Wake... from your sleep

            Очередной осенний промозглый день, ничем не отличающийся нескольких прежних. Холодный ветер продувает вроде бы тёплый свитер, а может дело и не в одежде вовсе. По телу пробегает неприятная дрожь, как раз где-то на последних словах пастыря, что уже закончил ритуал прощания с погибшей.       Люди, кто-то небольшими группками, а кто-то, предпочитая одиночество компании, медленно двигаются к оставленным на парковке авто. Потихоньку голоса стихают и лишь ветер доносит обрывки брошенных фраз в спину, так и не сдвинувшемуся с места юноше. «Жаль девочку». «Ещё жизни познать не успела, а уже глубоко в земле». «Сколько ей было? 20?». «Бедные родители. Хорошо, что она была не единственным ребёнком».       Парень крепче сжимает кулаки. Лишь бы кожа не лопнула под впившимися ногтями. Не самое удачное время, чтобы давать лишний повод для беспокойств родителям. Хотя те, вероятно, и не заметят под толщей собственной боли и скорби.       Как только у людей язык поворачивается, говорить все эти вещи? Неужели наличие в семье ещё одного ребёнка может спасти от горя или хотя бы унять боль от потери другого?       Глупость. Возможно, в какой-нибудь другой семье, но точно не чете Мин.       Юнги всё так же стоит неподвижно, смотря куда-то сквозь свеженасыпанную землю. Уголки губ тянуться вверх, будто он видит её вживую. Мин Джису.       *14 лет назад* -Мааам, Джису снова обижает меня. Маленький мальчик пяти лет смотрит своими огромными глазищами на рядом стоящую мать. Та лишь сводит брови к переносице и непонимающе хмурится. -Не правда. Не слушай его. С другой стороны появляется не менее потрёпанная маленькая девочка и точно так же смотрит на мать, готовясь вот-вот залить лужайку их летней дачной террасы слезами. Ничего не понимающая мать спрашивает у своих детей, что такого могло случится за десять минут её отсутствия. Дети на перебой начинают рассказывать маме их «трагедию», на что госпожа Мин, лишь серьёзно кивает головой, выслушиваю каждую из сторон. -Джису, сказала, что вы с папой больше любите её. -Да! Потому что я старше! -Неправда! Ты родилась лишь на год раньше меня,-маленький мальчик уже готов расплакаться, ведь не может такого быть, чтобы его сестренку любили, а его совсем нет. -Ну и что? Всё равно меня любят больше! Дети испытывающе смотрят друг на друга, а потом синхронно раздаются в плаче. И как только один начинает утихать, другой наоборот набирает обороты, что является новым поводом для продолжения вечернего концерта для первого. Мама лишь мягко улыбается и присаживается на зелёную траву, утаскивая за собой детей. Заботливо обняв с двух сторон детей, тихонько покачивает из стороны в сторону. -Джису, Юнги. Посмотрите на меня. Дети подымают свои распухшие лица на мать и совсем не могут понять, почему та улыбается, но вмиг успокаиваются, лишь сильнее прижимаясь к маме. -Смотрите,-женщина вытягивает свою руку вперёд и продолжает,-все пальцы на руке одинаково дороги мне. Все они часть меня. Какой бы палец мне не отрезало-болеть будет с одной силой. Будь то указательный, средний или безымянный, или любой другой,-женщина треплет детей по волосам. Всё так же улыбаясь, целует каждого в маленькое личико и просит больше никогда не ссорится. -Обещаю,-разом отвечают дети, смущаясь своей громкости и синхронности.       Юнги не знает, почему вспомнил именно это и именно сейчас, стоя на напротив чёрной плитки памятника, на котором красивым шрифтом выгравировано «Мин Джису, дата смерти 04.10.2020». И ему кажется, что в этом есть его вина.       С тех самых пор они ни разу не ссорились. Поводов было много, даже слишком, но до самого конца они выбирали избегать выяснений отношений. Все диву давались, в пример ставили. По итогу сестренка надёжна укутана тяжёлым одеялом, а он стоит рядом и смотрит, не в силах отвести взгляда от надгробной плиты. -Почему? Почему ты… Зачем?-парень не выдерживает и, когда последний человек скрывается за калиткой этого страшного места, падает на колени и надрывно кричит. -Ты…ты могла просто накричать, назвать мудаком,-парня заметно начинает трясти. Вот оно как. Он уже думал, что выплакал все слёзы,- ты могла повыдёргивать мне волосы. Все, до последнего волоска. Или избить своими маленькими руками.       Первая солёная капля скатывается по лицу и стремительно разбивается о холодную землю. Мелкая галька впивается в руки и колени парня, а слезы всё также продолжают оставлять влажные дорожки. -Я ведь правда сильно его люблю. Прости. Знаю, ты тоже,-смешок вырывается не осознанно. Внутри всё мерзко переворачивается, при воспоминании её лица, когда она увидела их с Чонгуком в полутёмном коридоре. Широко распахнутые глаза, отрывающийся рот в немом крике и слегка подрагивающие руки от шока? Нет. -Ты прекрасно знала об этом. Всегда знала, но просто слишком боялась признаться в этом самой себе. Я увидел это в тот день на дне твоих глаз,-голос срывается до шёпота, но Юнги почему-то уверен, что она его слышит.       Юнги отталкивается от земли руками, но вставать не спешит, так и оставаясь стоять на коленях. Смотрит в затянутое сплошной серой мутью небо и думает, что скоро должен пойти дождь. Прямо как в глупом дешёвом кино.       Тихие шаги становятся всё громче, разбавляя смертельную тишину этого места. Юнги не двигается. Да и в этом нет смысла. Он знает, что это он.       Чон Чонгук снимает пиджак и накидывает на плечи несчастного родственника погибшей, а после присаживается на корточки рядом с парнем и смотрит на надгробие, а после на всё такое же серое небо.       Чонгук не мог не прийти. Ведь все до последней минуты жизни ныне покойной девушки считали, что он её парень, будущий муж.       Она ушла, не оставив ничего после себя. Забрала всё то хорошее, что было и могло когда-то быть в будущем в её жизни. Прошлое, настоящее, будущее... кажется, это не имело никакого значения для неё без него.       Как часто такое случается, что любит кто-то один? Сплошь и рядом. Она ушла, стерев всё, что когда-либо их связывало без надежды на прощение.       Как часто случается, что любят тебя и тебе хватает этого? Часто. Она любила его, он её нет. Первое время ему нравились внимание и забота, которым она одаривала с лихвой, а когда он это принимал, у неё появлялась надежда, что когда-нибудь он точно примет и её саму полностью. Может быть даже вознаградит хоть частью тех чувств, что она хранила в себе уже много-много лет.       Они были знакомы больше десяти лет, из которых шесть Мин Джису была по уши влюблена в Чон Чонгука. Неловкие взгляды, румянец на щеках при случайной встрече, нервно перебирающие край блузы пальцы при первой попытке пригласить прогуляться только вдвоём и исключительно без младшего брата. Кадр за кадром в голове Чонгука проносится этот неудачный роман. Ведь он с самого начала знал, что у них нет будущего. Джису была прекрасной девушкой, её очень любили его родители, но, к сожалению, не он. Каким бы идеалом она не была и как бы сильно не старалась-этого было недостаточно. Её длинные шелковистые волосы цвета тёмного шоколада не могли затмить короткую стрижку выбеленных и жёстких. Её широкий разрез глаз-ни что по сравнению с лисьим прищуром, а громкий звонкий смех затмевался хриплым почти беззвучным её брата.       Жаль, что Чон понял это слишком поздно. Родители, видя крепкую дружбу между подростками, распланировали их жизнь, забыв спросить их мнения. Было решено, что в будущем Джису выйдет замуж за Чона.       За два года отношений Чон Чонгук успел убедится ровно в трёх вещах. Первая, он, как говорится, окончательно и бесповоротно, влюблён в младшего брата своей невесты. Вторая, расставание лишь дело времени. Третья, он конченный мудак и трус в придачу.       Первое время он правда пытался, если и не полюбить девушку, то хотя бы принять, но всё, что у него получалось, так это вымученные улыбки, короткие звонки по телефону и переплетённые единожды пальца на пару минут, когда она прилетела домой из Лондона на каникулы. Впрочем, отсутствие Джису в городе не останавливало его от общения с Юнги. С ним было легко и весело. Когда они были рядом, время останавливало свой счёт, будь то игра в баскетбол на заднем дворе универа или уютный просмотр фильма у кого-нибудь дома.       Чонгук не может сосчитать, сколько было удачных моментов, чтобы взять за руку парня и притянуть к себе поближе, опалить дыханием чужие губы и наконец попробовать их на вкус. Он почему-то был уверен, что вкуснее них ничего не существует. Сколько раз он мечтал об этом, действительно, не сосчитать. Но каждый раз его отрезвляла мысль о возможной реакция друга детства на сей порыв. Юнги мог попросту оттолкнуть его, заехать пару раз за гейство, а потом добавить ещё пару за сестру, что безумна влюблена в него. Чон Чонгук просто жалкий парень, что не мог сделать первый шаг, боясь быть отвергнутым. Он давно мог бы разорвать отношения с Джису, если их, конечно, вообще можно так назвать. Но опять же, страх больше никогда не увидеть белоснежной улыбки за очередной чашкой кофе, не иметь возможности «случайно» коснуться прохладной руки её брата красной бегущей полосой мигал перед глазами. Чон настолько погряз в своих трепетных чувствах, что упустил тот момент, когда они стали взаимными.       Юнги же знал обо всём с самого начала. О чувствах друга ещё с тех пор, как те только зарождались. Уж слишком предсказуем был Чон. Да и Юнги, соврет, если скажет, что он ему не нравился. Понял это, когда внутри всё сжалось от озвученной новости родителями о предстоящей свадьбе. Юнги тогда как водой окатили. Его первые искренние чувства были обречены. Не сказать, что он тешил себя надеждами о светлом будущем с Чонгуком за ручку, но новость о свадьбе стала приговором, очередной очень злой шуткой судьбы. Одно дело, любить человека, зная, что у вас ничего не будет. И совсем другое, любить и знать, что он не с кем-то, кто не ты, а с твоей родной сестрой, у которой звёзды из глаз сыплются при виде будущего мужа. Впрочем, сам Юнги вряд ли чем отличался от неё. Может лишь тем, что умело скрывал свои эмоции и чувства.       Время шло. Радовало лишь то, что Чонгук не принимал чувства девушки. Конечно, это не очень красиво с точки зрения Юнги, как родного брата. Но с другой, внутри сладкой патокой растекалось тепло каждый раз, когда Чонгук выбирал его, вместо неё. Чем сильнее она старалась, тем больше он от неё отдалялся, сближаясь с Юнги. И вроде оба понимали, к чему всё идёт. Изводили друг друга красноречивыми взглядами, но дальше этих самых взглядов себя не отпускали. Игра для двоих. Кто первый поднимет белый флаг, было невозможно предугадать, но ясно было то, что терпение у них не железное, как и желание, что копилось уж слишком долгое время, проверяя на выдержку чувства.       Их собственная игра закончилась 1 октября. Банально до невозможности в гараже у Хосока. После нескольких бутылок выпитого решили поиграть. Далеко ходить не стали, взяв одну из пустых бутылок. "Правда или действие". Хосок спел рок-оперу, Юнги изобразил тюленя, Техен постонал, Намджун рассказал о неудачном первом опыте, а Чимин открыл бутылку пива глазом. Ничего особенного и необычного, за исключением Чонгука, что среди игры вышел на улицу подышать воздухом. Юнги буравя взглядом удаляющуюся спину сразу понял, что дело не в духоте маленького гаража. Немного подождав, пошёл следом.       В рубашке накинутой на лёгкую футболку оказалось прохладно, немного поежившись, Юнги остановился в метре от Чона. Тот, прислонившись спиной к кирпичной кладке, смотрел на заходящее солнце и чему-то улыбался, так легко будто скинул груз, что не давал дышать полной грудью очень долгое время. Правильно истолковав поведение парня, Юнги просиял в ответ. Так легко.       Чонгук повернулся в его сторону и что-то в его взгляде изменилось, будто оковы, что сдерживали его чувства, исчезли. Плотоядный взгляд, язык, что только что скользнул по губам и слишком дерзкая ухмылка. Между ними меньше метра, но кажется, что километры. Юнги делает шаг, потом ещё один, пока не подходит вплотную и поднимает свои лисья глаза, от которых у Чонгука по позвоночнику мурашки. Голову немного склоняет мол, "а дальше-то что"? А дальше любовь, читает по глазам. Такая, что не угаснет, пока до тла не сожжёт, а может, и после гореть будет. И он согласен хоть в самое пекло прыгнуть, лишь бы дотянуться наконец до этих губ.       Тень от дерева, что совсем близко, на лице Юнги замысловатые узоры рисует. Чонгук уже не боится обвести по контуру каждый изгиб, ближе притягивая к себе парня. Он не ошибся, когда думал, что вкуснее в жизни ничего не существует. Прикусывает нижнюю губу, но совсем не больно, скорее нежно, а после легонько оттягивает и отпускает, чтобы снова прижаться. А потом снова и снова, пока воздух не закончится у обоих. Но, кажется, и без воздуха жизнь существует, если они есть друг у друга. Юнги зарывается пальцами в угольные волосы, слегка сжимая у корней. Неужели это правда? Немного отстраняясь, взглядом спрашивает, попутно пытаясь привести дыхание в норму. -Я разорвал помолвку,-улыбается Чонгук,-теперь мы...       Но договорить не успевает, как впрочем и воздуха глотнуть, но как мы поняли, им он и не нужен вовсе. Юнги прижимается к Чонгуку, вдавливая всем телом, к стене этого не высокого гаража и уже более настойчиво целует. Жадно. А Чонгук, впрочем, только и рад.       Их прерывает вежливое покашливание друзей. Оторвавшись друг от друга, парни немного испугано оглядываются в попытках найти на лицах хоть каплю отвращения или, на крайний случай, удивления. Но не находят ни первого, ни второго. -Ящик пива сам себя не выпьет,-говорит, кажется, Техен и как-то довольно хмыкнув уходит внутрь гаража, за ним следуют и остальные. -А я говорил,-бьёт легонько кулаком Хосок в плечо Чимина, который лишь закатывает глаза.       Неловко.       Юнги отмирает первый и начинает смеяться утыкаясь лицом в изгиб шеи Чона, который притягивает его за поясницу ближе к себе, подхватывая настроение. Так правильно.       Начало такого ненавистного обычно, но не в этот раз, октября становится, кажется, лучшим временем в жизни парней. Они молоды, пылки и безумно влюблены. Что ещё нужно для счастья?       Чонгук сжимает ладонь Юнги, чтобы потом переплести их пальцы. Смотрит на сцепленные руки и думает, что никогда не был счастливей, переводит взгляд на профиль парня и ловит себя на мысли, что, кажется, никого красивее в жизни не видел. Внутри бабочки почти до боли бьются, всё ближе хотят быть с причиной их существования. Чонгук, не в силах им отказать, за подбородок блондинистую макушку к себе поворачивает. Прямо в глаза смотрит, рвано выдыхает прямо в приоткрытые губы, что так и манят, но он тянет, не спешит к ним прикоснуться, запоминает каждый взмах ресниц.       Юнги сдаётся первым, захватывая в плен такие желанные губы, немного отстраняется и натыкается на жадный потемневший взгляд, а после вновь припадает, будто в последний раз целует. И ему отвечают, не уступая в пылкости, руками под футболку пробираются, бока с силой сжимая, а после нежно оглаживая, но непременно ближе к себе притягивая. Юнги ногу перекидывает, на бедрах парня удобно усаживаясь и поцелуй не разрывая, а после к шее тянется, легонько покусывая, чтобы потом следы своих зубов зализать.       Чонгуку нравится. До табунов мурашек по всему телу от каждого прикосновения и жара во всём теле. Юнги беспощаден. Своей задницей проезжается по давно вставшему члену, руками тело исследует: бицепсы оглаживает, что напряжены до предела, сжимая его ягодицы, вверх подымается к мощной шее и резко вниз по тяжело вздымающийся груди. Футболку вверх тянет и куда в сторону откидывает вместе со своей, а Чон лишь довольно хмыкает и на спину его опрокидывает, сверху нависая. Рукой по бедру ведёт, ширинку расстёгивает, чему радуется не только Мин. Помогает избавиться от такой не нужной сейчас одежды, а после сам льнет к горячему телу, губы перехватывая по дороге. Чонгук отстраняется, растягивая ниточку слюны. Наверняка, будь это кто-то другой, то непременно сморщился в отвращении, но с Юнги это так правильно, так красиво и жизненно необходимо. Привстает, чтобы до прикроватной тумбочки дотянуться и смазку достать, слышит недовольное бормотание и ускоряется, быстро стягивая последние вещи, и снова сверху наваливается, припадая к набухшей венке на шее. Сначала выцеловывает, потом лижет и ниже спускается, боясь хоть сантиметр бархатной кожи без внимания оставить.       Юнги изгибается весь, почти в агонии бьётся и просит поторопится. Чонгуку дважды повторять не нужно, он и сам уже ели держится. Выдавив приличное количество вязкой жидкости, по пальцам растирает, чтобы потом к сжимающейся дырочке приставить. И непременно в глаза смотрит, в которых столько доверия и преданности, что Хатико в сторонке мирно посапывает. Протолкнув один, вскоре добавляет второй, аккуратно растягивая нежные стенки. Натыкаясь на комок нервов, Юнги стонет, а у Чонгука, кажется, крыша окончательно едет. Добавив третий и, закончив, наконец, с подготовкой, наскоро выдавливает ещё немного смазки и растирает по собственному возбуждению. Приставляет головку и прежде, чем толкнуться первый раз, переплетает с Юнги пальцы и ловит его губы. Сначала медленно, позволяя привыкнуть к новым ощущениям, а после срываясь почти на бешенный темп, Чонгук утопает в этих стонах, руках, что царапают спину и лисьих глазах, что прекраснее россыпи звёзд на ночном небе. Помогая дойти до разрядки, обхватывает ствол Юнги, надрачивая в такт собственным толчкам в податливое тело. Оргазм настигает одновременно. Ну и в правду, как в сказке. -Ты тяжёлый.       Чонгук усмехается, скатываясь на бок. Притягивает за талию к себе парня и целует куда в висок, зарываясь лицом в россыпь белоснежных волос. Юнги что-то ворчит о душе, но удовлетворённо улыбается. Идеально.       Всё-таки добравшись до душа, они долго стоят под струями горячей воды, но уже нет той страсти, что сжигала их минутами ранее, лишь спокойствие и чистая радость, что они сейчас вместе. Им больше никто и не нужен. -Я так сильно люблю тебя, Юнги,-парень касается щеки, большим пальцем смахивая стекающую каплю воды. -И я тебя, Чонгук.       Рано радоваться понимают оба, когда выйдя из душа, натыкаются на девушку, что кричит сюрприз. Улыбка сползает с лиц, так же быстро, как и Джису, что несётся из квартиры Чонгука. Она думала, что он пошутил, когда хотел расстаться. Хотя, если бы эта была просто шутка, она бы вряд ли села на ближайший самолёт из Лондона до Сеул. Через час, когда парни сидят на кухне и не могут дозвониться до девушки, телефон Юнги раздается мерзкой трелью. Уже обрадовавшийся Юнги хватает телефон и, не смотря на имя выходящего звонка, отвечает. -Джису, послушай...-но застывает, не в силах произнести и слова. Не обращая внимания на обеспокоенного Чонгука, выбегает из квартиры.       Отрывочные воспоминая прошлых нескольких дней прокручиваются заевшей пластинкой. Были ли они правда счастливы? Может это просто иллюзия, те самые мечты перед сном. А может это всего лишь сон. Тогда было бы неплохо проснуться, потому что он как-то затянулся. -Она знала, Чонгук. Понимаешь? Она знала о наших чувствах и всё это время делала вид, что ничего не замечает. Но почему мне так противно от себя же?       Юнги встаёт с колен, глубже укутываясь в пиджак парня, будто он сможет спасти от поглощающего холода и скорби. -Это был несчастный случай, Юни. Ты ведь это знаешь лучше моего,-Чон тихо вздыхает, шморгая носом, вспоминая бьющуюся в истерике госпожу Мин, главу семейства, что отрешённо её за плечи поддерживал, Юнги, что глаза отвести не мог от девушки, что совсем недавно вполне жива была, а немногим позже неподвижно лежала, укрытой с головой белой простыней с неестественно выгнутыми костями от встречи с летящей машиной. -В тот вечер, когда я ей позвонил и поставил точку... Она, смеясь, попросила не пожалеть об этом решении и не лажать, как постоянно делал это рядом с ней. Я пообещал ей.       Чонгук, бросив последний раз взгляд на чёрную плитку, становится вровень с Юнги, сцепляя их руки. -Я не налажаю больше, Юнги. Не имею права, да и сил отпустить твою руку вряд ли найду,-пытается улыбнуться, но получает из рук вон плохо. -Пойдём,-Мин кивает и тянет в сторону парковки, не отпуская чужой руки.       Уже сидя в машине, достаёт телефон, листает ленту новостей в какой-то из соцсетей, лишь бы больше не смотреть на такое серое небо. Картинки меняются быстрее, чем Юнги успевает их рассмотреть, но на одной останавливается больше положенного.       /Мин Джису, дата публикации 4 октября, 19:53/ Фотография из какой-то кофейни недалеко от центра. Шоколадные локоны закрывают половину лица, а небольшая рука подпирает подбородок. Грусть в глазах не скрыть даже искренней улыбкой.       Юнги жмуриться, пытается прогнать вновь подступающие слёзы. Снова смотрит на фотографию, что была сделана в тот вечер, когда он чувствовал себя самым счастливым и самым несчастным человеком на свете. Может это всего лишь игра на контрастах, кто знает. Но одно Юнги знает точно-что уже никогда не сможет улыбнуться сестре в ответ, как она ему сейчас с экрана телефона.       Будьте счастливы,-черным по белому прямо под фотографией. -Обязательно, сестрёнка.