Шанс на счастье

С наступлением моего шестилетия на нас с Петунией легли новые домашние обязанности, если раньше нам надо было следить за чистотой своей комнаты и вещей, то теперь мама начала давать нам новые поручения, как развешивание и стирка белья на заднем дворе или чистка картофеля и всего, кроме рыбы и мяса. В принципе, я имела опыт жизни в одиночестве и поэтому справлялась со всеми заданиями. Конечно, мне не давали стирать большие вещи подобные пододеяльникам и одеялам. Задания которые мне давали не были сложными и серьёзными, поэтому я справлялась, обижал только тот факт, что Лили не давали ни одного занятия и пока я готовила продукты к ужину, она играла с Северусом на детской площадке. Меня это задевало, мягко говоря. Говорить об этом маме я не собиралась, она, и так, была занята семейным бытом, работой, которую часто брала на дом. Надо сказать, что уровень моего рисования стал выше, так же как и игра в шахматы. Отношения с одноклассниками мне кажется наладить не удалось, но зато у меня появилась Тори и честно, мне было с ней интересно. Она часто приглашала меня в гости, но чаще я отказывалась, её родители явно не одобряли нашу дружбу. У них был огромный дом, целый особняк, её забирали гувернантки и почти всё свободное время она посвящала дополнительным занятиям. И музыка и танцы, а этикет она знала на высшем уровне. Я чувствовала себя неловко, а гувернеры кривили губы, нашептывая Тори гадости о том, что я «не из её круга». И это при том, что мы учимся в обычной школе! С появлением в моей жизни шахматных курсов и уроков рисования, я стала пропускать уроки ради всевозможных конкурсов и школьных мероприятий. Маме не было до этого дела и я подозревала, что она обратит внимание только в тот момент, когда об этом сообщат учителю. Тем не менее она оставалась любящей и нежной женщиной, которая отдавала свою любовь дочерям и супругу. Отец же наоборот, переживал о наших с Лили оценках, самочувствии, и наших отношениях с окружающими. Поэтому, неосознанно, я проводила с ним больше времени, чем с матерью. Благо, Лили отдавала любовь матери и не очень интересовалась отцом. Вернувшись со школы, я принялась за дела, порученные матерью на день. Их оказалось немного и это меня обрадовало, чем раньше закончу, тем быстрее сяду рисовать. Я принялась за картошку и морковку, которую требовалось почистить. Справившись с делами я поспешила закрыться в комнате и начать работу над новым «произведением». Настроение определило жанр рисунка и то, какие оттенки мне стоило выбрать. Новые рисунки были всё ещё кривыми и часто я сама их портила. Рука, что ещё не привыкла к точным и ровным движениям дрожала и периодически линии, которые задумывались как ровные и прямые получались не под нужным углом, слишком длинными и вообще больше походили на волны. Эта линия тут же меня расстраивала и продолжать я была не в силах. А когда возвращалась к рисунку, то мой внутренний критик жиденько хихикал и говорил о моей бездарности. Я принималась за рисунок заново, каждый раз дополняя его новыми и новыми деталями. Сейчас, моё воображение рисовало море. О, как я любила рисовать море. Играть с цветами от бирюзового до темно-синего, и рисовать тени. Меня всегда привлекала эта сильная и никому не подвластная стихия. Когда мы ездили к Сестрам, я наблюдала за тем, как красиво бегут волны, как вода разбивается о скалы и зарисовывала эту красоту в дорожный альбом, который мне купили родители для длительных поездок. Приятно, когда кто-то другой заботится о твоих интересах. Внезапно, раздался звонок в дверь и я поспешила вниз, чтобы открыть дверь и посмотреть, кого принесло. Это не могли быть родители, они зашли бы сами, и Северус тоже, несмотря на то, что он высокий (даже выше меня) он все равно не дотянулся бы до звонка. И обычно Северус просто стучался. Забравшись на столешницу, я выглянула через кухонное окно. Кутаясь в большую и наверняка тяжёлую шубу, у дверей стоял человек и будто бы прислушивался к шагам внутри. Стараясь не шуметь, я медленно сползла на пол и сильно топая ногами, пошла открывать. Заранее спросив «кто там?» я затаилась. Никакого ответа не последовало. Пять минут я стояла у двери прислушиваясь к звукам снаружи. Тихо поскрипывали доски с другой стороны. Вернувшись в кухню, я заметила, что человек стоит уже на самом краю крыльца. Я приняла решение открыть дверь, схватив маленький кухонный ножик, который папа буквально вчера заточил до пугающей остроты, я взялась за дверную ручку. Понимала ли я, что поступаю опрометчиво, открывая дверь незнакомцу? Да, но с детским телом мне стали свойственны поступки несмышлёного ребёнка. Словно разум отключался. Открыв дверь я с удивлением замерла. Никого не было. На крыльце остались следы. Накинув сверху пальто, я вышла и кутаясь плотнее заметила отсутствие следов. Вот наши с Лили, которые уже почти незаметны из-за падающего снега, а вот свежих и мужских не было. Это как? Я вернулась в дом, плотнее закрывая дверь, на нижний замок. Отсутствие следов меня насторожило. Повесив пальто, я вернулась наверх в полной задумчивости. Недописанная картина лежала на столе, но было мне не до картины. Запершись в комнате, я открыла ящик в столе и вытащила оттуда все вещи на кровать. Аккуратно подцепив дно, я подняла и его, доставая свой дневник-ежедневник-магический справочник имени меня. Сложив вещи и новый рисунок обратно, я легла на кровать и сделала запись. «Сегодня к нам в дом постучался таинственный мужчина» Теперь, все мои мысли были заняты этим человеком. Я была на сто процентов уверена в том, что это был мужчина. Высокий, в меховой шубе и такой же шапке. У него была широкая и прямая спина и не было выпуклостей, которые могли бы отличать в нём женщину. Задумчиво, я написала ещё несколько строк и развернула ежедневник другой стороной. Мне захотелось перечитать всё, что было написано за те несколько месяцев, что я его веду. На самом деле, я мало продвинулась в своем расследовании. Времени почти не было, а делать это по ночам или при родителях — повышенный уровень опасности. Всё-таки мне совсем не хочется чтобы они знали о том, что я увлекаюсь или знаю что-либо о настоящей магии. Кажется за такое может и прилететь штраф из Министерства Магии. В комнату ко мне поскреблась Лили и я впустила её. Вид у неё был грустный и я, следуя долгу хорошей старшей сестры поинтересовалась причинами её грусти и могу ли я как-нибудь развеселить. Поведение девочки меня удивило, младшая сестра посмотрела на меня тем самым обиженным взглядом и ответила: — Ты. — Я? — В свою очередь спросила я, удивлённо посмотрев на младшую Эванс. Что она имеет в виду? Как я могла её обидеть и чем? Мы ведь последние дни не общались толком. Может я случайно её толкнула?  — Да, ты. Ты не играешь ни со мной ни с Северусом. Вы постоянно ходите с Викторией. Нас даже не заметили сегодня. А Северус тоже расстроился, он такую игру удивительную придумал! — Пока Лили на надрыве говорила свою маленькую тираду. Я опустила голову, показывая ей как мне стыдно. И правда стыдно. Я ведь так хотела провести время со Снейпом, дружить с ним. А сейчас игнорирую его существование, и правда из-за Тори. — Милая…прости меня, пожалуйста. — Говорю я, поднимая на неё взгляд. Она аккуратно и неловко обнимает меня, утыкаясь макушкой мне в щёку. Я целую её в рыжие волосы и обнимаю в ответ. Просидев так минут десять, я смотрю на младшую сестру. Девочка оживляется и выпутывается из объятий. Взглянув на меня, она достаёт с полки шахматы и кладет на кровать. — Научи. — Требует девочка и я не могу отказать. Открываю коробку и расставляю в правильном порядке фигуры. Я улыбаюсь и объясню правила игры. Кто как ходит, ест и кто какими играет. Стеклянные, которые мне подарила Лили красиво стоят у меня на столе и я играю ими редко — боюсь поцарапать доску или разбить. Девочка слушает внимательно и это даже удивительно. Она никогда не слушала так внимательно как сейчас. Если ей понравится, то можно будет с ней играть. Я уступаю ей белые фигуры. Она делает ход, потом я, снова она. Картинка рисуется. Я думаю, много думаю. Партия прерывается — мама и папа пришли. Лили побежала вниз, я следом. Получив дозу любви и объятий, мы садимся с папой на диване, а папа включает телевизор. Мы смотрим его и наслаждаемся новой серией мультфильма, а мама на кухне готовит ужин. Я аккуратно выбираюсь из-под папиной руки и захожу на кухню к маме. — Мам, а давай сделаем печенье? — Прошу я и закрываю дверь чтобы об этом не услышала Лили. Мама оборачивается на меня и с улыбкой кивает. Я, хлопнув в ладоши, открываю холодильник и дотягиваюсь до шоколада и молока. Мама помогает достать муку и яйца. Пока на сковородке жарится цыпленок табака, я под маминым чутким руководством замешиваю тесто, сначала ложкой, потом руками. Из мокрой и липкой субстанции получается тесто с шоколадной крошкой. Наделав почти тридцать кружочков из теста, мы ставим их все в духовку и ждём. Мама учит меня делать салат и цыпленка и я учусь тому, чему меня никогда не учила мать, моя настоящая. Что же, это не так сложно, как казалось на первый взгляд. Перепачканную в муке, заправке и краске, мама отправляет меня мыться и я слушаюсь. Действительно, не дело ходить в грязном платье и с мукой на щеке. На следующий день я взяла свои печенья в школу и угостила ими Северуса и Тори, кажется они остались под впечатлением. О, готовить мне нравилось и в прошлой жизни, вот только тогда мне это было не надо. Действительно, зачем готовить, если можно заказать? После уроков мы, как обычно, втроём, Тори редко отпускали, играли в волшебный мир. Северус всегда был за змеиный клан, а я в противовес этому выбирала себе королевство львов. Такой выбор его удивлял и заставлял настороженно на меня коситься. Да, я решила дать ему понять то, что мы с Лили не обычные сёстры. Отпраздновав день рождения Северуса, а после и Лили, я стала продолжать поиски. В этом мне помог Северус сам того не зная. Как-то весенним днём, мы напросились в гости к Северусу и тот поколебавшись, согласился.