***
Подвесной мост, о котором шла речь, оказался вполне надежным, и деревянная дорожка была достаточно широкой, чтобы они могли пересечь мост вдвоем, не разъединяя рук, но мысль о падении на лед, под которым наверняка текла ледяная речка, заставляла Бэда нервничать, отдаваясь тяжестью в животе. Скеппи почувствовал, что тот немного крепче сжал его руку, когда они ступили на деревянную поверхность моста, и ободряюще улыбнулся, приобнимая испуганного друга. Сейчас не время даже для дружеского подтрунивания. — Все в порядке, мост выдержит нас, — он сказал мягко. — Река сейчас выглядит потрясающе, и я хотел бы, чтобы ты увидел, как искрится на ней лед, но, думаю, что взгляд вниз не поможет тебе успокоиться. — Ты пытаешься успокоить меня, вот, что имеет значение, — немного нервно рассмеялся Бэд, приподняв подбородок. — Думаю, с тобой я могу не бояться. — Это красивая река. Вода здесь действительно чистая. Берега замерзли, но она течет слишком быстро, чтобы лед полностью покрыл ее. Оказалось, что разговоры помогают Бэду — его хватка больше не была похожа на тиски — и к тому времени, когда они снова достигли твердой почвы под ногами, он перестал бояться вовсе. Друзья продолжили свой путь по крутой проторенной дорожке между деревьями, которые возвышались над ними. Странно было думать, что лесу, через который они шли, потребовались сотни, если не тысячи лет, чтобы достичь этого состояния, и они, такие маленькие по сравнению с этими снежными великанами, были там вместе в момент, подходящий лучше всего для того, чтобы увидеть всю красоту этого места. Все казалось потрясающим. Каковы были шансы, чтобы они существовали одновременно и нашли друг друга? Что, если бы они родились на несколько десятилетий раньше? Если бы говорили на разных языках? Если бы Бэд не принял резюме Скеппи, если бы не простил самый первый пранк? Они никогда бы не оказались здесь... Человеческое сознание — странная штука, — подумал Скеппи, обнаружив, что размышляет о совпадениях и судьбе, рассматривая упавшие на снег сосновые шишки. Гуляли они недолго. Холод настиг их быстрее, чем они ожидали, и единственное, чего им хотелось — какао, горящий камин и мягкий диван коттеджа. Бэд держал под одной рукой охапку тонких изогнутых прутьев, а в другой кучу сосновых веток с иголками. Скеппи использовал свои карманы для ягод и сосновых шишек, и нес в ладонях несколько десятков веток листьев падуба, стараясь осторожно держать их за стебли, чтобы не уколоть пальцы. К тому моменту, когда они, наконец, добрались до дома и сбросили ботинки, опустив листву и сняв шарфы, то приняли решение разделиться: Бэд начал разжигать огонь, потому что отдать это дело Скеппи было почти гарантией пожара, поэтому он был отправлен подогревать молоко для какао. Они привезли с собой много сладостей, и к тому времени, как Бэд отвлекся от медленно набирающего силу пламени камина, Скеппи уже ставил на стол две огромные чашки с какао со сливками, на поверхности которого плавал зефир в форме сердечек. Это Рождество было первым, проводимым ими вместе, но точно не последним. Наконец, они прижались друг к другу, поставив ноги на журнальный столик перед камином, и медленно потягивали горячий шоколад под уютный треск поленьев. Бэд положил голову на плечо Скеппи, и улыбнулся, закрывая глаза и прижимаясь щекой к макушке на своём плече. Все знали его, как очень энергичного, всегда ищущего приключения человека, жаждущего получить следующую дозу адреналина и громко рассмеяться, справившись с очередной трудностью, но сидеть здесь в тишине со своим парнем, свернувшись калачиком рядом с ним, было приятно и спокойно. Сейчас ему не нужно было быть громким, не нужно было бежать, чтобы найти то, что он хотел: он был счастлив именно там, где был сейчас. — Я люблю тебя, — прошептал он. Его глаза встретились с глазами Бэда, и они оба улыбнулись. — Значит ли это, что я могу съесть твой зефир? — хитро спросил светловолосый. — Я не уверен, что люблю тебя настолько сильно. Но, несмотря на эту его фразу, остававшийся в чашке Скеппи зефир был съеден урчащим, как кот, Бэдом.***
Изготовить венок оказалось труднее, чем ожидал Скеппи. Он не был особенно терпеливым человеком, когда дело касалось таких непростых вещей, поэтому уже после первых десяти минут он отошел от стола с ветками, сел на диван и наблюдал, как Бэд сплетал веточки вместе до тех пор, пока те не образовывали круг, потом добавляя новые, чтобы венок получился более пушистым и красивым. Его пальцы двигались ловко и осторожно, и за какой-то час он добился большего успеха, чем когда-либо мог бы добиться Скеппи. Бэд вовлек Скеппи в работу, когда ветви уже были сплетены вместе, и осталось лишь добавить ягоды и падуб. Каждый раз, когда их пальцы соприкасались, Скеппи чувствовал, как его сердце бьется немного быстрее, и старался говорить обо всем, что приходило ему в голову, чтобы попытаться сосредоточится на работе, а не на том, как бы столкнуть их пальцы снова. — Геппи, у тебя руки трясутся, — заметил Бэд несколько минут спустя, безуспешно пытаясь добавить падуб в венок, не уколов пальцы. — Правда? — спросил он. — Думаю, я просто немного замерз. Тёплая рука Бэда коснулась его лба, проверяя температуру. — Тебе не холодно. Температуры тоже, кажется, нет… — Я в порядке, Бэд, — сказал Скеппи, и его взгляд смягчился. — Честно. Тебе не о чем беспокоиться. — Я всегда беспокоюсь за тебя, маффин. Я люблю тебя и забочусь, как только могу. — Симп, — хихикнул Скеппи, переводя разговор от своих трясущихся рук в более мирное русло. Они продолжили добавлять украшения к своему венку, используя веревку, чтобы привязать ягоды и сосновые шишки на положенные им места, когда поняли, что не смогут прикрепить их просто так. Все получилось намного лучше, чем ожидал Скеппи — хотя он был уверен, что это было заслугой, скорее, Бэда. — Думаю, дело сделано, — сказал он, откинувшись назад, чтобы оценить результат их работы. Прошли часы: на улице стемнело, а огонь стих, оставив после себя лишь тлеющие угольки. — Думаешь, оставить так? У нас еще остались и ягоды, и шишки, — указал Скеппи на небольшую кучку нетронутых материалов. — Слишком много украшений испортят его. Я думаю, сейчас он выглядит идеально. Скеппи на мгновение хмыкнул, обдумывая слова Бэда. — Наверное, ты прав, — он сказал. — Только можно, я добавлю последний штрих? — Хорошо, тебе нужна будет помощь? — Нет... Думаю, я справлюсь, — кивнул Скеппи, и Бэд встал и ушел в сторону коридора и курток. Наверное, за дровами, чтобы разжечь камин вновь. Скеппи был несказанно рад — уход Бэда означал, что можно было успокоить нервы, накалявшиеся уже второй раз за этот вечер, и сосредоточиться на том, что он собирается сделать. Было легче пытаться завязать узел вокруг тонкой золотой ленты, которую он вытащил из кармана, не задумываясь о том, почему входная дверь не хлопнула, когда Бэд выходил. Наконец, привязав то, что он держал в руках, к ленте, он провел кончиком пальца по двум камням, рубину и голубому алмазу, и улыбнулся про себя. Затем он привязал другой конец веревки к низу венка и сделал последний вдох, прежде чем поднять его перед собой, слыша шаги откуда-то сзади. — Что ты думаешь? — спросил он, поворачиваясь к Бэду с протянутым венком. Он надеялся, что будет очевидно, что именно он добавил к венку, и ему не придется объясняться, прежде чем задать вопрос. Но, когда он посмотрел вперед, его не встретил безумно влюбленный взгляд и счастливое «да» на трех разных языках. Вместо этого он увидел Бэда, стоящего на одном колене на полу перед ним, с открытой коробкой в руке и кольцом на плюшевой бархатной подушке. — Скеппи… — прошептал он, чуть подавившись словами. — Я хотел у тебя кое-что спросить... На мгновение Скеппи стоял совершенно ошеломленный, пытаясь осознать происходящее. На золотом кольце, которое протягивал ему Бэд, тоже был голубой бриллиант, украшенный по кругу замысловатым узором из рубинов. Это было прекрасно, это было идеально, и он почувствовал, что эмоции переполняют его. — Я... Я тоже хотел тебя кое о чем спросить, Бэд, — сказал он едва слышно, указывая на кольцо, свисающее с венка. — Я хотел знать, если... Не хотел бы ты... Бэд поспешно кивнул: его руки начали дрожать, а глаза — слезиться. — Я хотел спросить... — Согласен ли ты... — Выходи за меня? Некоторое время они смотрели друг на друга в полной тишине, время от времени смаргивая слезы счастья, прежде чем Бэд поднялся на ноги, и Скеппи, положив венок на стол, развел руки, принимая своего жениха в обьятья. — Да! — пискнул он Бэду в грудь, притягивая его к себе и держа так сильно, как только мог. Он услышал, как Бэд начал плакать немного сильнее, и почувствовал, как слезы текут и из его глаз. — Я тоже выйду за тебя, Скеппи, — прошептал он. — Я так люблю тебя... Скеппи отвел лицо от Бэда и сделал небольшой шаг назад, прерывисто вздыхая и глядя на своего жениха с широкой улыбкой на лице. — Я тоже тебя люблю. После этого он поцеловал Бэда изо всех сил. Со всеми страстью, жаром, добротой и любовью, которые он чувствовал к этому человеку. Он не был уверен, сколько прошло времени перед тем, как они, наконец, разорвали объятье — кажется, достаточно, чтобы успеть обменяться кольцами, — но он наслаждался каждой секундой. Теперь вместе они будут целую жизнь, и Скеппи широко улыбался, понимая, что таких моментов у них теперь будут тысячи. Они поженились еще до отъезда из Ньюхалема.