Evangelion. В единстве с разумом

                              I. В тот момент я ненавидел Третье Дитя. А как ещё я мог относится к человеку, своим бездействием поставившим под риск уничтожения все человечество? Что-то внутри меня возликовало, когда главнокомандующий приказал повысить давление LCL до максимума, тем самым вырубив пилота Евангелиона-01. Страшно было подумать, что если этого приказа не последовало бы. Моё воображение сотворило сцену: Ева-01, стоя в непосредственной близости от штаб-квартиры, уничтожает её, одновременно посылая нам всем проклятия. И хотя все было уже кончено, это не отменяло того факта, что я ненавидел Третье Дитя. В штаб-квартире было необычайно тихо. Кураж от битвы начал покидать меня. Ощущение, будто это происходит со мной уже не первый раз. Думать стало невыносимо трудно, как если бы вместо мозга у меня в голове была сплошная слизь. Всё вокруг стало до раздражения медленным, словно во сне. Наблюдая за транспортировкой Ев обратно в ангар, я поймал себя на мысли, что не ощущаю свое Я таким, каким ощущал его прежде. Поистине странное чувство, причину которого я сваливал на недосып и недавние потрясения. Вокруг не было видно знакомых лиц; Сию и Джош с Фумико сейчас в Мацусиро, Иоши в госпитале. Наконец, меня отправили домой. В метро я был один. Я уже наполовину спал, и грезил наяву, поэтому одной из сотен кружащих вокруг моей головы мыслей было: "Это же как в той сцене из "Лестницы Джейкоба"". Осознание того, что все это двигались ради одного меня, усиливало прежде описанное чувство. Весь путь, от вагона до двери дома, я также преодолел в одиночестве. Валясь с ног от усталости, я чудом смог открыть дверь. Уже имея перед собой кровать, как заветную цель, я, сам того не осознавая, мысленно перестал быть в этом мире. II. Одним вечером, когда небо было затянуто тучами, и все вокруг обратилось в серость, на заборе, недалеко от железнодорожных путей, сидела девочка. Хаямото Фумико не была красавицей, что, впрочем, не мешало ей пользоваться некоторой популярностью в школе. Происходило это благодоря причудливому сочетанию утонченных черт лица матери и выразительных скул, доставшихся от отца. Круглое, миловидное лицо, получаемое при синтезе черт родителей и было основным критерием её успеха. В семь лет она впервые заинтересовалась наукой. В восемь уже активно участвовала в разных научных соревнованиях. В десять она обладала массивом знаний, сравнимым со знаниями студентов поздних курсов. Тогда же она заинтересовалась программированием. Все эти достижения не давались ей просто так. Она не была вундеркиндом (которым немало завидовала); в ней жило, поселенное её отцом, искреннее чувство любви к науке. Она была готова почти все свободное время уделять образованию. На пороге одиннадцатилетия это чувство прошло. Отец все дальше и дальше отдалялся от семьи, уходя с головой в работу, а мать, хоть и помогала дочери во всех её начинаниях, все-же не могла сохранить в ней прежний настрой. Она и сама не могла объяснить, почему простая прогулка вблизи железнодорожных путей так её успокаивает. Факт просто оставался самим собой. Каждый вечер, возвращаясь со школы, она переходила через рельсы, и ненадолго останавливалась рядом с ними. Сегодняшний вечер исключением не был. Последний поезд проехал более получаса назад, и ничего не могло помешать царствованию тишины, единолично властвующей в тех краях. Солнце постепенно уходило за горизонт, окрашивая прежний серый мир в алый, а затем в бледно-синий цвет. "Пора домой" - подумала Фумико. Она долго упрашивала отца взять её с собой в Токио, но тот категорически отказался. "Может, в следующий раз" - говорил он. Прогулка отогнала от Фумико все мрачные мысли. - Всё ведь только начинается. - думала она - Ведь я смогу посетить Токио и в следующем году. Может - у папы много работы; а может, просто ситуация такая. Ладно, уже темнеет, надо успеть домой до темноты, а то мама будет недовольна. Она больше не видела отца. III. Во сне я был овцой. Больше ничего сказать не могу. Проснувшись, я нашел себя лежащим на полу у кровати. Посмотрев на часы, я узнал, что проспал всего лишь два с половиной часа. На улице все ещё было темно. Поднявшись, я пошёл в душ, после которого вышел наружу. Спать уже не хотелось, а занять себя было нечем. Было душно - похоже, собирался дождь. IV. - Знаешь, я думаю, что мы не просто так оказались здесь - говорил Джош в тот значимый вечер, проведённый в "Holiday time Cafe". - Я, конечно, не сторонник теории о предопределенности судьбы, как некоторые - он насмешливо посмотрел на Сию - но все же, возможно, мы рождаемся с какой-то, изначально заложенной в нас, целью. Фоном этого разговора был какой-то модный тогда хит; "Красный, синий, жёлтый" - вот и все слова, что мне удалось вспомнить. От непривычного звукового и цветового разнообразия у меня разболелась голова. - Я не заставляю тебя верить мне - продолжил Джош - просто, знаешь, небольшая гипотеза. Если я, к примеру, буду писать свои мемуары, то обязательно упомяну, что эта замечательная теория была создана мной одним выходным днем на вечеринке в кафе, хе-хе. Он забыл о ней на следующий же день; я же не счёл нужным ему об этом напоминать. V. Я был прав насчёт дождя. Решив прогуляться, я чудом не промок до нитки, оперативно спрятавшись в круглосуточном кафе. Было около пяти утра. В самом кафе было, не считая меня, всего два человека - седой кассир, уже успевший уснуть, и молодая девушка, читающая книгу. Я купил через автомат чересчур крепкий кофе, от которого у меня потемнело в глазах. Время все шло и шло, а солнце так и не выходило, как было положено. Казалось, я застрял в этом моменте навсегда, обречённый вечно пить кофе, смотря на дождь сквозь окно, пока, рядом сидят двое незнакомых ни мне, ни друг другу людей, с неизвестным прошлым и туманным будущем. "Миракл - хилл никогда не был огорожен каким либо барьером. Так почему же мне представлялся образ взрывов необъяснимой природы? Грегор не погиб при обвале здания. Мы никогда не были в подвалах того города. Что за кассета так навязчиво проникает ко мне в воспоминания?" Из всего потока мыслей сомнений не вызывало только два факта: 1) Джош действительно был болен. Именно поиск лекарства был целью нашего путешествия. 2) Существование Сары. Существующий у меня в голове образ слишком силен, чтобы быть просто более поздней выдумкой. Если магическая сторона того путешествия могла быть обычным искажением, что неудивительно для сна в болезненном состоянии, то искажение основных событий казалось событием странным. Неизвестно откуда возник эпизод с кассетой. Но, что намного важнее, эпизод со смертью Грегора. Ведь Грегора убил я. VI. - Боже! Боже! Что происходит? Что происходит с Евой? - Она пожирает его. Пожирает Ангела. Евангелион - 01 теперь свободен от наших оков. Созданный человеком, он стал чем-то большим, чем его задумывали создатели. - Теперь Ева не на нашей стороне? Неужели, у нас совсем нет надежды? - Отдаляясь от нас, Ева не перестаёт быть последним шансом человечества на выживание как вида. Самовольное восстановление S-2 органов приближает её к божественности, но не исключает нашего влияния. - Что мы можем ожидать от полубожественного существа? - Неизвестно. Можно сказать, что это всего лишь начало. VII. - И это все, что осталось? - сказал я, глядя на руины командного центра. - Верно - сказал Сию - Мы уже занимаемся переносом оборудования в новое место. Насколько я знаю - это точная копия. Несколько секунд мы в безмолвии стояли, пока последние люди не покинули этого места. Была полночь. Опять. Словно ничего другого и не остаётся. - Когда все это произошло, я был на полпути сюда. - сказал я - Когда все вдруг начало рушится, и свет погас, я подумал, что умер, хе-хе. - Тебе повезло. - ответил Сию - Ты не видел того, что произошло. Знаешь, одна из полезных функций времени, - оно милосердно отдаляет нас от таких моментов все дальше и дальше, пока все совсем не забудется. Новый командный центр действительно был как две капли воды похож на предыдущий. Но одной вещи в нем не хватало... Воспоминаний. VIII. Той ночью я совсем не спал. И следующей тоже. На душе была непереносимая тяжесть. Хотя сам я не мог точно описать причину этого. Моя душа была словно медленно тлеющая пластмассовая бутылка - вот такое было чувство. В конце концов, в медпункте мне выписали снотворное. Оно облегчило мне жизнь. Меня ещё пару дней преследовали головные боли, но я не обращал на них особого внимания. Я просто был, и я боялся будущего.