***
— Думаю, Серёжа что-то от меня скрывает. Мне даже думать об этом страшно, но мне кажется… —…что он тебе изменяет? — Марго выпустила дым изо рта, выглядя так, словно сообщала прогноз погоды. — Что? Конечно, нет, — Олег поморщился. — Мне кажется, он подсел на что-то. Олег ожидал от Марго чего угодно, но только не громкого хохота, разнёсшегося по всей улице. Согнувшись пополам, она давилась дымом и смеялась так заливисто, что окружающие начали озираться. Волков столбом застыл рядом с ней, не зная, как реагировать и как её успокоить. Откашлявшись и отсмеявшись, Марго хрипло каркнула, силясь убрать улыбку с губ: — Подсел? В смысле, на наркоту? — Не знаю, на что конкретно, но — да, — твёрдо сказал Олег, подспудно понимая, что, наверное, звучит, как идиот. Чтобы Серёжа сидел на чём-то, кроме таблеток от кукухи? Звучит сомнительно, но Волков не был бы так уверен, не будь у него веских причин. — Только кто его мог подсадить? Он ни с кем не общается. Ну, кроме тебя, потому что ты его единственная подруга, и меня, потому что я его единственный… муж. — Для начала — с чего ты взял? — Вот уже неделя, как у нас не было секса, — Олег проглотил смешок, который вырвался из горла Марго, невозмутимо продолжив: — И голым я его не видел примерно столько же. Мы часто вместе принимаем душ, а теперь он встаёт чуть раньше меня и, когда я просыпаюсь, он говорит, что уже был. — Это нормально в браке, знаешь. Некоторые вообще не видят своих супругов без одежды месяцами. — Да плевать мне на некоторых, — Олег нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы Марго поняла, насколько серьёзна ситуация: — Послушай, обычно он затрахивает меня до смерти. Мы делаем это часами, с перерывами на туалет и перекус. А тут всю неделю у него «болит голова». Серьезно? Он у натуралов эту отмазку подслушал? Думаю, он прячет синяки от иглы. — Ты сейчас на полном серьезе думаешь, что он нарик, потому что… у вас неделю не было секса? А мне казалось, что роль королевы драмы из вас двоих играет Серёжа. — Я начал с цветочков, теперь пойдут ягодки, — сказал Олег и понизил голос: — Нашёл в его кармане пакетик с остатками геры. — Откуда уверенность, что это гера? Может, он ходил к соседям за солью? — Просто поверь мне на слово — я знаю, — Олег нервно сглотнул, вспоминая бумажку с результатом теста, которую прислала лаборатория его конторы. В том, чтобы быть наёмным убийцей определённо есть плюсы — зарплата, путешествия и возможность сделать анализ любой дряни, которая может указать на то, что твой муж является торчком. Марго, конечно же, не знала, кем на самом деле работает Олег, несмотря на то, что Волков доверял ей. Было бы слишком опрометчиво думать, будто она не расскажет своему лучшему другу о том, что его супруг убивает людей за деньги. Олег затянулся, выпустил дым из ноздрей и добавил: — Я уже нашёл клинику. Хочу отметить Новый год, а после поговорить с ним и убедить лечиться. Не знаю, правда, как. Серёжа может быть очень упрямым, но что-нибудь придумаю. На крайний случай вырублю его, сгребу в охапку и повезу в клинику. — Это называется «похищение», — хмыкнула Марго. — Это называется «любящий муж», — возразил Олег. — У всех есть тайны, — как-то уклончиво сказала Марго, явно не поверив предположениям Олега. — Необязательно, что это наркотики или другие ужасы, которые ты себе навыдумывал. — Я знаю его всю жизнь. Мы никогда ничего не скрывали друг от друга, — Олег сделал паузу и отвёл глаза, сделав вид, что ему очень интересны светящиеся украшения над проезжей частью, а потом тихо добавил: — Ну, почти никогда. — Видишь, за тобой тоже есть грешок! Слушай, я не хочу разрушать твой хрупкий мирок, но… вы не виделись много лет до того, как поженились, хоть и выросли вместе. И я понимаю, что вы безумно влюблены друг в друга, но стоило ли после такой долгой разлуки сразу же бежать в загс? — Ты преувеличиваешь. Вовсе не сразу же. — Ну, сколько, просвети меня? Неделя? Две? — Одиннадцать дней, — пробубнил Олег: — Мы подумали, что нет смысла всё это растягивать. И так много времени потеряли, не хотелось терять ещё больше. Слушай, для начала я просто поговорю с ним. Не хочется его обо что-то прикладывать и насильно куда-то везти, но в случае чего я как-нибудь переживу его истерику. — Пережить истерику Серёжи? Удачи.***
Этот Новый год должен был стать особенным в их жизни — в качестве мужа и мужа они праздновали его впервые. Но вместо радости новоиспечённые супруги, скованные своими тайнами, ощущали только раздражение, которое, справедливости ради, старались друг от друга скрывать. Сергей молча скрипел зубами, пока они украшали новогоднюю ёлку, а после украдкой перевешивал игрушки. Олег давил улыбку и благодарил Серёжу за нарезанные ингредиенты для салатов, чтобы потом незаметно привести кривые кубики в божеский вид. После Волкова приходилось ещё раз вытирать с полок пыль, а Серёжу и вовсе страшно было оставить наедине с плитой. Так они и ходили весь день, исправляя друг за другом косяки. Двухэтажный дом сверкал первозданной чистотой. Сервиз был начищен до такой степени, что в тарелки можно было глядеться, словно в зеркала. На полках, с которых радостно смотрели счастливые молодожёны, обрамлённые в фоторамки — ни пылинки, ни соринки. Звуки традиционного «Голубого огонька», включённого для фона, разносились аж до самой кухни. Запахи утки с апельсинами, жареного картофеля и мандаринового пирога витали в воздухе, заставляя рот наполняться слюной. Праздничный стол ломился от закусок: бутерброды с икрой, тарталетки с красной рыбой, рулетики с крабом, колбасная и сырная тарелки. По центру, конечно, стоял царь среди салатов — оливье, окружённый своими менее популярными подданными: крабовым, селёдкой под шубой и гнездом глухаря. В процессе Серёжа спросил, мол, не много ли еды на двоих человек, на что Олег ответил, что увлёкся. На самом деле, Волков, когда нервничал, принимался за готовку. Сегодня он нервничал очень много. Часы показывали одиннадцать, когда супруги уселись за праздничный стол. Сергей внезапно поверил в бога и, разливая вино по бокалам, взмолился, чтобы первый Новый год не стал последним. Олег, подкладывая в тарелки всего и побольше, мысленно примеривался, чем бы таким стукнуть Разумовского в случае крайней необходимости. На ум приходили только статуэтки птиц различных размеров, бережно расставленных Серёжей на одной из полок. — За что будем пить последний раз в этом году? — спросил Олег. — М-м, дай-ка подумать. О! Знаю! Предлагаю выпить за честность и преданность, которой редко могут похвастаться другие пары, — Сергей всмотрелся в лицо мужа, силясь найти там признаки вины, стыда или тревоги. Ничего из вышеперечисленного не обнаружилось. Решив поднажать, Разумовский добавил: — Давай пообещаем и в новом году быть такими же честными друг с другом? — Мы и так честны, разве нет? Нужны ли нам для этого обещания? — в сердце Олега затеплилась надежда, что Сергей сам ему расскажет, в чём дело, и пассаж про честность был к этому подводкой. — Конечно-конечно, — легко согласился Разумовский. Пузатые бокалы весело звякнули, соприкоснувшись боками. Каждый сделал по приличному глотку и принялся за салаты с закусками. Серёжа вовсю искренне нахваливал кулинарное мастерство Олега, как вдруг спросил: — Ты хорошо себя чувствуешь? — вперившись в мужа взглядом, Сергей откусил кусочек бутерброда и слизал с губы красную икринку. По идее, у Волкова уже должны неметь пальцы и мышцы лица, но никакого дискомфорта за ним не наблюдалось. Вот смеху-то будет, если Серёжа перепутал бокалы, как в дешёвой комедии. — Да, прекрасно. А что? — как ни в чём не бывало спросил Олег, подкладывая себе в тарелку побольше оливье. — Показалось, видимо, — Серёжа деланно улыбнулся и отпил из бокала, прислушиваясь к собственным ощущениям. С ним самим всё было в полном порядке, что вызывало, впрочем, ещё больше вопросов. — Только привкус у вина какой-то странный. Тебе не кажется? Конечно, глупенький, там же яд. — Разве? Вино как вино, — пожал плечами Серёжа, изображая недоумение. — Нет, ты попробуй у меня, — почему-то настаивал Олег. В голову Серёжи начали закрадываться смутные сомнения. — Иногда я забываю, каким упрямым ты можешь быть, — сквозь улыбку процедил Серёжа, принимая бокал из рук мужа под его внимательным взглядом. Можно сделать вид, что Сергей выпил, но на Олеге такой дешёвый трюк вряд ли сработает. Остаётся один вариант — выпить, а после в течение нескольких минут принять антидот, спрятанный в рукаве. Привкус у вина с паралитическим ядом действительно был. Чужеродно горьковатый и, если не знать, где его искать, почти незаметный. Что ж, у Олега очень чувствительный язык. Неудивительно, что он его обнаружил. Другой вопрос заключался в том, как яд на него не подействовал, но об этом Серёжа решил подумать позже. — Я же говорю, вино как вино, — их пальцы соприкоснулись, когда Олег хмыкнул и забрал бокал, не отводя подозрительных тёмных глаз. Теперь осталось незаметно принять антидот. Для этого у Сергея было тайное оружие: он перегнулся через стол, слизнул с губы Олега капельку вина и — ах, какая нелепая случайность! — столкнул со стола пустую тарелку, заготовленную для горячего, пока Волков был оглушён внезапным порывом нежности. Фарфор жалобно зазвенел, встретившись с паркетом. — Вот же… Я схожу за шваброй, — Сергей жалобно свёл брови и засуетился. — Да я сам, ничего страшного. — Ты и так сегодня весь день простоял на кухне, мне не сложно, — для верности Серёжа ещё раз чмокнул его в губы. Во второй раз Олег оторопел уже меньше, но этого хватило, чтобы улизнуть за шваброй и в ванной комнате вылить антидот себе в рот. Настроение от этой маленькой авантюры заметно повысилось и Сергей незаметно для себя расслабился — а зря. — Что это? — Олег схватил Серёжу, сметающего осколки в одну кучку, за руку. Рубашка с длинным рукавом случайно задралась почти до локтя, оголив край свеженького бинта. — А? — глаза у Сергея забегали всего на секунду, но он тут же взял себя в руки и улыбнулся: — А, да так, ерунда. Просто поранился. Не помню уже, как. — Ты не говорил. — Забыл, значит. — Мне казалось, у тебя хорошая память. Когда это произошло? — Это допрос? — Сергей постарался вырвать руку из крепкой хватки Олега, но тот вцепился в его предплечье так сильно, будто от этого зависела его жизнь. Разумовский ощерился: — Отпусти. — Ты поэтому меня избегал? — Олег кивнул на забинтованное предплечье. Да, а ещё потому, что не смог бы трахаться с тобой, одновременно теряясь в догадках, кто ещё на тебе скакал. — Возможно. Отчасти, — скороговоркой ответил Разумовский. — Серёж, послушай. Я виноват перед тобой. Я был… неосмотрителен. Невнимателен к тебе. Но мы со всем справимся. Вместе, — Олег всё больше убеждался: Сергею нужна помощь. Он выглядел потерянным, раздавленным, несчастным и всё потому, что Волков недоглядел, не уследил. Ужас ситуации был даже не в наркотиках, а в том, что Разумовский всё это скрывал и, видимо, боялся обратиться за помощью. — С чем мы справимся? Я всё про тебя знаю. И это, блять, ты называешь неосмотрительностью? Да пошёл ты! — Олег явно не ожидал такого ответа и на секунду ослабил хватку. Серёжа вывернулся из захвата, а потом заехал Волкову прямо в нос. Ошалевший Олег едва не грохнулся со стула, но вовремя вскочил на ноги, потому что Сергей схватился за ножку и опрокинул его. — Какого хуя?.. — промычал Олег, зажимая разбитый нос рукавом белоснежного пиджака. Нет, он мог бы ожидать чего-то подобного, но Разумовский выглядел таким разъярённым, будто и впрямь собирался прикончить Олега на месте. И за что? За то, что тот зарабатывал на жизнь убийствами? Хотя, если подумать, рассудок, помутнённый наркотиками, способен и не на такое. — Я не хотел за тобой следить. Клянусь, я не хотел, но ты, сука, так бездарно спалился! — в Олега полетели тарелки, вазы, фоторамки, от которых Волков, зараза такая, без труда уклонялся. Как только мелкие безделицы закончились, Серёжа взялся за ножи. — Серёж, тебе нужна помощь. Ты невменяем, но это нормально, тебе просто надо успо… — первый нож вонзился рядом с шеей Олега, —…коиться. — То есть я теперь псих! — второй нож чуть не дотянул до плеча. Сергей размял шею, безумно оскалился и с горькой усмешкой добавил: — Нет, я, конечно, псих, но убью тебя в здравом уме! Ну, и сколько это уже продолжается? — Всё время, что мы женаты, но, послушай, сейчас дело совсем не в… — Что?! — перед глазами у Серёжи появилась красная пелена. Как он вообще смеет так спокойно в этом признаваться? Неужели Сергей даже тупой отмазки не заслужил? Всё то время, что они вместе, он спал с кем-то ещё! Впав в режим берсерка, Разумовский кинулся с ножом на Олега, разбрызгивая слюну во все стороны. Потом он, конечно, об этом пожалеет. И, вероятно, вздёрнется на вон той гирлянде. Олег легко увернулся от ножа, опасно пронёсшегося в нескольких сантиметрах от его шеи. Выхватив оружие из рук своего несчастного, обдолбанного муженька, Олег отбросил его подальше и скрутил Серёжу. Не растерявшись, тот двинул ногой ему в пах и оттолкнул в сторону. Олег с грохотом врезался прямо в завывающий телевизор и повалился на пол. Сергей уже шёл к нему с осколком невинно убиенной тарелки в качестве орудия будущего кровопролития. Олег откатился в сторону, схватив первое, что попалось под руку. Это оказалась статуэтка ворона, которую Волков, не думая, запустил в сторону мужа. Тяжёлая фигурка угодила Серёже прямо в нос, отчего тот взвыл, но осколок, поганец, из рук не выпустил. Теперь они были квиты, облизывая залитые кровью губы. — Убери это и мы поговорим. Я не хочу с тобой драться! — Я тоже не хочу с тобой драться — я хочу облить тебя бензином и поджечь! — голос Сергея сорвался практически на ультразвук. Олег вздохнул, качнул головой и первым бросился на Разумовского, отбирая у него преимущество. Если хочет по-плохому, значит, будет по-плохому. Ударом ноги с разворота Волков выбил острый осколок из его рук и нацелился кулаком в челюсть, но Серёжа резво заблокировал. В последний раз они дрались ещё в школе, совсем не всерьёз и никогда не ставили перед собой цель по-настоящему навредить друг другу — просто тренировались. И даже сейчас у Олега не укладывалось в голове, что Разумовский действительно хотел убить его, а не выпустить пар. А Серёжа уже и не знал, чего он хотел. Он осыпал Волкова ударами практически бездумно, на чистой ярости. Это стало его ошибкой — Олег, прощупав эту слабость, хлопнул Разумовского по ушам с такой силой, что у него искры из глаз посыпались. Качнувшись, Серёжа едва устоял на ногах. Волков отошёл от него на безопасное расстояние, видимо надеясь, что тот придёт в себя. Передышка дала Разумовскому возможность доковылять до стола и присосаться к бутылке с вином. — Серёжа, я всё могу тебе объяснить, но сейчас тебе нужна помощь. Да, я зарабатываю этим на жизнь, только ты пойми… Бутылка с драматичным звуком ударилась об пол. Вино хлынуло у Серёжи через нос, пачкая рубашку и пальцы. Схватившись за сердце, он затравленно посмотрел на Олега и севшим голосом просипел, силясь откашляться: — Ты что, проститутка?.. — Боже, Серёж, ты долбишь синтетику? Опиши комнату, в которой мы находимся и назови себя и меня по имени, только без резких движений… — Я… что?.. Долблю? Ты… ты думаешь, я торчок? Я? — Милый, ты меня извини, конечно, но ты только что кидался на меня с ножом, а потом назвал проституткой. Как можно подумать, что ты не торчок? Повисло молчание. Только Алла Пугачёва, недавно проехавшая по стране с очередным последним туром, надрывалась в разбитом телевизоре. Серёжа растерянно вглядывался в разводы вина на паркете. Олег, тем временем, ушёл куда-то в астрал, пытаясь осмыслить происходящее. Не зная, куда деть свой гнев и фрустрацию, Разумовский запустил уцелевшую половину бутылки в стену рядом с Олегом. — Да за что?! Ну, подумаешь, убиваю людей за деньги, ты же всё равно их не любишь! — То есть… ты мне не изменяешь? — медленно, чуть ли не по слогам, проговорил Сергей. — Ты точно ни на чём не сидишь, а? Крэк не куришь, случайно? Конечно, нет! — Теперь тебе точно крышка, муженёк, — прохрипел Разумовский и с новыми силами бросился на Олега. — А теперь-то за что? — Олег заблокировал удар, закрывшись руками, и повалил Серёжу на пол. Он вырывался изо всех сил, царапаясь и кусаясь везде, куда только мог дотянуться. Драться с ним было всё равно, что с извивающимся, гибким котом. Казалось, ещё чуть-чуть и Олег сможет прижать его запястья к полу, но каждый раз Серёжа водой ускользал сквозь пальцы. — За то, что врал! — Сергей выбрал момент и обеими руками вцепился в шею Олега. Перекатившись, он оказался сверху, а потом заехал мужу в челюсть. Разбитая губа Волкова практически молила о том, чтобы Серёжа слизнул с неё кровь, но сейчас ему хотелось только отомстить за все те переживания, которые он перенёс за эту неделю. — Ты тоже мне врал! А ну, быстро покажи свои руки! — прошипел Олег. Одним движением он оторвал один рукав Серёжиной рубашки, — его любимой, между прочим! — и отбросил цветастый шёлк в сторону. На бинте краснели капли крови. Видимо, рана открылась в драке. — Что это? — Меня полоснули, — Сергей, видя недоумённое выражение на красивом лице Олега, закатил глаза. Как маленький, ей богу. Для ясности он добавил: — Ножом. — Да ты, блять, издеваешься? — Это просто царапина. — Откуда? — прорычал Олег. — Оттуда же, откуда у тебя твои шрамы, судя по всему. — Про армию я не врал, кстати! Подожди, что ты сказал?.. — Да, я тоже убиваю людей за деньги. Теперь ты доволен? Сергей почти оскорбился, потому что Олег оказался совершенно не удивлён такому повороту. — А пакетик геры откуда? — только и спросил он. — Геры?.. Вот же сукин сын! Один мудила подбросил перед тем, как я разломил ему череп. А в том баре ты что забыл? — Нужна была информация о цели. Пришлось втираться в доверие к завсегдатаям. Те ещё уёбки, — Олег всё ещё пытался отдышаться. Капелька пота с его лба скатилась вниз, широкая грудь тяжело, рвано вздымалась. Сергей сглотнул слюну. Низким, волнующим голосом, Волков спросил: — Ты что, правда бы меня убил, если бы я тебе изменил? Сергей наклонился к его уху, обдав нежную мочку горячим дыханием: — В подвале столько горючего, что от тебя даже костей бы не осталось. — У меня встал, — беспомощно прохрипел он. — Я знаю, — Сергей слизнул каплю крови с губ Волкова и потёрся бёдрами о его пах. Тот ответил низким, звериным рычанием, а после резко качнулся в сторону, придавливая тяжёлым, мускулистым телом к полу. Серёжа обхватил Олега за шею обеими руками, будто бы пытаясь задушить, и вжался губами в его губы. Посреди разрушенной гостиной, усеянной осколками стекла и развороченной мебелью, двое вцепились друг в друга, как животные, не то кусаясь, не то целуясь, пока куранты били полночь. Окна натужно зазвенели от соседского салюта. В какой-то момент Сергей поймал себя на мысли, что хотел бы увидеть, как эти руки, крепко сжимающие его задницу, держат пистолет. Как пуля, пущенная Олегом, входит в чью-то грудь, словно нож в масло. Как люди складываются и опадают под его ударами, как неустойчивые костяшки домино. Ещё никогда Олег не был так груб с ним. Он безжалостно мял, щипал и тискал Сергея, выбивая из мужа жалобные, тонкие всхлипы и просьбы: «Жёстче». Ещё несколько минут назад Разумовский с безумными глазами бросался на Олега, будучи готовым порвать на маленькие кусочки, а теперь безропотно принимал все синяки и засосы, которые только мог предложить ему муж. Олег мстил ему, и Сергею нравилась эта месть до дрожи в коленках. — Я убью тебя, если ты мне сейчас же не вставишь, — Серёжа дрожащими руками нашарил ширинку Олега и, провоцируя, сжал его твёрдый член сквозь ткань. Всё нутро теперь горело новым огнём, едва ли не более разрушительным, чем гнев. — До конца жизни теперь будешь угрожать мне убийством? — промурлыкал Олег, прикусывая его нижнюю губу. — До конца жизни, — серьёзно ответил Сергей. — Сними с меня брюки. — А смазка? — В правом кармане. Олег вопросительно выгнул бровь. — Что? Надежда всегда умирает последней. Олег снял с Серёжи штаны вместе с бельём, предварительно вытащив смазку, и уже было вжикнул молнией своих брюк, как вдруг Разумовский схватил его за руку. Медленно покачав головой, Сергей перевернул Олега на спину и вновь оказался сверху. Рука с пакетиком смазки застыла в воздухе. В тёмных глазах Олега отражалось рыжее пламя его волос. В голове Серёжи вдруг мелькнула мысль, что он мог бы вечно любоваться на себя в отражении этих глаз. — Ты даже не представляешь, как красив, — шепнул Волков. Разумовский был совершенен со своими крепкими бёдрами, широкими плечами и кубиками пресса на животе. Сухой и поджарый, он был похож на хищника в самом расцвете сил. Кое-где желтели синяки — видимо, оставленные недавней целью, — которые совершенно его не портили. Изящен и смертоносен, как идеально сбалансированный нож. — Представляю, — усмехнулся Серёжа и всё же трогательно порозовел. Он облизнул губы, приблизился к руке Олега и схватился зубами за край пакетика, чтобы дёрнуть в сторону и открыть, не прерывая зрительного контакта. Одной рукой он расстегнул олегову ширинку и вытащил стоящий колом член. — Даже не разденешь? — А зачем? — низким, хриплым голосом спросил Серёжа, смазывая и себя, и Олега. — Ты мне ш-штаны запачкаешь. — Нахуй твои штаны. Ты мне рубашку порвал, — прошипел Разумовский, медленно насаживаясь на член. Было больновато, но на долгую прелюдию у него сейчас просто не хватило бы сил. Сейчас хотелось жёстко, быстро и опустошающе, а уже утром… Утром он заездит Олега до потери чувств. — Под ёлкой новая лежит. О-о-ох, С-серёжа, боже! — тёплые ладони Волкова с силой сжали его ягодицы. На несколько секунд оба словно затаили дыхание, пока Серёжа наконец не опустился до основания. Глаза у него были пьяные и счастливые. — Я соскучился, — против воли сорвалось с его губ и это было чистейшей правдой. Сергей соскучился по родным рукам, по ощущению заполненности, цельности, по горячим поцелуям и засосам на шее. Оказывается, до этого момента он и не понимал, насколько они, поглощённые подозрениями, отдалились друг от друга за прошедшие пару недель. — Я тоже, — Олег погладил краешек его челюсти, заставив Серёжу плотнее прижаться к его ладони и прикрыть глаза. Большой палец красноречиво ткнулся ему в губы. Разумовский со стоном поймал его ртом и заглотил до основания. Олег понизил голос, от чего по спине пробежали мурашки: — А теперь двигай задом, иначе я поставлю тебя раком и мы посмотрим, кто кого затрахает. Это было быстро, грязно и мокро. Звуки салютов, шипящего телевизора и смеха с улицы заглушались дыханием, поделённым на двоих. Они забывали дышать и трахались, словно в последний раз, вбиваясь друг в друга в совершенно бешеном, нечеловеческом темпе. Серёжа кончил прямо Олегу на рубашку. Олег кончил в Серёжу. — Вино, — едва дыша, просипел Олег. — А? — Разумовский откинулся на пол рядом с мужем, прижимаясь к нему всем телом, и уткнулся носом ему в подмышку. От Волкова приятно пахло железом, потом и кремом для бритья. — В нём был яд? — Паралитический. Лёгенький, чтоб ты не дёргался, пока я тебя допрашиваю, — Сергей смахнул прилипшую ко лбу прядь. — О-о-окей, предположим, ты допросил меня. Выяснил, что я тебе не изменяю. Как объяснишь мой внезапный паралич, так вовремя случившийся? — Э-э, кислотные дожди? Я не знаю. Так далеко я не заглядывал. — Но смазку всё равно сунул в карман, — хохотнул Олег. — По привычке, — Разумовский насупился и тут же вспомнил: — А почему на тебя паралич не подействовал? — Иммунитет выработал. Искусственно, конечно. Чтобы меня пронять, нужны лошадиные дозы. На сильнодействующие составы это не распространяется, но на такие вот «лёгенькие» вполне. — Господи, да ты же ёбаный терминатор, — Сергей тыкнул его бицепс, который, казалось, действительно создан не из смертной плоти, а из стали. Ни ножи, ни кулаки, ни яды не возьмут. — Без ложной скромности скажу — это правда. А теперь пошли в душ, — Олег чмокнул Разумовского в висок — нежно и невесомо. Разумовскому почему-то захотелось расплакаться: то ли от облегчения, то ли от любви.***
В гостиную теперь вход разрешался только в тапках — из-за осколков на полу комната была похожа на минное поле. Тапки в доме водились только у Олега, а потому он, подобно невоспетому герою, с громким вздохом подхватил Сергея на руки, чтобы пробиться к почти нетронутому праздничному столу (даже на войне есть правила, в конце концов). Серёжа свободной рукой схватил миску оливье с воткнутой в него ложкой и направил Олега к дивану. Телевизор всё ещё что-то хрипел с переменным успехом, доживая, судя по всему, свои последние часы. Интересно, по гарантии его возьмут?.. Укутавшись пледом с весёленьким лисьим узорчиком, Олег с Серёжей по очереди зачерпывали салат одной ложкой. — Жнаеф, — с набитым ртом сказал Олег, проглотил и продолжил: — Марго сказала, что мы поторопились расписываться, когда я рассказал ей про свои подозрения. Ну, про то, что ты типа долбишь. И я подумал, что, может, так оно и есть? Вдруг мы возненавидим друг друга? Вдруг разочаруемся? Мы чуть не убили друг друга в наш первый совместный Новый год, хотя всё ещё, кстати, считаемся молодожёнами. — В следующий я точно тебя убью. Затрахаю до смерти, — Серёжа попытался отшутиться, но Олег даже не улыбнулся. — Если серьёзно, то… я не знаю. Может, мы вообще не доживём до следующего нового года, если наши агентства узнают о нас. Мы конкуренты. Вроде как. — Если за нами придут, то просто переубиваем их всех и махнём куда-нибудь в… не знаю, Мексику. Италию. Да хоть в Австралию. — Звучит, как мечта. Погоди, ты говорил о моей, э-э, наркомании с Марго? — Да, а что? Мы с ней друзья. — Вот же зараза белобрысая! Она в курсе, что никакой я не торч. Мы работаем вместе. Она хотя бы попыталась переубедить тебя? — Немного?.. Ну, она не сильно упорствовала, в любом случае. — И не сказала мне! Вот же курица! Я сейчас наберу ей. Столько проблем могли бы избежать… — Мы могли бы избежать этих проблем. Ну, если бы действительно были честны друг с другом. —…ладно, не буду ей набирать. Я думаю… я думаю, даже если Марго права, даже если мы действительно поторопились, мы научимся. До того, как мы поженились, я постоянно куда-то бежал, сам не зная зачем и почему. А теперь — знаю. Я бегу к тебе. Знаю, со мной не просто и вообще я не подарок, но… Ты чего? Олег провёл пальцем по голой груди, выглядывающей из-под пледа: — Оливье. Ну, упало, — Олег слизнул с пальца кусочек колбасы и потянулся губами обратно к груди Серёжи. — Ты что делаешь? — Майонез остался, — Олег широким мазком языка собрал соус с кожи. Тот поднял на Серёжу невинный взгляд и Разумовский, не выдержав, заржал. Романтика на месте, любовь жива! Справившись с несколькими волнами неконтролируемого смеха, они, всё ещё хихикая друг другу в губы, поцеловались и одновременно произнесли: — С Новым годом!***
Марго, цокая каблуками, поднялась на крыльцо, перекрестилась и вставила ключ в замок. Дом всё ещё стоял на месте — это был хороший знак, но она не спешила себя обнадёживать. Один обдумывал убийство, второй принудительное лечение… Хороша же парочка. Стоят друг друга, во всяком случае. Хотя убийство, пожалуй, всё же звучит страшнее, учитывая знаменитую креативность Разумовского в таких вопросах. Её длинный нос, покрасневший от холода, просунулся в щель между дверью и косяком. Рек крови не видно, кишок вместо гирлянд тоже. Хотя, возможно, из этих двоих победителем вышел Олег, в результате чего Серёжа теперь томится в багажнике его Фортунера и едет писать в баночку. Марго осторожно вошла в дом, тихо прикрыла дверь и на цыпочках прокралась в гостиную. Под её ногой что-то хрустнуло. Оказалось, стекло из фоторамки, под которой смялась выцветшая детская фотография Серёжи и Олега. Долговязый рыжий мальчишка поставил ничего не подозревающему другу «рожки», ещё не зная, что очень скоро тот его перерастёт. Марго не удержалась от улыбки, а когда подняла взгляд первое, что она увидела — выглядывающий из-под пледа голубой глаз. Позади владельца глаза закопошился Олег. Оба живы и здоровы. Марго облегчённо выдохнула. — Опохмелиться не хотите? — она зазывно погремела бутылками в пакете. — Хотим уединиться, — буркнул Разумовский: — А вообще, я на тебя в обиде. Почему ты ни ему, ни мне ничего не сказала? — Дорогие мои, — Марго сложила руки на груди и повысила голос, чтобы для тех, кто на галёрке, тоже было слышно. Из-под одеяльного кокона теперь высунулась и тёмная макушка, явно ничего не соображающая, но усиленно делающая вид. — Я вам не психолог. Вы два взрослых мужика! Не поубивали друг друга — и слава богу. Может, в следующий раз думать будете, какую ерунду городите. Двое из ларца пристыженно засопели. — Вам, ребятки, нужна психотерапия, — Марго достала из пакета бутылку пива, играючи открыла и сделала глоток: — И мне, судя по всему, теперь тоже. Прикройтесь, а! — Мы тоже тебя любим, Марго, — прохрипел Олег, окончательно продрав глаза. — А теперь отвернись, — добавил Серёжа. Марго решила, что на следующий Новый год она загадает себе нервы покрепче.