Поднять рейтинг

Суббота. 16:43. Философия. Ну что может быть хуже? — думалось каждому скучающему студенту-второкурснику, сидящему в душной аудитории университета Конохи. Наруто, положив подбородок на левую руку, скучающе записывал основную мысль с презентации «Марксистская философия. Западный рационализм», которую любезно включил заведующий кафедры, доцент, кандидат философских наук и просто-молодец-решивший-поставить-пару-в-субботу-Хатаке-Какаши. — Пара в субботу по философии во второй половине дня — это просто немыслимо! Да к тому же мне, студенту-медику, зачем? — раздражённо рассуждал Наруто Узумаки, отмечая годы жизни Иммануила Канта. — Даже Сакура с Хинатой и те валяют дурака, рассматривая на телефонах забавные картинки, Киба просто спит, навалившись на ещё более хмурого, чем обычно Саске. Один Наруто не очень старательно, старательно писал, что значит «познание» по Гегелю, статус старосты 4 группы медфака обязывал это делать. Или не один? Скрип второй ручки в аудитории был ясно слышен для преподавателя и всех студентов, включая Узумаки. — Ну, конечно, кто же ещё, — поворачивая более недовольную мину, чем у Канта на слайде, подумал Наруто, — Сабаку но Гаара. Сабаку но Гаара — превосходно красивый, неимоверно раздражающий второкурсник экономического факультета. Лучший студент ВСЕГО университета, (когда Наруто, ВСЕГО лишь лучший студент медицинского факультета), президент студсовета, волонтер, активист, призёр универсиады по фехтованию и просто-второй-раздражающий-молодец-в-аудитории-после-Хатаке. Ага, думаете, я забыл про Вас, Какаши-сан? — усмехнулся Наруто. … разработал космогоническую гипотезу происхождения Солнечной системы из гигантской первоначальной газовой туманности… … выдвинул идею естественного происхождения человеческих рас… Последнее время Наруто Узумаки не покидает мысль, что он хочет стать лучше этого выскочки Гаары, хочет, чтобы в табеле успеваемости, висящем возле расписания в строке, он занимал первое, а не позорное второе место. Даже сейчас, наблюдая за рукой Гаары, усердно выводящей иероглифы в тетради, Наруто старался зачем-то успеть быстрее него списать новый слайд. — Успел ведь, — победно усмехаясь, отметил свою скоропись блондин. Осторожно скрипнула дубовая дверь, заставляя даже двух единственных студентов прекратить фиксировать лекции. В проёме показалась чёрная макушка аспиранта по психологии — Итачи Учихи. — Хатаке-сама, можно Вас украсть, никак не могу разобраться с проектором? — произнёс Учиха. — Да, сейчас подойду, ждите, Итачи-сан, — Наруто готов поклясться, что уголки губ дрогнули на лице Хатаке, надо будет обсудить это с Сакурой и Хинатой. — Итак, дорогие студенты, я надеюсь на вашу добропорядочность, честность, совесть, на всё то, чего у вас нет, однако как завкафедры настоятельно рекомендую не покидать лекционный зал до конца пары. Берите пример с Гаары, запишите то, что как вам, кажется, поможет на экзамене, который состоится в следующую сессию, и который я буду принимать лично, — безэмоционально проговорил доцент. — Естественно, допуском к экзамену буду все написанные лекции, да, Инузука? — Конечно, Хатаке-сама, — Киба ничуть не смутился. Он ничего не записывал целый семестр, отмахиваясь тем, что есть второй. — Итак, по окончанию лекции, задвиньте стулья, закройте окна, отнесите проектор вместе с ключами в лаборантскую, и чтобы в следующие, — он глянул на наручные часы, — сорок семь минут ни единая душа не просочилась отсюда, у меня хороший слух Инузука, Учиха, — уже в открытую веселясь над бедными, измученными студентами произнёс Хатаке и вышел из аудитории. — Как-то странно включать проектор 47 минут, — задумался блондин, возвращаясь к философии природы по Гегелю. … существует независимо от человека, а человеческое познание обладает объективным содержанием… …природа является производным от сверх природного духа… — Бля-я, какой же он нудный, — взвыл Киба, — нет чтобы отпустить нас пораньше в субботу, — роняя голову на Саске. — Согласен с тобой, Инузука, но вторую половину лекции сплю на тебе уже я, — отметил Саске. — Учиха, прекрати клеится к моему парню, — засмеялась Хьюга, тем не менее фотографируя «сладкую парочку» на память. Наруто начинал закипать, лишняя болтовня всегда мешала ему сосредоточиться, ещё и философ отметил Гаару в очередной раз, чем существенно подпортил и не без этого никудышное настроение. Пишет он, видите, лекцию, а я вам тут чем занимаюсь, письки пинаю? — задумался Узумаки. Разговоры и мышиная возня на задних партах продолжались, и если на Наруто сейчас можно было бы поставить чайник, он оглушающе засвистел. — Дорогая, четвертая группа, если вы сейчас не заткнётесь, сканы лекций вам не видать, как собственных ушей, — зыркнул староста, хлёстко отрезвляя одногруппников, которые тут же стихли. О, нет, не подумайте, Наруто Узумаки не был чопорным занудой, скорее наоборот, он был клоуном среди своих друзей. Но если дело касалось учебы, здесь он подходил со всей серьёзностью и строгостью, он считал, что быть врачом — это огромнейшая ответственность за здоровье и жизни людей, даже Сакура, стажируясь у Цунаде-сама в одной из элитных клиник города и филиала Конохи в зимнюю практику, относилась легче к учёбе. С приближением сессии Наруто походил просто на маньяка, он буквально насиловал распечатки и всевозможные методические материалы, забывая есть, пить, спать и мыться. Именно в эти моменты Хината Хьюга и Сакура Харуно играли в дочки-матери, посменно дежуря у Наруто в общажной комнате: готовя ему еду, вместо быстрорастворимого рамена, стирая его одежду, разбирая вещевой и книжный бардак, каждодневно устраиваемый им. Киба и Саске раз в три дня притаскивали пару-тройку банок энергетиков и, казалось, миллионы пачек растворимого кофе. — Чувак, однажды твоё сердце скажет тебе: «извини, что я без стука», — нервно хмыкнул Инузука и Учиха с ним согласился. Наруто даже их не слушал, он бубнил себе под нос что-то про липидный обмен, который надо вновь повторить. Это была уже третья приближающая сессия, Наруто учил — как маньяк, девчонки учили — как нормальные люди, а Киба и Саске молились какому-то Джашину, вычитали где-то, будто он покровитель студентов и обязательно принесёт удачу на зачетах и экзаменах. С недавнего времени Наруто настолько невзлюбил Гаару, что повесил его фотографию над столом, раздобытую Сакурой неизвестно где, и время от времени разговаривал с бумажной карточкой, сообщая ей о том, что он превзойдёт её. И стоило хоть на секунду отвлечься от повторений или написания СРС’(1), он встречался с бирюзовыми глазами, и уже с тройной силой, скоростью и внимательностью приступал к зубрежке. — Думаешь, я тебя не уничтожу? Я тебя уничтожу, я ещё записался на две конференции в апреле и стал волонтером-медиком, это добавит мне баллов к ординатуре, — разговаривал он с «Гаарой», собираясь заварить кофе. Стрелки предательски медленно, однако все-таки подползли к половине шестого и наступил конец очередной учебной недели. Студенты будто вдохнули свежего воздуха, активно начали собираться домой, обсуждая планы на выходные. Следы Кибы и Саске, первыми вылетевших из аудитории, уже простыли, а девчонки, как подобает девчонкам, аккуратно складывали халаты и убирали учебники в сумки. — Наруто, капуша, долго тебя ещё ждать? — проговорила Харуно. — Думаю, мне надо ещё будет занести ключ и… — начал блондин. — Не надо, Гаара уже вон вытирает с доски и выключает презентацию, — сказала Хьюга. «Ну зачем? — страдальчески посмотрела Сакура на подругу, — сейчас начнётся третья мировая война, ты хочешь нашей смерти?» Хината хлопнула мысленно себя по лбу. Между ними Наруто установил четкие и жесткие правила: никогда. не. упоминать. Сабаку но Гаара. в разговоре. Конечно, на него эти условия не распространялись, он каждодневно разглагольствовал о том, какой Сабаку но выскочка, какой он невозможно надоедливый, какой он какой, — заканчивал «железным» аргументом Наруто. — И вообще, Харуно, ты предательница и просто не любишь меня, — добавлял Узумаки, — снюхалась с другом нашего врага, с этим густобровым накаченным красавчиком Ли, — драматично хватался за сердце блондин. — Он всего лишь позвал меня на свидание и я ему отказала, придурок, — закатывала она глаза. — И вообще-то мы не враги с Гаарой, это ты с ним соперничаешь, а он даже не в курсе, придурок. — Повторяешься, сучка, — вставая в боевую стойку, улыбался староста, но тут же накидывался на подруг с объятиями. Сейчас же Наруто выглядел особенно подавленным, то ли от усталости, накопившейся за неделю, то ли от слов Хинаты, то ли от всего сразу. — Хей, Нару, пойдем быстрее, зайдем по пути в Ичираку, — попыталась отвлечь его тут же Сакура, одаривая Хьюгу многозначительным взглядом. — Да, действительно, возьмём с собой, купим чего-нибудь выпить и потусим, — смекнула темноволосая, поддерживая Сакуру. — Сегодня я не в настроении, к тому же я хотел подготовиться к анатомии, у нас итоговая в понедельник, если вы не забыли, — вымучено произнес Узумаки, бросая недовольные взгляды на Сабаку но, выключающего преподавательский ноутбук. Девчонки переглянулись, потому что Наруто никогда не отказывался сходить в маленький ресторанчик с лучшей лапшой, часто в три часа ночи в их общую беседу приходили сообщения негодования о том: «как жаль, что Ичираку не круглосуточный, я прямо сейчас съел бы две горячие тарелки рамена». Наконец троица стала двигаться к выходу, возле которого толпилась достаточное количество других студентов, Узумаки бросил кислый, досадливый взгляд на Гаару и вышел вслед за другими ребятами. Проходя мимо множества кабинетов, Наруто заметил, как в одной из лаборантских горит свет, правда в такое время все лаборанты и аспиранты покидают свои рабочие места. Но поток голодных и усталых второкурсников вовлёк блондина встрой и понёс к главному входу, и он не успел толком ничего рассмотреть, а вскоре и вовсе забыл. — Наконец-то выходные, — радостно произнесла Хината, — чем планируете заниматься или «врач-сама» действительно будет погружён до понедельника в учебники? Не хочешь погрузиться во что-то более приятное? — подмигнула Хьюга. — Хина, не завидуй моей сексуальной жизни, если у вас с Кибой какие-то проблемы в этом плане, ты всегда можешь спросить у меня совет, ну или я могу тебе одолжить своего парня, раз твой не справляется, — оскалился блондин, нисколько не смущая своих подруг. — Вся злоба от известных нам причин — понятна, и нет, у нас с Кибой всё в порядке или желаешь удостовериться и подержать свечку? — парировала темноволосая. — Фу, порочные грешники, избавьте меня от подробностей ваших утех, иначе меня стошнит прямо здесь, — имитируя рвотные позывы, сказала Харуно, бодро шагая в сторону университетского общежития №3. — Так и помрёшь старой девой, Сакура, — завопили два извращенца, но, завидев недобрый взгляд, тут же отошли подальше, принимая боевую позицию, поскольку прекрасно знали тяжёлую руку Харуно. — Давай, подходи по одному, — крикнул из-за спины Хинаты Наруто. — И вообще, вон Саске тоже ходит постриженный в монахини, не глаженный, не целованный, попробовали бы с ним вдвоём «воду помутить», — заиграл светлыми бровями Узумаки, продолжая стоять за мужественными плечами Хьюги. Сакура уже двести раз пожалела, что вмешалась в перепалку двух демонов-извращенцев, резво переключившихся на неё. — Да, действительно, Саске неплохой вариант, — поддержала Хината друга. — Что вы заладили «Саске-Саске», вот сами и встречайтесь со своим Саске, моё сердце уже занято кое-кем, — загадочно улыбаясь проговорила девушка. — Чего? Почему мы не в курсе? Это Ли? Или, может, это кто-то с нашего факультета? — стали осыпать вопросами вмиг посерьезневшая парочка. — Нет и нет, я больше по 2д парням, Атсуму Мия’(2) — вот кто занял место в моём сердечке навсегда, — пытаясь придать голосу важный тон и подавить где-то в горле рвущийся наружу смех из-за недоумения, появившегося в глазах друзей. — Я опять что-то сделал, хотя ничего ещё не сделал? — проговорил веселый голос. Все три пары глаз уставились на Саске и Кибу, ребята не заметили как за разговорами добрались до общежития. — Да эти две подружки опять занимаются сводничеством, — ответила розоволосая. — Считают, что мы с тобой неплохо смотримся, ты что думаешь, Учиха? Ну если в кратце меня назвали вечной девственницей, а тебя монашкой, что вкупе дают одно и то же. — Сакура-чан, — назидательно начал Саске, — ты же знаешь, две такие сладкие горячие конфеты, вроде нас с тобой, слишком хороши для этого мира и для отношений в целом. Встречаться — для слабаков и неуверенных в себе неудачников, полноценные люди наслаждаются одиночеством, — закончил брюнет и поднял вверх ладошки девушке для удара. — Действительно, — она отбила ему пятюню и посмотрела на Наруто и Хинату взглядом а-ля «ну что, сучки, съели? Запейте водой». — Это всё, конечно, пиздецки поэтично, но, может, мы уже что-то будем делать, на улице ноябрь как бы, — вмешался продрогший Инузука, мелко переминающийся с ноги на ногу. — Так, ладно, ребятки, я пошёл грызть гранит науки, ещё я планировал затеять уборку, да и еду приготовить надо, — начал Узумаки, поглядывая на двери общаги, намекая, что хочет ретироваться. — Чува-а-а-к, сегодня суббота, — продолжил Киба, которого тут же остановила его девушка. — Давай, иди конечно, но помни, золушка, что времени у тебя есть до девяти, поскольку мы нагрянем ровно в 21:00, как гром среди ясного неба, и нет, отказы не принимаются, — быстро протараторила девушка, заметив как начал открываться рот её лучшего друга. — И всё ещё нет, мы возьмём с помощью Учихи, должен же он когда-то нам пригодиться, иначе зачем мы дружим с ним, ключи у коменды от твоей комнаты, — продолжила безукоризненно Хьюга, и тем самым сомкнув губы Наруто в тонкую, недовольную линию. Узумаки сердито промычал что-то вроде согласия, кивнул, и зашагал в сторону общежития, на прощанье махнув друзьям рукой. Как будто Узумаки ожидал чего-то другого от этой шайки-лейки, естественно, они чувствовали перемены его настроения и как все нормальные друзья пытались вытащить из подавленного состояния, несвойственного парню, и всячески развлечь. За размышлениями на тему его взаимоотношений с лучшими окружающими людьми, Наруто не заметил как добрался до мужского блока и, собственно, до своей комнаты. Одна из немногих привилегий в море обязанностей старосты была отдельная комната с душевой. Блондин до чертиков был рад, что у него нет надоедливых соседей, мешающих ему заниматься уроками или бытовыми делами. Сняв кроссовки и повесив джинсовую куртку на крючок, парень плюхнулся на мягкую застеленную кровать. Он был измотан настолько сильно, что хотелось как минимум выть и как максимум не рождаться на этой земле. Пролежав без движения и пялясь в одну точку минут двадцать, Узумаки всё-таки удалось перебороть вселенскую лень и переодеться в домашние вещи, разобрать рюкзак, скинуть грязное белье в таз на стирку, принять душ, перекусить, поплакать над тем, как много повторять по спланхнологии’ (3), и, наконец-то, сесть её повторять. Казалось, стрелки буквально ели время, иначе как объяснить его скоротечность? Часы показывали двадцать пять минут девятого, голова нещадно гудела от потока информации, значит, необходимо закончить на сегодня, заверил себя юноша. Потратив добрую половину времени на повторение пройденного материала, блондин вспомнил о предстоящем вечере, губы сами расплылись в улыбке и он потянулся к телефону. Вы, кому: ДеЙдАрОчКа (^˵◕ω◕˵^): Чем занимаешься? Хината снова решила устроить погром у меня, зову тебя присоединиться к хаосу, если ты не против.

Вам, от кого: ДеЙдАрОчКа (^˵◕ω◕˵^):Спасибо, что не забываешь обо мне, дорогой парень…

Вы, кому: ДеЙдАрОчКа (^˵◕ω◕˵^): Дей, не начинай, а? Я не в настроении, я просто хочу повеселиться в компании своих любимых друзей и любимого парня. Однако если ты расстроен, обижен, рассержен и далее по списку, можно я тогда извиняться буду завтра за то, что я ничего не сделал, сегодня же я морально истощён и хочу ПРОСТО расслабиться без негатива. Надумаешь заглянуть, я все там же, в 415. Узумаки слишком быстро вырубил передачу данных, слишком быстро заблокировал телефон и агрессивнее, чем следовало, отбросил его подальше от себя. Последнее время отношения не приносили ничего кроме ещё большей усталости. Они с Деем чуть меньше года, но последние три месяца живут как на пороховой бочке. Оба блондина имеют взрывной характер, и если же Наруто находит в себе силы успокоиться, то Тсукури просто невозможно остановить, он продолжает распыляться, разгораться, пока не взорвется яркими, убийственными фейерверками, задевая несчастного Узумаки и все, что ему попадётся. Конечно, мирились они так же вызывающе громко и горячо, тем не менее Наруто изматывали эмоциональные качели от Дейдары. Бесчисленное количество претензий по поводу и без, необоснованная ревность, порой граничащая с эгоизмом и отсутствием здравого смысла, просто уничтожали Наруто Узумаки изнутри, вечно «улыбающиеся» голубые глаза тускнели, а смеющиеся губы превратились в кривую, болезненную улыбку. Он считал, что отношения, будь то дружба, и особенно разные проявления любви, не должны приносить бесконечные страдания и боль. Ты каждый день ведёшь борьбу с жестоким и несправедливым миром, и по возвращению домой тебя должны окружить лаской, заботой и добротой, а не устроить ещё одну мини-войну. Он искал в человеке комфортную гармонию, искренность и безграничную верность, показанную ему любящими родителями. Замечая духовную, чистую, почти ощутимую связь своих стариков, наблюдая за счастливыми Хинатой и Кибой, Наруто задавал себе вопросы: «Что я делаю не так? Разве я не заслуживаю хоть частицы всеобщего счастья вокруг себя? Или мне уготовлена судьба всегда целовать, а другому лишь подставлять щёку? ’(4)». Узумаки представлял из себя сгусток чего-то тёплого, любвеобильного и обнимательного, поэтому ему было лучше в отношениях, чем без них. Ему требовалось внимание, ночные разговоры и переписки, множество тактильных взаимодействий. Благодаря этому он прикипел, прилип к Дею, всё поначалу его устраивало в нём до разливающемуся по желудку наслаждению. Первая любовь, первые серьезные отношения, первый секс, и всё это с умопомрачительным горячим парнем естественно вскружило голову Наруто. Первые полгода 23-летний молодой будущий скульптор представлял из себя ангела без крыльев или идеального, совершенного, без изъянов человека. Влюблённые рассуждали об искусстве, современной поэзии, астрономии и классической музыке. Дей устраивал романтические свидания в своей мастерской, показывал свои лучшие труды, и просил Наруто позировать для своей выставочной работы, что тот нашел весьма милым и согласился. Тсукури накидывался с жаркими влажными поцелуями, пачкая перемазанными руками полуобнаженного Наруто. Холодная белая полимерная глина, касаясь разгоряченной кожи, создавала непередаваемый контраст ощущений. Возбуждение в комнате возрастало до предела, концентрировалось между двумя телами. Пара не замечала ничего вокруг: ни перевёрнутых оттеночных красок, ни рассыпанного по полу гипса. Мастерская наполнилась хлюпающими, чавкающими звуками, создаваемыми разлитыми скульптурными материалами, хриплыми стонами и рваными вдохами. Чтобы наконец закончить статую в полный рост, Дею потребовалось больше времени, чем обычно. Пару раз он выходил из себя из-за того, что не получалась драпировка, или не удавалось передать тонкость запястий и щиколоток, но всё это казалось мелочами, в итоге он всё-таки завершил работу. Этим же вечером он пригласил Наруто для демонстрации готовой его копии. — Ох, Наруто-кун, я жду тебя к девяти, нет, лучше к восьми, хочу скорее увидеть твою реакцию! — проговорил взволнованный голос в трубке. — Это моя лучшая скульптура, я вообще не уверен, что смогу сделать что-то лучше, конечно, с подлинником ничего не сравнится, твои родители действительно старались. — Хорошо, как закончатся дополнительные, заскочу домой, а потом сразу к тебе, — смеялся и умилялся Наруто над трепетным беспокойным голосом своего парня. В 20:23 Узумаки уже осторожно постучал в дверь, которую тут же открыл Тсукури, затаскивая Наруто внутрь. — Воу, Дей, ты сегодня выглядишь слишком дорого, по сравнению со мной, — обнимая длинноволосого блондина в классическом костюме, произнёс Наруто. — Привет, прости, что задержался. — Привет, — проговорил Дейдара, мягко целуя губы своего парня. — И ты всегда выглядишь превосходно. Для меня очень важна эта выставка, ты — девятая, и заключительная часть композиции, её украшение. И мне просто хотелось поблагодарить тебя за помощь и устроить тебе индивидуальный предпоказ. Только сейчас, не разрывая объятий, Наруто заметил, как преобразилась просторная студия, в которой он бывал так много раз. Вечно разбросанные вещи, кисти, краски, холсты, впервые были убраны и лежали на своих местах, в центре был расстелен небольшой белый ворсинчатый ковер, на котором стоял столик. По периметру комнаты возвышались девять различных постаментов с фигурами, накрытые плотной тканью, снизу настроена светодиодная подсветка разных цветов. Неоновые лампы холодного свечения погружали комнату в атмосферу таинственности, высокие статуи, пугающие величием, создавали эффект колонн античных греко-римских храмов, о которых Наруто готовил реферат по культурологии. — Я не сильно перестарался? — начал осторожно Тсукури, наблюдая за удивленными голубыми глазами, где отражались огоньки комнаты. — Дейдара, это всё выглядит, действительно, впечатляюще, — искренне восхитился Узумаки. — Я очень рад, что тебе нравится, и очень удивлен, что у меня получилось всё организовать. Целую неделю всё валится из рук, а сегодня особенно шло не по плану, — Тсукури и правда выглядел уставшим, видно, что он не спал, возможно, даже несколько дней, подготавливая всё к предстоящему важному мероприятию. Вначале очень сильно задерживали поставку постаментов, без которых не было смысла в композициях, правда когда они уже пришли его мастер, согласившийся ему помочь, уже уехал из города по семейным обстоятельствам, и бедный Дей сам таскал гипсовые глыбы, надрывая спину. Конечно, он мог бы позвать друзей, но они так же занимались дипломками. Он лично настраивал свет, перерыв половину обучающих ютуб-каналов, ведь две единственные компании города, занимающиеся освещением памятников, отказали ему, ссылаясь на загруженность, а примерно за час до прихода Нару ничего не хотело включаться, розетка коротила и даже перегорело пару лампочек. — Ещё и доставка еды опаздывает, хотя я указывал время 20:00, даже хорошо, что ты пришел позже, ничего не успеет остыть. — Зато ты смог и сейчас всё хорошо, — Узумаки улыбнулся и крепче сжал вымотанного парня. — А насчет заказа, сегодня пятница и пробки, не переживай. — Думаю, пока курьер едет, у меня есть время показать тебе свою галерею, — наконец-то расцепляя руки, произнёс Дейдара. — Закрой глаза. Наруто послушно опустил веки, зашуршали полотна, прозвучало пару грубых словечек от Дея, что вызвало сочувствующую улыбку Узумаки. — Открывай, — где-то над ухом произнёс взволнованный голос. Что чувствует человек, находясь в музее, смотря на старинные картины, многовековые барельефы, это всё, бесспорно, удивляет, завораживает. Всем известна эпоха античного искусства с её величественными сооружениями вроде колизея или парфенона, возможно, смотреть на них через экран ноутбука или в учебниках истории это не совсем то. Даже человек, побывавший в Афинах и Риме, увидевший это своими глазами, вряд ли поймет масштаб человеческой мысли, человеческой силы и идеи того времени. Ведь это было почти двадцать веков назад, люди, творящие историю когда-то там, давно, уже исчезли, остался их труд, неподвластный времени и забвению, поэтому память о них жива. Современное поколение никогда не сможет до конца открыть занавес того периода, едва ли сейчас могут оценить красоту, глубину и мастерство выполненной работы, лишь сакральный смысл навсегда потеряется на губах архитекторов, задумавших поистине колоссальные проекты. На смену приходит Средневековье со своим мрачным готическим стилем, состоящим из остроконечных шпилей, арочных сводов и мозаичных витражей. Собор Парижской Богоматери во Франции и Кёльнский собор в Германии поистине два ярких представителя готической архитектуры. Храмы такого значения вызывают только смиренное молчание, преклонение и безграничное созерцание. Чувственность и хрупкость создается с помощью разноцветных стёкол, многогранность и непоколебимая твёрдость за счет каменных стен. Допустим, античность и новейшая история имеют пропасть, однако другая эпоха — Ренессанс XIII–XIV вв., что такое 5-7 веков, казалось бы, для целой Планеты это ничтожно мало, для всего человечества — огромный скачок. Конец XV века, характеризуется с итальянского как cinquecento’(5) и соответствует периоду Высокого Возрождения. Весь мир знает представителей этого времени: Леонардо да Винчи, Рафаэль Санти, Микеланджело, Лоренцо Гиберти, Брунеллески и многих других. Одним из самых известных произведений живописи является портрет Моны Лизы, чьё чарующее лицо, полуулыбка и пейзаж за окном вызывают множество споров и догадок среди критиков, искусствоведов и других людей. Леонардо да Винчи провёл 12 лет, рисуя лишь только её губы. Так кто же, истинный гений, мастер, преданный своему делу или же псих мог потратить двенадцать лет своей жизни на губы женщины, возможно, даже никогда не существовавшей на этой земле? Всё это помимо восхищения вызывает сковывающий руки и ноги страх? Определенно, ты испытываешь ужас, как только погружаешься чуть глубже в историю. Немыслимо, невозможно даже думать, что человек, подобный тебе, так же состоящий из костей, мышц, имеющий сердце, печень и селезёнку, смог придумать и воплотить в жизнь, например, статую Зевса или Афины. Ты принимаешь это как данное, как простой памятник культуры, даже не сохранившийся до наших дней, но если представить, что это сотворено людской рукой, от масштаба начинает бросать в жар и мутить. Кажется все это мифом или сказкой, с которыми ты не столкнешься в реальности, ведь скульпторов нет, их не существует, они остались где-то в призрачном «там», ведь так? Но встретившись однажды с современным гением лицом к лицу, став его музой и одной из работ, имея возможность прикоснуться к нему, к его искусству и являться частью этого самого искусства, какие чувства тебя одолевают? Полёт твоей фантазии безграничен, ты представляешь себя то идейным вдохновителем, то мелкой пылинкой, которую смахнут и не заметят. Чаще, конечно, второе. Ты спрашиваешь себя, достоин ли я того, чтобы на меня обычного, непримечательного, тратили время и ресурсы, чтобы люди запомнили меня? В данную секунду восемь незнакомых людей от детей до стариков, смотрят сверху вниз, и глаза до жути живые и злые. Вот ребёнок невинно хлопает ресницами и кривит рот в недоброй усмешке, дед хмурит брови, у мужчины от ярости вздулась вена на лбу и заиграли желваки. «Кто все они? Чем они недовольны? Я вас не знаю, я вам ничего не сделал, я вас не знаю, не знаю, не знаю», — Наруто маниакально повторял это в голове, но отвести взгляд не смел. Его охватила паника, он такой крохотный стоял в центре, над ним возвышались неизвестные личности, насмехались над ним, женщины пошло улыбались и показывали на него пальцем, он ощущал себя голым, слова застряли в горле и в голове, он будто немой, не может ответить. — Наруто, я могу начинать? — Тсукури помахал перед лицом блондина, вырывая его из гипнотического транса. — Да, прости, что-то я задумался, — ответил бледный Узумаки часто-часто моргая, всматриваясь в обездвиженные скульптуры, стоящие в естественных позах. — Я буду говорить всё то, что подготовил к настоящему вернисажу. Мне необходимо поразить деятелей и спонсоров, возможно, мне предложат курсы заграницей после выпуска и когда-нибудь предоставят целый зал в музее, поэтому должно пройти всё гладко, — Дейдара мечтательно произнёс, выдохнул и закрыл глаза, настраиваясь на нужный лад. — Добрый вечер, — Тсукури выдержал паузу, — спасибо, что приняли мои приглашения и пришли, — он смотрел прямо на Наруто, но глаза его глядели сквозь, ища несуществующую аудиторию. — Сейчас я дам комментарии к каждой работе, но прежде хочу объяснить, что значит для меня скульптура и почему я выбрал именно это направление, этот путь для своего будущего в океане профессий вроде юристов, учителей и бухгалтеров. Сложно выразить словами значение искусства в моей жизни, неправильно говорить, что оно часть меня, это я маленькая часть его. Оно заставляет просыпаться и засыпать, оно заставляет моё сердце трепетать и биться, просветляет мой разум, обогащает мою душу. Я всего лишь его инструмент, с помощью которого оно себя выражает и волнует другие умы и сердца. Голос Дейдары становился всё тише и тише, в голове Наруто появился неприятный гул, по комнате прошелся шёпот, Узумаки вытянул шею, заглядывая за спину своего парня, пытаясь разглядеть источник звука. —… я встретил эту девушку в цветочном ларьке, я буквально умолял её позировать мне и всё-таки она сдалась. Она показывает женское начало, нежность, чистоту, ты слушаешь меня, Нару? — прервался длинноволосый блондин, замечая стеклянный взгляд напротив. — Д-да, конечно, продолжай пожалуйста, — неуверенно произнес парень, вновь выдернутый из лап чего-то потустороннего. — Хорошо, так вот, она показывает женское начало, нежность, чистоту, но в тоже время силу, присущую только женщинам, будущим матерям, стойкость, — морщины на лбу Тсукури разгладились и он с улыбкой продолжил рассказ. —…малыш бегал на игровой площадке и мы быстро договорились с его мамой, чтобы я мог вечерами лепить с натуры. Данная работа отражает детскую невинность, ангельское очарование, — Тсукури осекся, замечая безэмоциональное, отстраненное выражение лица своего парня, но решил продолжить и постараться привлечь внимание. — Ребёнок настолько переполнен светлой и доброй энергетикой, что мне кажется, он сейчас свесит ножки, улыбнётся и побежит навстречу своей матери, — нервно вздыхая и повышая голос, проговорил закипающий скульптор, получивший в ответ нулевую реакцию. — Динамичные жесты рук создают образ движения, мимика и ребяческие несформированные черты лица подкупают искренностью и простодушием, но пошёл я нахер со своими объяснениями, — монотонно сказал Дейдара и ответом последовала тишина. Брошенная фраза могла стать предупредительным выстрелом в воздух, при условии наличия реакции на неё, только Наруто увлекся рассматриванием себя самого и ничего не услышал. Для Дейдары это вышло контрольным в голову, чаша переполнилась и он просто молча стал наблюдать. Экспозиция, профилировка постамента, пластика и множество других терминов смешались в комок мыслей, а бегающие глаза встретились со знакомым взглядом, который Наруто Узумаки часто видел в зеркале ванной по утрам. Знакомый, но не идентичный. Его двойник выглядел надменно, холодная улыбка, скучающая поза, «неужели я такой в жизни?» — подумалось парню. Уголки губ клона полезли вверх, как только он понял, что его заметили, оригинал невольно сделал шаг навстречу, потом еще один, и вдруг осознал, кроме своих шагов он не слышит ничего. Звенящая тишина, закладывающая уши, и чьё-то учащённое тяжёлое дыхание позади себя. — Если тебе было изначально не интересно, тогда зачем ты пришёл? — тихо, но твёрдо произнес с виду спокойный скульптор. — Я спрашиваю, ещё раз, зачем ты пришёл? — терпению Дейдары Тсукури настал конец. Обида, усталость, отвращение, и что-то ещё, неизвестная эмоция, которую Наруто никогда не видел раньше на любимом лице. Конечно, Дей часто бесился и ругался, но закипающую яростную ненависть он показал впервые. Инстинктивно Узумаки пятился в сторону своей копии, вжимая голову сильнее в плечи, и без того высокий Тсукури и его смоделированные фигуры казались просто громадными небоскребами. Он медленно надвигался на испуганного парня, спрятавшегося за своим глиняным близнецом. — Я задал вопрос в воздух или, может, я всё-таки получу ответ? — Наруто часто читал в книгах, что мужские голоса сквозят сталью, так вот сейчас он слышал раскалённое железо. — Я, честно тебя слушал, Дей, просто… — Что он должен ответить? Что испугался всех этих этюдов? Или что словил слуховые и зрительные галлюцинации? — Если ты так хотел, чтобы я снова тебя просто трахнул, так бы и сказал! Я бы не заморачивался со всем этим представлением, ты бы просто раздвинул свои блядские ноги, а после бы ушёл, — все эти выплюнутые слова бросили младшего в холодный пот, язык онемел, а сердце забилось в бешенном ритме, чувствуя опасность. Блондинов разделяли пара шагов. В итоге сильные властные руки схватили Наруто за волосы и поволокли к центру зала, бросая на ковёр, как тряпичную куклу. Он лежал и не двигался, пребывая в полнейшем ужасе от происходящего, как его любимый Дей, его милый и чуткий парень превратился в это безразлично-агрессивное, безжалостное существо. — Раздевайся, — беспристрастно прозвучал чужой голос. Узумаки просто не верил своим ушам, глазам и остальным органам чувств. — Раздевайся, я сказал! — оглушительный крик, казалось, мог взорвать лампочки и ближайшие к дому фонари. Наруто словно парализовало, ни руки, ни ноги, ни одна мышца в теле не хотела работать. — Ты что оглох? Ну раз сам не можешь, тогда я тебе помогу, — нависая над ним, Дейдара дернул свитер вверх до скрипучего звука рвущихся ниток, обнажая впалый живот, начал стаскивать джинсы вместе с бельём, как почувствовал мощный удар кулака на своей скуле и спиной паркетный пол. — Ты разве не этого хотел, Наруто-кун? — Ты больной ублюдок, не трогай меня больше, — адреналин в крови достиг предела и Узумаки снова стал хозяином своего тела, отползая медленно к двери. Тсукури со скоростью света вскочил на ноги, схватил молоток и направился к Узумаки. — Кем ты себя возомнил, придурок, сложно было сделать вид, что тебе интересно и просто кивать? Ты же прекрасно знал, как для меня это важно, я мечтал об этом всю жизнь! Я думал, ты разделишь со мной это событие, но оказалось тебе это не нужно, я тебе не нужен! — он развернулся и последовал глухой удар молотком, грохот и поднялась пыль. Дейдара что-то кричал и доказывал, уничтожая свою девятую работу, и когда глиняная голова с больной улыбкой прикатилась к ногам живого Наруто, он схватил свои кеды и понёсся прочь, сталкиваясь в лестничном пролёте с курьером. — Извините, доставка, ваши роллы… — молодой парень оборвал себя на полуслове, замечая погром в открытой квартире и парня с молотком, оставил заказ и побежал вниз по лестнице, как это сделал блондин пару минут назад. Неизвестно сколько напуганный парень шел в одних носках по мокрому асфальту, прижимая к груди свои белые конверсы. Кровь стучала в висках, он не чувствовал ни отмерзшие пальцы, ни прилипшую одежду и волосы из-за дождя, ни своё разбитое вдребезги сердце. В ту ночь он выпил весь запас ромашкового чая Сакуры и выплакал целое море на плече Хинаты. Он долго парил ноги в горячей воде, зависая на какое-то время, пялясь в одну точку, воображение долго рисовало картины обезумевшего Дейдары. Наследующее утро телефон разрывался от звонков и смс, казалось, уже бывшего парня. Однако Тсукури вымолил прощение и получил второй шанс. Сейчас Наруто снова вспомнил тот день. Он никак не мог дать объяснение увиденному, на словах он простил, но в душе опасался любимого человека. А любимого ли? В перечне афоризмов на последнем слайде сегодняшней лекции по философии для ознакомления Узумаки зацепился за два высказывания. «Наше познание начинается с восприятия, переходит в понимание, и заканчивается причиной. Нет ничего важнее причины» — Иммануил Кант. Какова истинная причина такого поведения в тот день? Голова наполнилось множеством «а что если», появилось ещё больше вопросов. Второе высказывание «Человек есть не что иное, как ряд его поступков» — Георг Гегель. Неужели есть оправдание таким чудовищным поступкам? Может, все это представляло фикцию и имело только значение для меня? — вопросы грызли, разрушали, как коррозия металлы. — Ещё и эта дурацкая философия добавляет, какого черта я об этом думаю? Было и было, надо двигаться дальше, тем более мама учила меня прощать, особенно тех, кого любишь. Прервал поток бурных мыслей Узумаки настойчивый стук в дверь и веселые знакомые голоса.