* * *
— Слон на H2, — скомандовал Бонт, перемещая белую шахматную фигуру на чёрную клетку. — Неплохо, но этого мало. Ферзь на C6. — Ангел напряженно поджал губы, понимая, что я ставлю его в безвыходное положение. — Король на F8. — Ладья на B8. Шах и мат. Я выиграла! — я звонко засмеялась и подняла руки вверх, чуть ли не пища от радости. Бонт пораженно выпрямился и всплеснул себя по коленям. — Это нечестно, Вики, ты лучше меня играешь, уже четвертый раз выиграла. Может, ещё одну игру? — Прости, Бонт, но мне надоело. В следующий раз, — я без энтузиазма схватила свою доску и начала неспеша складывать фигуры. Закончив с шахматами, я скучающе облокотилась о колени, прижав их к себе. Каким бы приятным не было общество Бонта, всё равно было тоскливо без друзей. Бонт заинтересованно склонил голову, вглядываясь в моё лицо. — Всё хорошо, Вики? Я чем-то тебя обидел? — Ох, нет, что ты? Ты никогда не позволял себе вольностей и не обижал. Ты лучший мой друг, Бонт, — я приложила ладонь к холодному стеклу зеркала, и Бонт повторил то же самое, легонько улыбнувшись уголками губ. — Но это моё первое Рождество без друзей, родных и папы… К нам каждый раз приезжала тётушка и дядя с кузинами, всегда было очень весело. Но сейчас я совсем одна, все родные остались на Земле, а мама где-то есть, но я так и не смогла увидеться с ней. Чувствую себя брошенной, — я застонала, спрятав лицо в ладонях. Улыбка Бонта стала ещё шире, и он по-доброму обвел меня взглядом. Он согнул колени, облокотившись головой на них и слегка вбок, словно ребёнок, завороженно наблюдая за мной. — Вики, может зайдешь ко мне? — внезапно предложил он. Я изумленно взглянула на него. — Но как? Ты же заперт. — Через зеркало. Я попытаюсь использовать его, как дверь. — А разве так можно? Он пожал плечами, из-под лба глядя на меня проницательным взглядом. Бонт всегда меня немного смущал, он такой симпатичный и обходительный, что неумолимо притягивает к себе своей теплой аурой. Иногда бывали моменты, что мы двое просто неотрывно глядели друг другу в глаза, Бонт шептал моё имя, а я просто позволяла себе утонуть в тепле, которое он создавал своим сладким голосом. Но после этого я зарывалась по голову в одеяло и сильно сжимала подушку, чувствуя обжигающую неловкость этого дивного момента. Даже сильно зажмурив глаза, я видела его легкую улыбку. С самой нашей первой встречи я пообещала себе, заметив его привлекательность, не влюбляться в Бонта. Ну и как меня угораздило нарушить своё же обещание? Само осознание и добровольное принятие этого факта будоражило кровь, а сердце заставляло биться сильнее. Я гордилась тем, что влюблена в него, была готова кричать на каждом углу о своих чувствах. Да что там была, я и сейчас готова! — Я никогда так не делал, но кто нам мешает попробовать? Ты же не против? — Да куда уж мне деваться? Давай попробуем, — улыбнулась я ему, в ответ он весь расцвел. — Я рад! — Он проворно вскочил на ноги, поправив свою серую кофту. — А теперь закрой глаза. Попробуй освободить свою голову от негативных мыслей. Представь, что впереди тебя нету зеркала, а существует проход. А теперь протяни свою руку, — он это говорил между повторением тех же действий с его стороны. Его голос был такой глубокий, бархатный и низкий, словно мурчание кота. Я чуть не свалилась на землю на ватных ногах из-за завораживающего голоса Бонта, но смогла удержаться, хотя так сильно хотелось превратиться в маленькое розовое облачко. Откуда же я могла знать, что это испортило всё. Я протянула руку и столкнулась с стеклом зеркала. Я виновато открыла глаза, но Бонт не выглядел суровым, а наоборот, ободряюще улыбался. — Попробуй ещё. Попытайся думать о чем-то хорошем. Об отце например. Хотя нет, он будет приносить грустные мысли, — я с укором нахмурилась. — Прости, я не имел ничего ввиду. Не подумал… Вообщем, думай о том, что вызывает у тебя хорошие мысли. Что ж, я глубоко выдохнула, отключила голову от мыслей о любых мелочах и проблем. Сконцентрировалась исключительно на нем, вырисовала перед глазами образ Бонта, улыбающегося мне так искренне и честно, как абсолютно всегда делал он при виде меня. Я утонула в своих мыслях, потеряв счет времени и чувство пространства. Я лишь падала куда-то вперед, я не видела куда, но наверняка знала, что он не позволит мне упасть. Нет, никогда не позволит. Как бы далеко он не был, какими бы чарами не был заперт, он всегда был и будет рядом со мной, тут, в глубине души. Я всегда ощущала его проницательный, даже чем-то лукавый взгляд, и это согревало меня, всегда… Очнулась я уже, когда меня придерживали сильные руки. Приятный запах свежей книги и чуточку какао приятно щекотал нос. Я осознала, кто меня обнимает, и быстро отпрянула назад. — Вики, — лучезарно улыбнулся Бонт, стоя в метре от меня. Я не верила в происходящее. Бонт, мой любимый Бонт, мой ангел, одинокий ангел из башни, стоял прямо перед мной и улыбался! Я мягко прикоснулась ладонью к его щеке. Он прикрыл глаза, потянувшись за моей ладонью. Его нежная и теплая кожа отчетливо ощущалась под моими пальцами. Я плавно переместила руку к его плечам, затем к груди, чуть ниже к мышцам живота. Из-под тонкой ткани кофты я ощущала каждую его напряженную мышцу, каждый мускул и кубик. Он был таким крупным по сравнению со мной. Я не смогла больше держать себя в руках. — Ох, Бонт! — Я обняла его за талию, уткнувшись ему в грудь. — Вики, моя милая Вики, — он заключил меня в крепкие объятия. Он шептал мне что-то теплое, что-то неописуемое по ощущениям! Его крылья легонько подрагивали в этом волнительном моменте, а само тело было напряженным. Вопреки всем кричащим желаниям, я нашла силы отстраниться от него, с беспокойством заглянув ему в серебряные, искрящиеся от радости глаза. — Бонт, всё в порядке? Ох, Бонт, ты… плачешь? — По его щеке скатилась одинокая слезинка, он поспешил её убрать своим рукавом. — Прости, это всё на эмоциях, я и не думал, что это сможет сработать, я никогда не пробовал это. Я и не надеялся когда-либо дотронуться к тебе, почувствовать твой запах, твою энергию. Я часто встречала людей, которые считают плакать постыдным делом, проявлением слабости. Но ведь это далеко не так. Мне кажется, что слезы даже громче чем слова. Я никогда не сомневалась в словах Бонта, но после этого во мне что-то переклинило. Теперь какие-либо сомнение ушли, ведь Бонт — это просто мальчик, которого заперли не пойми за что, и который хочет банальной свободы. Он просто хотел себе хорошего друга, с которым можно было бы поговорить и излить свою душу. Ох, Бонт, и как я раньше не замечала этого в тебе? Почему я была так слепа? Я хотела дотронуться к его щеки в ободряющем жесте, чтобы ещё раз напомнить, что вот я, перед ним, а он перед мной, но Бонт быстро перехватил ладонь и улыбнулся уже более спокойно и сдержанно. — Хочешь, покажу свою комнату? — Конечно, — я даже не раздумала, и слова хрипло вырвались из меня. Держа меня за руку, он повел меня вдоль комнаты показывая и рассказывая всё, что он имеет. Комнату освещала лишь яркая, молочно-белая луна из окон и балкона. Многочисленные книжные шкафы тянулись к самой верхушке башни, сверху левитировала заколдованная лестница и кружились несколько книг, мягкие желтые пуфики лежали полукругом напротив потухшего камина, в котором мерцали одинокие угольки дров. Казалось бы, здесь не было абсолютно ничего особенного, но здесь царил волшебный уют, здесь хотелось находиться и даже остаться. Я заметила на белом письменном столе беспорядок из листов бумаги и аккуратно сложенных фигурок оригами. С приятным изумлением я взяла одну из птиц и покрутила в руках. — Ты умеешь делать оригами? Я никогда не умела это делать, даже банальные самолётики. У меня не было детства, — печально улыбнулась я удивляясь, насколько ровно и мастерски сделана птица, но было замечено, что кроме птиц никого больше не было. — А почему только птицы? Бонт плавным и легким движением выхватил из моих рук фигурку, с интересом разглядывая. — Я читал в книге, что если сделать тысячу лебедей, то твоё самое сокровенное желание обязательно сбудется. Я сделал только двенадцать, — к его горлу подступила нотка грусти и досады. Для меня не секрет, чего он так сильно желает. Он никогда не знал, что такое свобода, что такое любовь и дружба — он ничего не знал, казалось бы, о таких простых и обыденных вещах. Мне искренне жаль его, моего одинокого ангелочка. В следующую секунду я уже прижималась к нему так сильно, что ему пришлось даже выгнуться в спине под давлением моих рук. Не хочу больше его отпускать, не отпущу.* * *
Мы лежали в его мягкой кровати, наблюдая за проплывающими мимо синими облаками. Его пальцы бережно гладили тыльную сторону моей ладони на его животе, а второй рукой он держал меня в своих объятиях. Мы так уже лежали где-то час или два, в комнате успело похолодать, камин давно потух и не давал никакого тепла. Но зачем нам камин, если мы согреваемся одной мыслью друг о друге? Каждый толчок его сердца под моим ухом разливался приятной волной по телу, не позволяя мне замёрзнуть. Бонт глубоко выдохнул. — Вики, — от долгого молчание его голос слегка осел. — Скажи, о чем ты думала, когда перемещалась сюда? — Ты правда хочешь это знать? — специально дразня его, спросила я, легонько потрепав его волосы. Он согласно кивнул. — Я думала о тебе. Ведь мысли о тебе всегда могли унести меня в мир умиротворения и спокойствия. Не знаю, это слишком странное чувство, я никогда подобного не чувствовала. — Никогда? — Никогда… Мы снова замолчали. Но тишина говорила всё за нас. Лишь маятниковые часы разорвали пространство своим звоном. А это значило только одно… — О, Шепфа! Уже ровно двенадцать. Рождество пришло! Бонт, Рождество пришло! Я как ошпаренная подорвалась и радостно, словно ребёнок, начала размахивать руками и просто радоваться, как раньше, в детстве. Мне хотелось просто чувствовать себя маленькой наивной девочкой, любящей единственной дочкой любимого отца. После смерти я снова научилась любить! Бонт схватил меня за талию и повалил на себя, наши лица были всего лишь в паре сантиметров друг от друга. Его улыбающиеся губы сладко манили к себе. Он притянул меня поближе, и, еле касаясь губами прошептал мне на ушко: — С Рождеством тебя, Вики. — С Рождеством, Бонт. Уже за мгновение мы слились в нежном, невинном поцелуе, который был в разы сильнее любой страсти. Мы этим поцелуем будто слились душами, став одним единым. Всё же, Рождественское чудо бывает. Я боялась, что останусь в гордом одиночестве, но как оказалось, и никого не нужно было мне, ведь есть он — дорогой мой, любимый Бонт. С рождеством тебя, мой милый ангел. Спи спокойно.