Снято!

Действующие лица: Ансей — режиссёр Кинари — оператор Нори — поедатель вкусняшек Хэисуи — девушка с хлопушкой Даикири, Анокин и Доран в роли себя самих ______________________________ День близился к закату, лучи заходящего солнца обволокли теплом и светом опушку леса, на которой была устроена съёмочная площадка и подготовлено всё для записи дебютного шедевра кинематографии, режиссёром которого выступал небезызвестный Ансей Холрелайн, подающий надежды в любых делах, за которые он брался. Тёмный святорь нервно прохаживался туда-сюда по поляне, то и дело поправляя модный шарф и явно дорогие солнечные очки, которые надел, чтобы придать своему аутфиту больше солидности и показать остальным, кто тут царь, бог и режиссёр, собственно говоря. Рядом, возле камеры, установленной на треножнике, скучал Кинари, лениво повиливая хвостом и периодически зевая. Чуть поодаль стояла Хэисуи, вооружённая хлопушкой-нумератором, которую девушка разглядывала с задумчивым видом, словно пыталась придумать ей какое-то полезное применение, но на ум не приходило ничего путного. Нори валялась в траве и грызла печеньки — Ансей её сюда не звал, она сама пришла; однако выгонять рыжую бестию со съёмок было делом весьма травмоопасным, поэтому Холрелайн плюнул на её присутствие, дал своей подруге пару увесистых пакетов с едой — и о существовании этого взрывного создания можно было забыть часа на два. Тишина и благодать продолжались ещё минут пять, пока на съёмочную площадку не притащились Даикири и Анокин. Представшая взорам вновь пришедших картина озадачила этих самых вновь пришедших. — Явились, — саркастично ухмыльнулся Ансей, презрительно оглядев их с ног до головы, — Только слегка запылились. А где, чёрт возьми, Доран? — Он гримируется, — с наивным выражением лица пролепетал баулай, на что Холрелайн словил порцию хлопков ладонью по лицу от себя самого. — Он что, дебил? Чего там гримировать — самого себя же играть будет… Но к чертям, не будем терять драгоценное время и начнём без него, — тёмный святорь пафосно нацепил на нос свои тёмные очки, красиво сверкнувшие в солнечных лучах, чтобы показать Дайку и его закадычному другу, кто тут главный, а то они, надо думать, об этом пока ещё не ведали, — Итак, идиоты, я пригласил вас сюда, чтобы сообщить одну пренеприятнейшую новость. — К нам едет ревизор? — неожиданно предположил Горратоа. — Нет, блин, — осёк его режиссёр, тряхнув длинной чёлкой, — Ещё хуже! — А что может быть хуже? — почесал «тыковку» Даикири. — К нам едет стриптизор? — внезапно на поляне появился его высочество Доран Холрелайн, который не преминул возможностью в очередной раз сморозить пошлую шутку, после чего, осмотрев контингент присутствующих, обратился к Ансею, — Братик, а ты меня дезинформировал… — В смысле? — не понял тот. — Ты сказал, что на съёмочной площадке придурков не будет, — светлый святорь загадочно зыркнул на обладателя сиреневых волос и красных глаз, мысленно убив того двумя сотнями доступных его изощрённой фантазии способов. Впрочем, это был далеко не предел. Просто старшему Холрелайну лень было заморачиваться и вспоминать ещё двадцать тысяч смертельных «трюков», с помощью которых с Даикири можно было бы сыграть злую шутку. Дайк скривил недовольную гримасу, а режиссёр угрюмо вздохнул. — Это будет тяжёлый съёмочный процесс, — отстранённо пробормотал он, качая головой, — Хотя когда мне в этой жизни что-то давалось легко? Доран, — тёмный святорь поднял взгляд гетерохромных глаз, скрытый за очками, на брата, — Придурков тут и не было, до тех пор, пока ты не пришёл… В общем, вернёмся к нашим идиотам. Идиоты, я собрал вас здесь, чтобы снять один фильм… — Минуточку, минуточку, — прервал его Даикири, — А где пренеприятнейшая новость? Или это она и есть? — Нет. А пренеприятнейшая новость состоит в том, что мы в отчаянном положении! — тон Ансея сменился на драматичный, — Денег нет от слова совсем! — Тоже мне, новость, — ухмыльнулся Доран, посмотрев на брата, как на ничтожество, — Ты говорил это всегда. Даже когда они были. — А теперь их нет, и оно даже хуже, чем созерцать ваши самодовольные рожи! К слову, я решил — почему эти рожи должен я один созерцать? Пусть со мной на них посмотрит и весь Нэрум. При этом хорошенько мне заплатив, потому что созданное сегодня кино я планирую преподнести публике как восьмое чудо света, объявить мировым шедевром и продавать за баснословные деньги! У меня было несколько идей для названия — «В мире животных», «Цирк со звёздами»… Но в итоге я хорошенько всё обдумал и решил, что мы будем снимать короткометражку под названием «Смерть Даикири», — тёмный святорь посмотрел на вытянувшиеся лица товарищей и сложил руки на груди. — О… Так его и в самом деле надо будет убивать? — обрадовался светлый святорь, коварно потирая руки под пончо, — Я уже в восторге от названия. А можно, это сделаю я? — Нельзя. Вначале мне хотелось снять полнометражку, — продолжил пояснять за свою идею режиссёр, — Но я бы не выдержал длительной работы с такими идиотами и покончил бы их жизнь самоубийством. — Порнометражка, говоришь? — старший Холрелайн многозначительно улыбнулся, — Зря передумал. Бабла бы больше поднял, — и он показательно шлёпнул Анокина по заднице, отчего тот взвизгнул, подпрыгнул, покрылся краской и спрятался за спину Дайка. — Итак, популярно объясняю сценарий, разжёвываю и кладу вам, идиотам, в рот, — пафосно заявил Ансей, — Первым в кадр входит Даикири. Короче, ты только недавно узнал, что в прошлой жизни тебя звали Джозеф Сенсоу, и в той самой прошлой жизни ты суициднулся. Всё происходящее давит на тебя, ты в смятении! Чувствуешь ужасающую боль в сердце и думаешь, что умираешь. В приступе падаешь на землю. Появляется Анокин. Баулай смиренно кивнул, а младший Холрелайн продолжил: — Животное, ты видишь, что твой лучший друг в критическом состоянии, и не вкуриваешь, что делать. Зовёшь Дорана. Доран, ты мысленно понимаешь, что хоть Дайк и уже одной ногой в могиле, но его ещё можно спасти, хватаешь парня на руки и уносишь. А дальше… Открытый финал. Я просто гений, да?.. Можете не отвечать на этот вопрос. Я и так знаю ответ. И мы сейчас же приступаем к съёмкам! Кинари, готовь камеру! Хэисуи, хватит чепухой страдать, ты сейчас будешь нужна мне как женщина! Тьфу, ну, то есть… Ну, ты поняла. Наверное. Нори, продолжай в том же духе. Только жуй помедленнее… Я не хочу бежать за ещё одним пакетом с жратвой! — Пернатый, — обратился к тёмному святорю Даикири, — А ты не мог предупредить нас обо всём этом заранее? Нам бы там роли подучить, морально подготовиться ко всему этому ужасу, выпить для храбрости… — Нет, я не мог, — тут же отрезал гетерохромик, — Во-первых, потому что эта идея с фильмом пришла мне лишь вчера ночью, а во-вторых, помимо денег, у нас ещё и времени нет. Начинаем! Мотор! Кинари нажал кнопку на камере, и пошла запись всего происходящего на плёнку. На цифру. Или на что-то там ещё, не суть важно. Хэисуи совершенно упавшим голосом выдала: «Сцена первая, дубль первый», щёлкнув хлопушкой. И тут же в эту самую первую сцену вплыл Даикири, сделав грустную физиономию, но не потому, что так предполагал фильм, а потому что ему приходилось сниматься в этом убогом артхаусе. — Я Даикири. А раньше меня звали Джозеф. Я узнал это, и теперь мне хочется уйти из жизни от безысходности, — он лёг на траву, — Блондинка! К обладателю сиреневой шевелюры поторопился юный баулай, который так разнервничался, что не заметил, как на траве прямо перед ним откуда ни возьмись появился Фрости, об которого Горратоа благополучно споткнулся и с криком завалился на бедного Дайка своей весьма тяжёлой тушкой. Вес тушки красноглазый парень оценил на себе, заорав от боли ещё громче, чем его незадачливый друг. А кот зашипел и, переорав обоих, кинулся на спину Анокина, расцарапав её ко всем чертям. Не выдержав всей этой вакханалии, режиссёр начал грязно ругаться в адрес всех здесь присутствовавших. Хотя… Нет. Грязного там не было ни капли. У Ансея даже мат был свеж, чист и опрятен. Равно как и сам Ансей. И уже после того, как тёмный святорь вдоволь накаркался, была дана команда «стоп». Неудачный дубль было решено вырезать. Вместе с Ансеем и его матюгами. Затем процесс повторился. В этот раз младший Холрелайн попросил блондина не нервничать и быть спокойнее. Конечно, не забыв его обозвать при этом идиотом. — Сцена первая, дубль второй, — снова произнесла Хэи полумёртвым голосом, от которого и самому главному актёру захотелось умереть, чего, в принципе, от него и требовал режиссёр вместе со своим фильмом. А ещё этого требовал брат режиссёра. Так что выбора у Дайка особого не было. — Всем привет, меня зовут Даикири, — сказал парень, равнодушно глядя в камеру, — Сегодня я узнал, что у меня была прошлая жизнь и что моё настоящее имя — Джозеф Сенсоу. Теперь я не хочу жить, — он демонстративно положил руку на лоб и аккуратно прилёг на траву, — Блондинка, я умираю. В этот момент в кадр вальяжно ввалился Анокин. На этот раз аккуратно, чтобы не задеть больше никакого Фрости и иже с ним. Впрочем, Фрости и так самоликвидировался оттуда ещё в первом дубле. Небрежно осмотрев бесчувственное тело товарища, Горратоа отстранённо произнёс: — Это мой друг Даикири. Кажись, помер, — он обернулся, — Мистер Доран! К баулаю подошёл светлый святорь — такой же бесчувственный чёрствый сухарь, как и его коллеги. — Чё такое? — спросил он у блондина без какого-либо интереса к происходящему. — Да вот, Дайк… — Откинулся? — Стопудово. Доран пожал плечами и взял Даикири на руки, после чего потащил его прочь со «сцены», но в этот момент прозвучало громогласное и злобное «Стоп!» от Ансея, и от неожиданности старший Холрелайн бросил красноглазого актёра на землю, а тот, глухо рыча, принялся потирать ушибленную пятую точку. — Придурки, что вы творите?! — заорал режиссёр, — Я с людьми работаю или с картонными болванками?! Где чувства, где эмоции, где переживания-то?! Даикири, идиот, у тебя же всё-таки душевная травма, ты практически выпилен из жизни! — потом он посмотрел на Анокина, — Тупое животное, у тебя лучший друг помирает, а ты и слезинки не проронил! «Стопудово», «стопудово», блин… Доран, я, конечно, знаю, что тебе пофиг, но хотя бы попробуй изобразить, что тебе не всё равно, что у твоих коллег горе! Все актёры понимающе закивали головами, словно китайские болванчики, лишь бы только Ансей заткнулся и перестал действовать им на нервы своими идиотскими истериками. А тем временем режиссёр в очередной раз крикнул: «Мотор!», а Хэисуи, объявив третий дубль, щёлкнула нумератором. И сразу же после этого щелчка Даикири принялся драматизировать так, как он не драматизировал, пожалуй, никогда в жизни. — О боже! — парень тряхнул сиреневой шевелюрой и, чуть не плача, упал на колени, а глаза его были прямо-таки переполнены ядовитыми парами безысходности, — Моё настоящее имя — Джозеф Сенсоу! Как теперь жить?! — он поднял руку вверх, — Неужели я больше не увижу этого солнца, не побегаю по этой траве, не попью пива?! Анокин! — Дайк схватился за сердце, наигранно захрипел и резко упал на землю, — Умираю!!! К полуживому бедолаге тут же подбежал рыдающий Горратоа и сел рядом с ним, отчаянно заголосив: — Дайк! Не-е-ет!!! — он закрыл лицо ладонью и чуть откинул голову назад, показывая всю горечь утраты, которую бы вкусил, если бы его друг действительно погибал, — Мистер Доран, сделайте же что-нибудь!!! Следом за Анокином в кадре появился Доран. Надо отдать ему должное — светлый святорь изобразил на лице неподдельную встревоженность: — Чёрт возьми!.. — он осмотрел валяющегося в траве с сочувствием, — Не представляю себе, как он страдает… Давай добьём его, чтобы не мучился и других не мучил своим бренным существованием! — плачущий Анокин и флегматичный Холрелайн принялись грустно пинать Даикири ногами, словно мешок с картошкой, после чего белобрысый маньяк развёл руки в стороны, поднял избитое тело Дайка и собрался его уносить, как вдруг Ансей снова прервал съёмочный процесс: — Вы идиоты или да? Что за сопли вы тут развели? Мы снимаем триллер, а не мыльную оперу! Доран в очередной раз выкинул Даикири на землю, будто ненужный мусор, а тот снова больно ударился мягким местом о землю, мысленно уничтожая старшего Холрелайна всеми ругательными словами, какие он только знал. А режиссёр тем временем продолжил читать актёрам нотации: — Даикири, ты же всё-таки герой! Анокин, ты чего разнылся так, как будто это ты помираешь?! Доран, ну а у тебя чё за истерика, ты что — трупы никогда не видел??! Давайте попробуем ещё раз, только чуть оптимистичнее. — Сцена первая дубль четвёртый, — даже Хэисуи улыбнулась, чтобы показать этим актёрам-дилетантам, как оно надо-то. И опять Даикири зашагал по поляне, пройдя в самый её центр, только с более довольной физиономией, нежели в прошлые разы: — Короче, чуваки, — подмигнул он в камеру, — Тема такая: лоханулся я. Жил себе спокойно, жил, а тут — бац! Узнаю, что я на самом деле какой-то Джозеф. Блин. Сенсоу. Обалдеть можно! — он улёгся на траву, сцепив руки замком за головой, и крикнул куда-то в сторону, — Анька, умираю! Зацени, да? Анокин пружинистой походкой появился рядом со своим другом и радостно помахал ему рукой. — Привет, Дайк! — воскликнул он, глядя на товарища, играющего труп, сверху вниз, — Что, помираешь? — Ага, — с улыбкой во все тридцать два ответил ему обладатель красных глаз. — Хы, прикольно, — баулай посмотрел на стоящего вне кадра светлого святоря и сделал тому пригласительный жест рукой, — Мистер Доран, подь сюды. А Дорану даже и не надо было радость отыгрывать, потому что пожизненная улыбка и вечная хитрость в глазах почти никогда не покидали это бледное лицо. Особенно сейчас, когда речь шла о смерти того, кого он сам мечтал завалить всеми фибрами своей тёмной души, по недоразумению оказавшейся в теле светлого святоря. — Привет, крыса, — с развесёлой интонацией Доран встал над лежащим и поставил ногу ему на грудь, — Умираешь? — Умираю, — хохотнул тот. — Ну, туда тебе и дорога, — старший Холрелайн снова поднял на руки это нечто, мысленно предвкушая, что сейчас съёмки закончатся и за кадром он уже порешит Дайка по-настоящему, однако Ансей по-прежнему оставался зол и недоволен. — Стоп!!! — после очередного крика режиссёра задница Дайка в очередной раз познала всю прелесть боли от удара о землю, — Что за цирк вы мне устроили?! Я это даже обсуждать не хочу!!! Ваши движения ужасны, а ваша актёрская игра — это пытка даже для такого святого терпилы, как я! — он на мгновение замолчал, а потом более серьёзно добавил, — Кинари, продолжаем. Я хочу, чтобы в следующем дубле всё было красиво, как в балете. Слово «балет» как-то гипнотически повлияло на актёров, и они даже вошли во вкус — правда, их вкус, как всегда, был не по вкусу младшему Холрелайну и в корне ему противоречил. Без каких-либо реплик Даикири, плавно и красиво кружась, словно на пуантах, принялся изображать из себя умирающего лебедя, и для полноты картины ему не хватало только балетной пачки и соответствующего музыкального сопровождения. Через несколько секунд к нему, приплясывая, присоединился Анокин, который тоже накрутил неплохих таких пируэтов и, выполнив вместе с Дайком пару фигур из балета, уронил его на пол, после чего, не прекращая танца, беззвучно и грациозно позвал Дорана жестами рук дополнить весь этот балаган. Ну а Доран как истинное воплощение прекрасного завершил этот танец и забрал умирающего лебедя прочь из кадра. — Стоп!!! — снова возопил Ансей, и следом за ним на заднем плане начала заливисто угарать Нори, — Нет, это совсем ни в какие ворота! Я начинаю понимать, зачем люди придумали степени. Недостаточно сказать «идиоты». Только фраза «идиоты в миллионной степени» хоть немного может вас охарактеризовать! Столько плёнки зря потратил на таких идиотов из-за того, что они еле шевелят своими ложноножками! Давайте ещё дубль, только в два раза быстрее. И без лишних фокусов! Хэисуи уже и думать забыла, какой дубль они снимают, а потому просто хлопнула крышкой нумератора, не произнося ни слова. Даикири примчался под поле зрения объектива камеры, как на пожар, и, крикнув: «Я Джозеф! Умираю!», солдатиком брыкнулся на землю. — Дайк, боже! Доран! — заверещал Анокин, и тут же светлый святорь со скоростью звука унёс "труп" прочь, но его опять пришлось бросить на землю, ибо негодование режиссёра уже давно вышло за рамки дозволенного и достигло вселенских масштабов. — Блин, нет, такую ересь с вашей идиотской актёрской игрой, точнее — с полным её отсутствием, мы точно не продадим, — с умным видом заметил младший Холрелайн, — Пока вы тут бегали, мне пришла одна гениальная мысль. Сейчас, как известно, всем эротику подавай. Попробуем на ней и выехать. Добавьте немного чувственности, чтобы нам сполна отплатили и чтобы все девки давали… Деньги. Ну, то есть… Давайте эротичнее, идиоты! — О-о-о… Так значит, всё-таки порнометражка! — воодушевлённо выдал Доран. Анокин покраснел, а Даикири просто ухмыльнулся. — Сцена первая, дубль седьмой, — нежным шёпотом произнесла Хэисуи, появившись перед камерой без одежды и в очередной раз щёлкнув хлопушкой, после чего Дайк вошёл в кадр, отправив в объектив пару воздушных поцелуев, от которых Кинари чуть не получил сердечный приступ. — Мне кажется, или тут слишком жарко? — парень потянул свою рубашку вниз, после чего остановился, лёгким движением ладони провёл по подбородку и начал изображать какой-то сладострастный экстаз, чувственно простонав, — Ах… Я Джозеф… Сенсоу… Ух! Анечка, умираю… — он медленно и красиво сполз на землю, постаравшись распластаться по траве в как можно более откровенной позе. К нему тем временем, покачивая бёдрами, так же медленно подплыл Горратоа, соблазнительно, насколько это позволяла его баулайская сущность, трепля руками свои волосы и томно прикусив губу — последнему его научила Хэи, только неизвестно, в какой момент и при каких обстоятельствах… — Привет, Дайки, — голосом, способным возбудить даже самое фригидное бревно — опять же, насколько это позволяла его баулайская сущность, — протянул Анокин. — Привет, блонди… — с такой же интонацией произнёс красноглазый, из-за чего казалось, что сейчас начнётся постельная сцена, хотя главный любитель постельных сцен, а по совместительству третий актёр ещё даже не появился перед объективом. — Умираешь? — продолжил словесно распалять воображение зрителей блондин. — Умираю… — Ууух… Мистер Доран… — светлый святорь чуть не подавился собственной слюной, потому что столь проникновенным тоном его ещё никто не зазывал, а потому сразу же нарисовался перед баулаем во всей своей красе. — Я тут, Анокин, — старший Холрелайн как-то не особо по-дружески приобнял Горратоа, а тот, на удивление, даже не смутился, — Что случилось? — Дайки умирает, скорее… — тихо прошептал блондин, почти тая в руках белобрысого верзилы. «Да и чёрт бы с ним, нам и вдвоём нормально», — было явно написано в голубых глазах Дорана, но вслух он произнёс то, чего от него требовал сценарий: — Всё будет в порядке, — светлый святорь успокаивающе чувственно провёл указательным пальцем по губам Анокина, после чего поднял Даикири на руки, а тот издал странный стон — нечто среднее между предсмертным хрипом и сексуальным возбуждением. — Стоп!!! Дайк думал, что его эрогенная зона под номером пять больше не почувствует всю горечь отношений с землёй, но, как оказалось, это было ошибкой. Присутствующие на поляне посмотрели на режиссёра, у которого в очередной раз случился приступ неврастении: — Да что же это за идиотизм?! — заорал он бешеным голосом, — Тупые придурки, я думал, что сделаю шаг вперёд в кинематографе Нэрума, а вы вместо этого сделали мне надгробие! Из-за вас я одной ногой в могиле! Чёртовы ублюдки! Гха-а-а… — Ансей засипел, согнувшись в три погибели, упал на траву и, корчась, будто в предсмертной агонии, неожиданно затих. Вся компания кинулась к тёмному святорю, пытаясь понять, что же с ним произошло. Кинари вопросительно хлопал глазками, Хэисуи равнодушно смотрела на бесчувственное тело младшего Холрелайна, Нори продолжала хрустеть печеньками, Доран осторожно потыкал брата ногой на предмет выявления в нём признаков жизни, Даикири задумчиво тёр свой подбородок указательным пальцем… И только Анокин, неожиданно проявив ум и сообразительность, присел рядом с режиссёром, взял его за руку, подержал её несколько секунд и выдал страшный вердикт: — У него нет пульса. Ансей умер! — Как умер? — растерялась Нори, — Но он не мог умереть! Кинари уныло вздохнул, а Хэисуи ободряюще приобняла его. — Что делать? — пробормотал Дайк, который никак не мог собрать свои мысли в кучу. — Давайте унесём его отсюда, — предложил Доран, — А пока у нас ещё есть время, чтобы придумать себе алиби. Так как иных идей в запасе не имелось, решили воспользоваться планом светлого святоря. Анокин и старший Холрелайн подхватили младшего на руки и потащили его в неведомые дали, а остальные, словно похоронная процессия, последовали за ними, как вдруг раздалось уже всем знакомое: — Стоп!!! От внезапного крика Ансея его брат и баулай уронили парня на землю, и он познал всю ту ужасную боль, которую до него в полной мере познал, подобно дзену, Даикири. Чуть отдышавшись, развалившийся в траве режиссёр поднял очки на лоб и, глядя на закатное небо своими грешными гетерохромными зенками, облегчённо протянул: — Снято… Следом за тёмным святорем облегчённо вздохнули и остальные. А Дайк отвёл Анокина в сторону и с недоумением обратился к другу: — Блондинка, ты же сказал, что у него пульса не было… — Конечно не было, — хохотнул Доран, неожиданно выросший за спинами обоих, — Кто ж пульс через одежду прощупывает? В итоге фильм всё же выпустили, но переименовали в «Смерть Ансея». И в его сюжетную составляющую вошло всё вышеописанное.