Конец, нахрен

"Ну вот и всё. Вот оно, финальный, нахрен, мать его, аккорд. Больше ни багрового, ни фантомаса, блин нахрен, ю ноу. Кончилась история, кончилась эпоха, скоропостижнулась со всеми причитающимися. Нам суждено было быть творцами, ожившими иконами, охрененными богами новой церкви, я вам кричу. Вести этот жалкий мирчишка к чему-то, нахрен, великому и ясносветному, даруя всем малышкам свои сладкие громогласные песнопения во внемлющие покоряющиеся ушки, трясущиеся от мощности наших богоподобных голосов. Но всё окислилось и сгнило до полного нахрен уничтожения, словно какой-то, блин, окисленной черняжкой было пропитано, ю ноу. И всё благодаря этой, блять, вот этой вот, блять, малышке. Как он, желтокрового киселя кусок, не понимает, что даже исполняя мои (наши) тексты своим писклявым, мерзотным, прокуренным беломором голосишкой, она никогда не станет сакрально-охрененной? Не будет у нее святого таинства причащения року, даже если она таскает, нахрен, на своём разжиревшем тельце футболочку с этим великим словом. Никакой, блин, возможности. И это. Нахрен. Больно. Очень, нахрен, больно, ю ноу. Ей ведь вообще наплевать на Яшку, пылающего к ней "чувствами, извини, Роз". Всё что несёт эта тёлка, нахрен, лишь свой жалкий окисленный перегаришко. Она ни черта ведь не знает, не понимает нихрена, блин. Не прохавала всю историю нашего иконоподобного творческого пути с самых, нахрен, его низжайших низов. Кто вытаскивал рыжую окислевшуюся хтонь из всех этих проспиртованных, мать его, передряг, когда он был конкретным киселём? Кто забирал у него черняжные приблуды всякие, нахрен, чтоб его не скоропостижнуло в итоге личным барабанщиком Богу? Кто находил баблишко на реабилитационные методишки, лишь бы помогло жить дальше, и отсасывал у него (черняжку) лишь бы стало легче и лучше? Я клал свою жизнёнку жалкую, нахрен, на алтарь нашего общего дела, лишь бы он свою не потерял. Без меня этот ржавоголовый уже бы давно скоропостижнулся. Хотя, видимо, к этому всё идёт, и мне никак не остановить план Божий, ю ноу. Яшкина "малышка" не спасёт его душонку никак, нахрен, ни в каком случае. Преставится он скорее, чем очнется. Ей просто наплевать на всё это, на него самого, лишь бы присосаться только своими уродскими смазливыми губчонками к пивку. А мне бы присосаться своими уродскими смазливыми к... Чёрт, о чем я вообще? Короче, багрового фантомаса больше нет, нахрен, совсем, окончательно и безизменительно. Больше нет нашего сакрально-творцамподобного единства. Нет общности, близости и проникновенности. Нет музыки, что мы должны были даровать деткам, ошарашенным нашим мелодично-провокационным звучанием. Больше никогда не будет ничего нихрена. Конец". По телу и воде багровыми ручьями растекалась кровь, вызывая у умирающего фантомные боли в области сердца.