Будет жить

- Я уезжаю, - шептал он ей дрожащим голосом. То ли от волнения, то ли от лютого январского холода. - Ты бросишь меня? - она была вся в слезах. - Я никогда тебя не брошу, - уже в полголоса заговорил он и поцеловал ее в милый лобик. Она одна такая. Такая маленькая, всего лишь по плечо ему, кареглазая, темноволосая. Всегда морщит нос, когда вот-вот заплачет. А когда смеется, на щеках появляются еле заметные ямочки. Почему она сама себе не нравится? Постоянно меняет в себе что-то, мечтает о рыжих волосах и татуировке. А он отговаривает ее постоянно от этого, говоря, что не нужен ей лучший друг-чудак. Они были лучшими друзьями. Он и она. Нет, конечно, были и другие. Вроде, тоже друзья. Вроде, тоже лучшие. Но никто, кроме них двоих, не смог сблизиться настолько сильно. Она всегда им восхищалась. Он был чем-то особенным. Другом? Да, наверное, но не совсем. Молодым человеком? Да, они пробовали, но это быстро закончилось. Братом? Хм, слишком банально. Да и не это она чувствовала. Он был чем-то другим. Чем-то непонятным. Все то время, что они общались. Общие друзья всегда говорили, что они встречаются. А они отнекивались. Да и не встречались они вовсе. Они просто ходили повсюду, мило общаясь и смеясь. Она никогда никому о нем не рассказывала. Не хотела. Не хотела делить, не хотела терять. Он учил ее всему, что она знает. Всему, что умеет. А теперь он говорит, что ему предстоит уехать. - Что я буду делать без тебя? - голос ее уже сорвался, говорила почти неслышно. - Жить! - он поднял ее лицо, прикоснувшись к подбородку, - Дай руку, - протянула, немного в страхе. - Этот браслет я дарю тебе. Чтобы ты не забывала... - Не забуду, - перебила, рассматривая аккуратный браслет: тонкая нежно-розовая веревочка, на которой висят металлические фигурки. И плевать, что он розовый. Плевать, что она ненавидит этот цвет. А вдруг, получится так, что они больше не увидятся? Она больше не услышит его низкого голоса, не запустит тонкие пальцы в его темно-русые волосы, не утонет в серых глазах. Не будет больше засыпать, лежа на его коленях, не будет разучивать очередную мелодию на гитаре, хоть и безуспешно. Не будет больше драться с ним, бить кулачками по могучей груди и торсу. Не будет больше смеяться так, как смеялась только вместе с ним. Больше этого не будет? - Мне пора, - эта фраза пронзила ее сердце. - Нет, - сорвалось у нее с губ и она, не понимая до конца, что делает, впилась в него, жарко целуя. Так неумело. Было одновременно неловко и приятно. А он все так же дрожал. А дыхание сбито с нужного ритма. - Ты вернешься? - Да, в мае, - ответил он, будто жалея о том, что оторвался от ее губ, - я вернусь. - Я буду ждать. В последний раз поцеловал малышку в лоб. Ей всего тринадцать. Ребенок совсем. А в глазах совсем взрослая боль видна. От этого еще тяжелее. Ушел. Он не стал оборачиваться. Не хочет увидеть ее слезы. Не хочет, чтобы она увидела его. Двадцать восьмое апреля. Тепло и зелено. Он вернулся. Все как раньше. Только вот он ходит какой-то совсем грустный и поникший. В серых глазах видна лишь усталость. Руки в карманах, легкий шарф неаккуратно завязан. Что-то не так. А она спросить боится. Может, пройдет? Тринадцатое мая. Только что ей позвонила подруга. Его не стало. Умер. Повесился. Теперь в ее голове пусто, в душе огромная дыра. Стоя на крыше высотного здания, думает, что делать. Упасть вниз и бросить все к чертям? А разве этого он хотел? А что он вообще хотел? Какого черта он бросил ее? Кричит, что есть силы. Издает, кажется, неведомые для человека звуки. Люди внизу оглядываются, не понимая в чем дело. Нет, она не сможет. Не сможет поступить так, как он. Она будет жить. Жить, пока есть силы. Жить, в надежде найти знакомые глаза. И плевать на все. Будет радоваться. Взглянув на небо, видит солнце. Она знает - это он пришел. Улыбнулась в ответ и спустилась. Будет жить. Жизнь прекрасна. Он всегда так говорил.