от своей рассеянности, которая всегда заставала его, если спросить что-то о девушке.       Рядом с ней он был самым ласковым, заботливым и нежным, но при этом не терял присущей ему стойкости и серьёзности, да и собственнический взгляд можно было заметить даже на официантах, которые улыбались, поднося угощение. Куроо, кажется, становился скалой в такие моменты, но потом заметно смягчался, окружая себя аурой поглощенного нежным чувством человека.       Смотреть на влюбленного в другую Куроо было больно.       Его тёмные пряди, проскальзывающие сквозь чужие пальцы, зацелованные мягкие губы, покрасневшие и покусанные не им, засосы, которые он не особо скрывал, на загорелой шее, всё это было почти физически больно. Руки сводило от осознания, что не они касаются крепких плеч, а голова шла кругом от очередного публичного поцелуя и титанических усилий стоило не отвернуться, не заплакать. Лучшее, что в таких ситуациях делала /Т.и/ — шутила, говоря это совсем не в шутку. «Вы такие противные» — фраза, над которой смеялась пара, и от которой /Т.и/ рвало внутри.       Лучшая подруга и лучший друг так вовремя нашли друг друга, смотрелись так хорошо, как голливудская пара, уверенная в себе и не смотрящая ни на кого более. А /Т.и/ оказалась третьей лишней, пытаясь искренне радоваться за друзей, но никак не могла.       Соленые слёзы обжигали сухие щёки, оставляли разводы, а в пустой комнате всхлипы были привычным сообщением присутствия. Говорить о том, что она до смерти влюблена в Куроо Тецуро запрещено, иначе разрушится его светлое счастье, смотреть на которое нет сил.       /Т.и/ желает ему только лучшего, закрывая собственные чувства на замок. Если счастлив Куроо, то счастлива и она, так должно быть. Но это не счастье, это радость за его улыбку и боль за то, что причиной улыбки является другая. И по-хорошему стоило бы не губить себя и не смотреть на это, признаться, что тяжело и уйти. Но нет, Куроо нуждается в /Т.и/ как в самом верном друге. Её поддержка, советы, постоянное присутствие помогают брюнету. Он не знает, как мучается девичье уязвимое сердце.       И всё бы действительно ничего, но /Т.и/ также прекрасно знает и свою лучшую подругу. Поэтому когда на телефон спустя, кажется, три месяца их отношений с Куроо, приходит сообщение, она не то что не удивляется, а её начинает предсказуемо выворачивать наизнанку.       «Я переспала с другим, и мне нужно это обсудить».       Красовавшееся сообщение било в живот отвращением. Мало того, что девушка ожидала подобного от подруги, так она не предупредила об этом Куроо, потому что пара выглядела вполне себе счастливо, и это, пожалуй, было огромной ошибкой. Он должен был знать какой падкой на внимание мужчин бывает подруга, но что-то остановило /Т.и/, и она не предупредила. Всё катится к чертям, и теперь она чувствует вину.       Нести такой секрет тяжело и если раньше /Т.и/ не заморачивалась, когда подруга начинала менять парней как перчатки, то сейчас гнев вперемешку с отвращением стоит в горле. Никто не имеет права так унижать Тецуро, который преданным псом следует за возлюбленной, старается быть самым лучшим и действительно делает что-то для отношений. /Т.и/ решает не скрывать это от Куроо, даже потеряв подругу, она будет уверена, что Куроо не обманывают, и он не живет с закрытыми глазами.       Вечером, когда с повседневными делами было законченно, а эмоции подутихли, девушка ещё раз взвесила «за» и «против». «За» оказалось больше, и она нервно пересылает Куроо переписку, где факт измены так и кричит, виднеется ясно. Читает почти сразу, но не отвечает, внутри зарождается беспокойство, всё же лучше было поговорить с ним вживую.       — Алло, Куроо. Всё хорошо? — на удивление трубку он взял мгновенно.       — Это что за херня? Ты в курсе, что это не смешно? — голос парня был грубым, совсем непривычным.       Пока девушка отходила от шока, что друг действительно мог подумать о таких штуках, на заднем плане слышался голос подруги и кажется, она всё перевернула так, как хотелось ей.       — Куроо, я не шучу. Не знаю, что она тебе сказала, но мы можем встретиться, и я всё покажу.       — /Т.и/, слушай. Если ты завидуешь нашему счастью, то не надо лезть и пытаться все испортить, окей? Просто лучше оставь нас тогда.       — Да. Телефонный звонок обрывается также быстро, как внутри лопается что-то живое, а нервы расходятся по швам, выпуская наружу сокровенное, непрошенное. Слёзы обиды пережимают горло и рыдать даже не получается, вдохи, болезненные, застревают в горле, всё тело просто трясется, и с этим не получится ничего сделать. Это нужно пережить, так думает девушка.       Пережить такие грубые слова от человека, которым дорожишь больше всех, его унижение, очевидно, бывшей подругой, которая воспользовалась Куроо, очевидно, ради внимания, а может и больше. Мама всегда говорила, что всё пройдет, но как скоро? Как скоро закончится истерика, и как больно будет на утро, когда придётся проснуться и понять, что можно не ждать «доброе утро» с дурацким эмоджи, больше не помашешь ему рукой в окно, когда он будет пробегать мимо её дома? Может с ним стоит поговорить? Куроо не из тех, кто ведёт себя так или быть может…

***

      Не проходит. Не проходит ни ком в горле, ни отёки с глаз. Раздражающее солнце прячется за шторами, а /Т.и/ за закрытой дверью, не желая никого видеть. Мама серьёзно беспокоится за дочь, которая забросила подготовку к экзаменам, но благо сейчас каникулы, позволительно немного расслабиться. И хорошо, что школы нет, Куроо не ходит перед носом со своей милой улыбкой, не просит бенто, потому что забыл своё, не корчит рожицы в очередном споре, не смотрит.       Не смотрит своим до боли родным взглядом, в котором сквозит одна лишь любовь, но, к сожалению, дружеская. Но и такой его взгляд /Т.и/ хотела ощущать только на себе, эгоистично присвоить нежность парня, его самого, но что-то останавливало то ли уважение к нему, то ли страх потерять вообще всё.       Неделя прошла стремительно быстро, родители успели пятьдесят три раза потерять надежду растолкать дочь и вызволить её из заточения. Поэтому, посмотрев на то, как она закрывается и плачет, мама не решила ничего лучше, как дать ей побыть одной. Оставив деньги на столе, родители решили съездить в соседний город на пару дней, чтобы дать /Т.и/ немного личного пространства. Если бы она хотела видеть семью рядом, то обязательно бы сказала. Но нет, ей правда хочется побыть в одиночестве. Возможно, к этому придется привыкать.       — Я люблю тебя. Звони, если захочешь чего-то. — мама целует в щёку и выходит из дома, тихо улыбаясь.       — Если что разберусь с ним, не переживай сильно. — отец обнимает и также удаляется.       Теперь /Т.и/ может вдоволь порыдать, покричать и выплеснуть накопившееся, возможно, ей полегчает. По крайней мере она на это надеется. Даже звонить никому не хотелось за время пребывания в таком состоянии, да и некому, если честно. Куроо бессовестно не выслушал, не поверил, повелся на поводу у чувств, за что, кстати, нельзя осудить, но вот обидеться — запросто; подруга, уже бывшая, заблокировала и предсказуемо исчезла. Вот так и рушатся любые отношения.       Фыркнув и решив, что жить дальше всё равно придётся, девушка поставила разрядившийся телефон на зарядку и с камнем на душе ушла в душ. Вода должна хоть немного расслабить и уж точно смыть солёные разводы на щеках. Вещи тоже стоит постирать и вообще убраться в комнате. Выкинуть бы все фотографии с Куроо, но нет, память всё же, к парню всё равно с наилучшими чувствами.       Вода смывает физическую усталость, но не избавляет от тяжести в груди. Музыка, может музыка отвлечет. Когда /Т.и/ берёт телефон в руки, то её зрачки расширяются от удивления. Четыре пропущенных от Куроо, двадцать семь сообщений и последнее из них: «Я приду», отправленное пятнадцать минут назад. Читать все остальные не было времени, в голове забурлил поток тревожных мыслей, что если парень вот так внезапно после ссоры решил прийти, то случилось что-то ужасное, или он всё же решил помириться, разбудив свою совесть.       Стук в дверь, и она моментально открывается парнем. Он частый гость в доме, поэтому и зашёл без задней мысли, хотя будь дома родители, то наверняка бы опасался так врываться. Отец /Т.и/ свернул бы ему шею, не обратив внимания, что он, между прочим, сын его коллеги.       — Дай мне минуту! — девушка кричит из комнаты, натягивая на себя домашние штаны.       Куроо врать не будет и, пожалуй, не сможет, по его разбитому виду было понятно абсолютно всё. Было так необдуманно верить словам девушки, которую знаешь не так долго, как /Т.и/, которая сквозь огонь и воду летела на помощь, если что-то вдруг случалось, с которой вместе провели ни один вечер на крыше, откуда потом убегали под недовольный крик соседей, смеясь и держась за руки, по-особенному.       — Что случилось? — девушка проводит парня на кухню и ставит чайник, отворачиваясь, потому что смотреть на Куроо сил не было.       Он помятый, разбитый и, очевидно, запутавшийся в чём-то вязком, не отпускающем. Но поддержать его сейчас будет сложно, когда собственные ресурсы истрачены на поддержание жизнедеятельности. /Т.и/ всегда придёт ему на помощь, даже после того, как он грубо оттолкнул её, забыв о её существовании на неделю.       Пока девушка всё ещё не решается поднять взгляд, Куроо подходит к ней со спины и осторожно касается плеча, будто спрашивая разрешения, и она понимает на что. Разворачивается, обнимая за талию, укладывая руки на лопатки, она безумно скучала по этому, по его теплу и таким родным рукам, по парфюму, который впитался и в её одежду тоже.       — Прости, что не поверил тебе, ещё и нагрубил, ты вправе назвать меня уродом за это. — Тецуро усмехается слишком грустно, укладывая подбородок на девичью макушку.       — Ты мудак, Куроо, но то, что сделала она - хуже. Так что случилось? — отстраняясь девушка уводит парня к столу, усаживая перед собой и, оставаясь стоять, она гладит его по напряженным плечам.       — Я видел, как она целовалась со своим бывшим.       Челюсть девушки сжата до боли, и если бы она была ведьмой, то обязательно сейчас навела бы порчу на ту, которая разбила, на самом деле, хрупкое сердце такого крепкого парня. /Т.и/ очень преданная подруга и очень влюбленная, что почти становится одержимой.       — Это не приятно, Куроо, но так бывает. Я разочарована в ней. Но знаешь, самое главное, что ты с этим справишься. Всегда всё становится лучше, а вот такой опыт тоже важен, да?       /Т.и/ через силу смотрит в темные потухшие глаза. Ей тоже больно, тело ломит от обиды и того, что он оставил её. Всё же этот поступок не загладить так легко, но в том, что она его простит не сомневается, больно уж этот кот привычен, без него всё совсем не так.       — Справлюсь, да. Но меня больше разозлило не то, что она это делала, а то, что подставила тебя, а я как дурак повёлся. — Куроо снова опускает голову, пряча глаза за длинной чёлкой. — В тот вечер она сказала, что это была игра в правду или действие, и ей загадали так проверить тебя. — /Т.и/ видела, как Куроо сжал кулаки на своих коленях, и в этом читалось его разочарование и обида. — Мне нужно было поговорить с тобой.       — Конечно нужно было! Мы столько вместе прошли, и ты думаешь, я бы врала тебе? Я знала всю историю после, но ты меня не слушал! — голос повышается автоматически, и девушка осекается, видя, как Куроо от стыда бледнеет, он наверняка очень зол на самого себя. — Прости, может хочешь остаться сегодня? Посмотрим фильм, приготовим что-нибудь?       — Прости меня, я всё сделаю, чтобы ты больше не плакала и не страдала из-за меня. Прости, конфетка.       — Поцелуй меня, и я подумаю.       И сказав это в шутку, /Т.и/ даже не надеялась, что Куроо, резко встав, возьмет её лицо в свои большие теплые ладони и нежно, почти невесомо прикоснется к губам. Всего на мгновение, которого вполне хватает, чтобы сойти с ума, захлебнувшись в собственных чувствах.       — Мне кажется, тоже надо о кое-чём подумать. Я останусь. — парень обнимает девушку, пряча своё горящее от смущения лицо в её волосы.       — Оставайся, засранец. — почти прохрипела девушка, потерявшая дар речи.       Возможно, теперь её эгоистичное нутро вполне оправданно может верить в то, что мягкой влюбленной улыбкой Куроо будет улыбаться ей, что её пальцы зароются в эти непослушные волосы уже по-другому, что они оба поймут всё правильно. Подумать обо всём необходимо.