Шанс на счастье

Незаметно прошло ещё несколько недель, каждая из них не отличалась ничем от остальных, кроме того, что книги о магии, зельеварении часто появлялись на моем подоконнике. Я прекрасно знала от кого они и с благодарностью кивала своему дяде, когда видела его в окне. Постепенно, мои знания о настоящем мире Гарри Поттера увеличивались, я начала понимать устройство мира и как протекает жизнь магов за пределами книги. В этот раз, вернувшись домой с кружка — я обнаружила на подоконнике совершенно новую и необычную для себя книгу. Самоучитель по французскому языку. Для чего он мне? Из интереса я открыла увесистый учебник на первой странице и углубилась в чтение. Удивительно, но французский и испанский, который я изучала дополнительно по желанию матери, невероятно похожи. Насколько я поняла они принадлежат к одной романской группе языков. Удивительно! Самоучитель оказался очень интересным и увлекательным чтивом и мне даже понравилось. Вздохнув, я села за стол — хотелось написать ответ и поинтересоваться, а зачем, мне собственно, самоучитель по иностранному языку. Вырвав из блокнота лист — я быстренько начеркала ответ. Надо сказать — мой красивый каллиграфический почерк вернулся и писала я уже как взрослая, что безусловно меня радовало. «Здравствуйте, дорогой дядя. Спасибо большое за новую книгу. Очень интересный самоучитель вот только я не могу понять — зачем он мне? В любом случае я изучу его и буду надеяться — он поможет мне в какой-нибудь ситуации. Ваша племянница, Петуния Эванс.» Положив письмо на подоконник, я погрузилась в домашние дела. Их у меня было много, ещё и добавились ежедневные курсы кройки и шитья от матери. Лили это было неинтересно и ей позволялось этим не заниматься, тем более она волшебница, её мозг должен быть занят другим. Мне же, за «неимением» волшебных способностей оставалась надежда на хорошее замужество и умение шить, печь пироги и вязать. Честно сказать, мне это нравилось — особенно выпечка. Да и эти навыки мне тоже могли пригодиться в жизни. Поэтому, продемонстрировав родителям дневник с идеальными оценками, после ужина мы с мамой сели за вязание. Приёмник проигрывал незамысловатую мелодию, а мы, обложившись пряжей вязали изделия. Я носки, а мама свитер — на зиму. — Мам, а у тебя есть братья? — Спрашиваю, увлечённо распутывая получившийся случайно узел. Мама вздрагивает, словно я спросила есть ли у нас в роду дементоры. Она поджимает губы и смотрит на меня, задумчиво так, словно ищет во мне какой-то ответ. — Есть, и у папы есть. — Отвечает наконец женщина и я понимаю, что тут что-то не чисто и пора бы выяснить, что. Возможно бы шестилетняя девочка не заметила её изменившееся лицо, но не я. И хоть по факту я являюсь ею, сознания у меня немножко больше. — А почему ты спрашиваешь, милая? — Сон приснился. — Поясняю, сменяя цвет ниток, чтобы получить в последствии аккуратный узор. Дальше, следует действительно длинный пересказ. На самом деле, никакой сон мне не снился, а только дядя рассказал о памятных моментах из их прошлой жизни. И про то, как они играли в какую-то непонятную игру, где надо поймать золотой шарик или о том, что у них был очень смешной бородатый директор с длинным именем или что мама всегда хотела уметь становиться кошкой и поэтому часто мяукала в ответ на просьбы родственников. Её такой сон, кажется не устроил и мама, качнув головой, отправила меня спать, мол, я придумываю и переутомилась от домашней работы и школы. Конечно же, я последовала её совету и удалилась в комнату. Хах, видела бы она, как изменилась в лице. Прямо побелела! И почему это интересно? Надо бы разузнать об этом. Спустя пол часа, мама проверила сплю ли я, а после ушла. Тихо выбравшись с кровати — прошла к родительской. Из-под двери тянулась тонкая полоска света и были слышимы родительские голоса. Преимущественно матери. — Она рассказывала про Хогвартс! Ничего не понимаю. — Я была уверена, что мама всплеснула руками, как делала это всегда, когда что-то выходило из-под контроля. — Ну, должно быть так повлияло заклятье. — Голос отца дрожал, но он храбрился и наверняка сидел в кровати, расправив плечи. О боже! Значит дяденька сказал правду и, что же дальше? Я боялась дышать. Что же ещё они мне скажут. — Оно всё-таки не из лёгких. — Она не должна знать о мире волшебников больше, чем ей положено! — Мама даже ногой топнула. А я вздрогнула. Конечно, запрет на разглашение. Хорошо. Я волшебница, верно? Дядя говорил, что волшебница. Я не вижу смысла ему не верить… Хотя бы в этом. — Но Лили волшебница! Мы не можем просто игнорировать Петунию! — голос отца звучал растерянно. Он не знал что делать и как поступить в ситуации, когда одна дочь с магией, а другая без. — А что остаётся? Чем меньше она знает, тем лучше для всех. Пусть рисует свои картины и не думает о магии. Нам надо поговорить с Лили об этом, чтобы молчала при Петунии. Я почувствовала, как злость заполняет меня. Они специально разделяют меня и Лили, для чего? Чтобы я не знала о магии больше, чем положено? Какой кошмар, это просто несправедливо! В своем гневе, я не заметила как из моих глаз брызнули слёзы. Тихо, стараясь не шуметь лишний раз, я вернулась в комнату не в силах сдерживать эмоции, что лились через край. Заперев дверь в свою комнату, я устроилась на кровати, обняв подушку. Я плакала и плакала и мне было так трудно остановиться, что начала болеть голова. Тяжело вздохнув, я вытянулась на кровати. Возможно во мне накопились эмоции, которые я пережила за этот год. Это вполне имело место быть. Судорожно вздыхая, я устремила мокрые глаза в окно. Внезапно, на подоконнике что-то засветилось и я вскочила с постели. Новое письмо от дяди. « Здравствуй, Туни. Помнится, мы говорили с тобой о магическом обучении и я предлагал тебе варианты магических академий помимо Хогвартса. Кажется, возможность изучения колдографий и дипломатии тебе очень понравилось. Напоминаю, что этому не учат здесь, а в Шармбаттоне. И если бы ты хотела этому учиться на постоянной основе — то знание французского просто необходимо, хотя бы на минимальном уровне.» Я улыбнулась, о боже, он так добр ко мне и самое главное — хочет помочь мне с освоением магических дисциплин. Вырвав из блокнота лист, я принялась за ответное письмо. Писала по фактам и холодно, не растрачиваясь на пустые, драматические эмоции. Поблагодарила, рассказала об успехах и пожелала сладких снов. Суббота! Прекрасный день недели, когда можно гулять до вечера и не думать о школе. Вот и в этот раз, умывшись и продемонстрировав свою великолепную успеваемость в школе и новые рисунки — меня отпустили. Конечно же после плотного завтрака. Мы с Лили вышли из дома в новых вещах, которые сшила для нас мамина подруга — мисс Васси. Она отвечала в их мастерской за плащи и куртки. Вот и нам сшили два красивых пальто. На детской площадке детей было много и Лили мгновенно влилась в коллектив забыв обо мне и Северусе. Впрочем, мне это было на руку. Мы стали играть вместе. Спрятавшись внутри горки — мы стали играть в города, слова и просто разговаривать о жизни и будущем. Мне кажется он вздохнул с облегчением, но тем не менее, изредка поглядывал в сторону, где под предводительством Лили, мальчики лезли на дерево. — Ты какая-то грустная, Туни. — Говорит черноволосый мальчик и смотрит на меня. Улыбнувшись, он поднимает руки с коленей и приглашает лечь на них. Я повинуюсь, и он запускает руку мне в волосы. — Я узнала кое-что о себе и теперь думаю, не показалось ли мне и взаправду ли это. — отвечаю и жмурюсь от удовольствия. Замурлыкать даже готова. — Тебя пугает это? — Спрашивает он, продолжая перебирать мои волосы. — Любые перемены несут в себе кое-что положительное. Даже тогда, когда ничего хорошего не светит. — Глубокомысленное изречение. — Говорю я, скашивая взгляд в сторону резвящихся детей на площадке. — Расскажи мне что-нибудь,: пожалуйста. — Хорошо. — Он кивает мне и кажется, что ему далеко не шесть лет. Он думает что бы мне рассказать. — У волшебников тоже бывают войны. И тоже есть герои, которые конечно же спасают положение. Вот, например, двадцать лет назад, когда на земле простых людей была война, война была и среди волшебников. — С танками и пушками? — хихикаю я, а он качает головой. — Зачем? Они же волшебники, у них есть более мудреные методы борьбы. Заклинания например, или взрывные зелья. — Отвлекается он на несколько минут. — И был один злой-злой волшебник. Звали его Геллерт Грин де Вальд. Великий, но темный волшебник. Он творил невероятные вещи, но ужасные. Я бы назвал его безумцем. — Его же победили, правда? — Конечно.