hi, it's me, your best friend

отбивается пульсом тиканье часов, не выдерживая давления агрессивно бьет кулаком по стене, разбивая костяшки в кровь, от чего сладостное удивление вкупе с чувством явления жертвы пробежалось по его страдальческим губам. снова бессонная ночь, снова около десяти песен о сопливой любви к темным волосам и челке, чуть сдвинутой со лба. снова весна, цветение сакуры, улыбка и смех хенджина, так явственно засевшее в юной голове. чонин ненавидел себя и так же сильно любил. но статус дружбы крепко закрепился между ними обоими, словно клеймо на самом видном месте — лице, словно клятва на крови. больно обжигающе, выливает спирт на свои руки, смотря, как пузырится жидкость на костяшках. он все-таки перевязывает дрожащие и дерганые пальцы, пытаясь скрыть их в карманах пиджака, который, кажется, был его единственной поддержкой во всех его провальных подкатах к хвану, и его главной насмешкой и буллером над ним. еще чуть-чуть, и чонин бы пошел на крышу, чтобы "просто полюбоваться прекрасным закатом". ян прекрасно знал все пристрастия своего лучшего друга. начиная от того, что он любит красивых стройных девушек и заканчивая ли минхо. чонин был готов на убийство, лишь бы присвоить все внимание хенджина к себе. он готов был стать самым разыскиваемым преступником и держать хенджина в подвале своего особняка где-то в глуши на краю земли. от пиздецки безумного до смущающегося при любом взгляде на него парня — ян чонин. романтизируя ситуацию, чонину становилось легче. он видел в этом сюжете свою прелесть лишь потому, что уже привык чувствовать себя лишним и неспособным на любовь от этого человека. ему хотелось выколоть глаза, на которые засматривался хенджин, каждый раз, когда они заходили в столовую, готов был выдрать все волосы минхо, чтобы хенджин никогда в этой жизни не имел возможности докоснуться до них. (🤡) jeongin[23:07]: ты мой соулмейт, бро и короткое сообщение в ответ с текстом "бро". больно было, он всячески любил преувеличивать и обращать на мелочи внимание, чонин даже прибегал к селфхарму. он был жалок, опустился достаточно для того, чтобы собственноручно причинять себе боль. ему льстило то, что хенджин старательно не замечал состояние чонина. конечно, ведь он всегда отдавался предмету своего воздыхания целиком, забывая о других. или же он всегда заботился только о себе. в руках чонина камера. он запечатляет каждую эмоцию с лица хвана, пытаясь уловить едва заметные улыбки в его адрес. иногда, но было такое, что хенджин заставлял чувствовать чонина по-настоящему окрыленным. это давало какие-то надежды на что-то хорошее в будущем. и ян закручивал эти знаки, раздувал из них чуть ли не целую вселенную и пускался в пляс по мыслям, которые могли воодушевить его. эта любовь делала ему не только больно, но все хорошие моменты забывались, как только на чувствах начинает звучать реальность. протягивая руку в самых тяжелых минутах его жизни, он даже не задумывается о значении этой самой подаваемой руки и силы, вложенной в помощь тому, кто не примет твои чувства. ведь ему любовь вскружила голову, вырвала нервную систему с корнем и заставила подсесть на особенную наркоту, которая приворот варит из бабочек в животе. младшему надоел этот недотреугольник из недолюбви. для кого-то фальшивой и с нотками перца на кончике языка, которым хочется ошпарить и оклеймить, присвоить себе, как это происходит через острые, жаждущие крови и плоти, зубы и кожу во вселенной странного омегаверса. его глупый мозг думает, что он нужен ему, постоянно вводит в заблуждение. как будто чонину нужна нянька, кто-то, кто придет и вытащит его из этого дерьма. чувствуя себя клоуном, он не может изменить того, что неизбежно, не может предотвратить эту любовную линию, которая обязательно должна была случиться. фатальность беспощадна. наверняка хенджин все знает. он знает и наблюдает за этим свысока с улыбкой злого гения, думает, что чонин по-настоящему смешон. а ян вырвал себе глаза, пачкая белую повязку кровью, пытаясь найти мизинец хвана в этой бесконечной темной пустоте, чтобы привязать ему свою красную нить. подари свое сердце вместе с пакетиком клубничного молока, оставь на его губах клубничный привкус. забудь наконец о тех красивых волосах минхо. они встречаются снова глазами, чонин дергает хвана за рукав, говоря почти шепотом то, что невероятно больно делает изнутри: — ну же, признайся ему, перестань делать больно себе. и про себя:" и добей меня до смерти" чонин видит и слышит этот лютый беспорядок в голове своего друга, только глаза, такие нежно смотрящие, с надеждой на взаимную любовь, точно ловушка для таких неудачников, как ян. чонину было жалко своего лучшего друга. но больше ему было жалко себя. признавшись в тот же момент, хенджин был отвергнут насмешкой минхо и его несерьёзным видом. чонин надеялся, что хван был готов к такому, иначе чонин не смог бы успокоить хенджина, младший сам бы морально не выдержал. поэтому этим же вечером чонин пишет смс хенджину с признанием, забивается в угол и закрывает уши руками, стараясь не слышать гул из звуков уведомлений сквозь поступающие всхлипы. какая-то жестокая разновидность френдзоны в ее садистком проявлении, заставляющей ползать по полу в вечных поисках счастливых моментов. чонин любил всё гипербализировать, мазохист высшей степени. он чувствует отчётливо позорпозорпозор, застрявший в глотке с очередным всхлипом. чонину было жалко, что он так импульсивно мог разрушить их многолетнюю дружбу. он совсем не думает о других. (🍡) hyunjin [0:05]: ты тоже мой соулмейт, чонин