«Правда — вещь субъективная. Все видят ее по-разному, это удобно.»
В башне стало безумно пусто, хоть работники никуда и не делись, да и Мстители здание не покинули, а наоборот, в последнее время они все находились там по просьбе Пеппер, которая уже не знает, что ей делать. Но все равно было безумно пусто… И холодно. Или это лишь в душе? Вполне возможно, Старк не исключал этого варианта. Хотя, можно было заметить на лицах многих непонимание и печаль. На лицах Мстителей, ученых, да даже на стажеров, которые появились в башне пару месяцев назад. Это все так… Странно? Хотя, учитывая, что он облазил всю башню вдоль и поперек, успел познакомиться со всеми сотрудниками и вечно помогал остальным, чем только мог, то это уже становится не так странно. Больше всего пугала тишина. Обычно над ухом всегда жужжал неугомонный голос, а теперь его нет. Есть только тишина и тьма. Тьма, которая теперь поглощала пустующую комнату. Но это не мешало никому заходить в эту комнату и часами сидеть там на полу и извиняться за то, что не смогли спасти, не смогли помочь. В этой комнате смешивались тьма и тишина. Честно, ужасное сочетание. В голову резко начинают лезть воспоминания из детства, когда ты боялся спать, потому что в темном углу сидит монстр. Такое сочетание всегда играло на руку воображению. Когда ты сидишь в тишине и смотришь в самый темный угол, может показаться, будто там стоит он, живой. А возможно, ты сможешь даже что-то услышать. Но, чаще всего, это просто твоя больная фантазия играет с тобой злую шутку. Шанс, того, что он будет там стоять живым и здоровым после того, что все увидели по камерам Пятницы, был ничтожно мал. Тони всегда считал, что самым тяжелым событием в его жизни была смерть матери и ее похороны, но он ошибся. Очень сильно. Самым тяжелым и страшным событием стала смерть его ребенка, его похороны, с которых сейчас Тони как раз ехал. Ему безумно хотелось резко вывернуть руль и влететь во встречную машину, улететь в кювет на полной скорости, но ему не позволял тот факт, что пострадают невинные люди, и Пеппер, сидящая на соседнем сидении. Поэтому приходилось лишь крепко сжимать руль и повторять себе, что тогда пострадают другие. Помогало не очень сильно, но руки начинали меньше дергаться в сторону. Когда Мисс Поттс заметила напряженное состояние своего мужчины, она аккуратно положила свою руку поверх его, слегка поглаживая шершавую кожу большим пальцем. Она знала, что слова тут будут бессильны, поэтому пыталась через касания показать ему, что он не один. И это правда успокаивало Тони, поэтому руки его слегка расслабились, за счет чего они стали чаще дергаться и трястись, хоть мужчина и старался не обращать внимания, но в расслабленном состоянии ладони предательски дергали машину из стороны в сторону, что заставляло Пеппер каждый раз испуганно вжиматься в кресло. — Тони, может включим автопилот? — обеспокоенно спросила Пеппер. — Да, конечно, — как ни в чем не бывало ответил он. — Пятница, включи автопилот до башни. — Конечно, сэр, — прозвучало из динамиков машины. — Примерное время поездки двадцать две минуты. Тони отпустил руль автомобиля, радуясь, что теперь может прикрыть глаза и не бояться, что машина вылетит на встречку. Он, конечно, был бы не слишком против, но чтобы пострадала Пеппер, он точно не хотел. Остаток пути они ехали в абсолютной тишине, чему Старк был невероятно рад. Абсолютно не хотелось выдавливать сейчас из себя какие-либо слова. Сегодняшний день был слишком тяжелый, и единственное, что мужчина хотел сейчас — это напиться в вдребезги. Опять. А в голову начинали лезть его же слова, которые он говорил Питеру, о том, что не надо заглушать боль алкоголем, что становится только больнее.***
Алкоголь абсолютно не лез в глотку, хотелось выплюнуть это дерьмо и прополоскать рот, но Тони продолжал вливать в себя эту отраву, замечая, что легче не становится. Спустя время мужчина все-таки отложил бокал со спиртным в сторону и, встав из-за стола, слегка пошатываясь, поплелся в ванную комнату. Ему нужно умыться прохладной водой и привести себя в чувства. Предстоит еще разобрать вещи в комнате парня. Встав напротив раковины, Тони повернул кран влево до самого конца, и из крана резко полилась ледяная вода, то, что ему нужно. Сложив ладони лодочкой, Тони набрал воды и ополоснул свое лицо раз, два, и еще несколько раз. Слегка взбодрившись, он закрыл воду и, оперившись о раковину, стал смотреть на свое отражение. На лице образовалось брезгливое выражение от вида самого себя. Трёхдневная щетина, нерасчёсанные волосы, красные и опухшие глаза, стали выделяться скулы. Питер бы точно сказал что-нибудь на этот счет и, вероятней всего, сначала бы заставил шантажом его поесть, а потом отправил спать. Так было всегда до того инцидента с Мэй… После они поменялись ролями. Все мысли крутились вокруг Питера. На любое свое действие Тони представлял, что бы сделал парень в данной ситуации. Питер. Питер. Питер. Тони со всей силы ударил кулаком по зеркалу, от чего оно разлетелось вдребезги. Кровь начала стекать тонкими струйками по руке, после аккуратно капая на пол. Осколки теперь были везде: в раковине, на полу, в руке. Но боли не было, было лишь какое-то странное… Удовлетворение? Будто он заслужил это. Будто он готов делать это вновь и вновь, пытаясь искупить свою вину. Но… Был бы Питер рад этому? — Боже, — полушепотом выдохнул Старк, а после, запустив чистую руку в волосы и тяжело дыша, скатился на пол.***
Тони не знал, сколько он так просидел на полу в осколках стекла с раненой рукой, но в таком состоянии его нашла Пеппер, которая была разбита не меньше, чем он. — Господи, Тони, зачем? — спросила она, осматривая разбитое зеркало и его руку. — Он… Он… Он не вернется, Пепс. Я его потерял. Я… Я думал, что он говорит мне правду, что ему становится лучше, но он соврал. А я поверил, как идиот. Я мог остановить. Я… — Тише, Тони, ты не виноват, слышишь? — на это Тони лишь истерично засмеялся. — Я не виноват? Ты себя слышишь?! Он, блять, просто сиганул с крыши, потому что уже просто не видел другого выхода! Он даже в этой гребанной записке написал, что проблема в том, что ему никто не помогал! — чуть ли ни крича говорил Старк. — И ты говоришь, что я не виноват? Да если бы я больше обращал внимания на его состояние, мой ребенок не совершил бы суицид! — Послушай, не только тебе больно и плохо. Он и для меня стал как сын. Он для всех Мстителей стал ребенком, — сквозь слезы усмехнулась Пеппер. — Ты Наташу видел все это время? Она молчит с того самого дня, как узнала о его смерти. Они ни слова не сказала, никому, даже Клинт не может заставить ее говорить. Единственное, что я слышала, как она в его комнате плакала и извинялась. Тони лишь поджал губы. — А что насчет Роуди? Он для Питера был дядей. Он даже называл его дядя Роуди. Думаешь, ему не больно? Тут, черт возьми, всем больно, и все винят в этом только себя. В этом никто не виноват. Он сам так решил, и это было только его решение. Да, он врал нам, врал, что все хорошо, а мы, как олухи, верили ему. Но это не значит, что ты или Наташа виноваты в его смерти. — Я просто… Я любил его, как своего ребенка. Да боже, он должен был стать Старком через некоторое время, я собирался усыновить его. И неважно, что он неродной, но он мой. Он был моим ребенком, — слезы начали одна за другой капать из глаз Тони. — Больше всего на свете я жалею, что проводил с ним не так много времени, что узнал его только когда ему было четырнадцать лет. Я много о чем жалею… Пеппер аккуратно села на пол рядом с Тони и взяла его руки в свои. — Тони, нужно продолжать жить, ради него. Думаешь, он бы хотел, чтобы после его смерти ты сидел в ванной и скорбел по нему? — уловив покачивание головой, она продолжила. — Он бы хотел, чтобы ты продолжал жить в любом случае. Чтобы Мстители жили так, как раньше. Чтобы никто не оплакивал его. Да, это было его самое худшее решение, но он так решил, и мы ничего не можем с этим поделать. Главное, что ты сказал ему те самые слова, и он ушел, зная, что был любим кем-то и будет любим несмотря ни на что. Комната погрузилась в тишину, которая прерывалась лишь редкими всхлипами кого-то из взрослых. Да, Пеппер было безумно тяжело произносить все эти слова, когда она сама не отличалась от мужа, тоже винила себя, но она не могла позволить уйти Тони на дно. Это могло стоить ему жизни. Да, будет тяжело, будет пролито еще немало слез. Но главное, они уверены, что Питер хотел бы для них только самого лучшего. А это значит, что им придётся взять себя в руки и жить дальше. Питер бы хотел этого, он всегда говорил, что жизнь должна продолжаться вопреки всему. И тут была заключена как правда, так и ложь. Питер на самом деле желал всего самого лучшего, желал, чтобы никто не беспокоился из-за него. Но он соврал, когда говорил, что жизнь должна продолжаться. По крайней мере он так больше не считал.