• • •
В ту ночь снег беспощадно убивал цвета, хлопком хрупким съедая крыши и целые дома. Но никто не видел этого. Затуманенные глаза нечаянных прохожих воззирали к небу, ждя дробь часов подобно больниц спасителю, вылавливая крошкой глаза цветные взрывы. Шум раздражающий и назойливый, она бежала от него. Они бежали от этой суеты, рукавами скрывая сжатые мечты, а капюшонами несбывшиеся надежды. Одна глядела туда, где рождаются звёзды, во мгле ночной забыв о тяжести ноши маски гейши, другая чуть не уронила с копной волос деланные убеждения, что давно уже сплелись в корону, наблюдая за тем, как по нежному холсту сотни и тысячи шагов пишут историю. Стоит ли вслух произносить, теребя и без того хрупкие струны бытия, что вбежали друг в друга два лепестка невинной юности, так жестоко запятнанной грехами чужими, совершенно случайно? Конечно, никто такому не поверит, но вера настолько шаткая и хрупкая, что каждый раз, когда вселенная сожмётся в калачик, где-то убит будет бог...• • •
Ветхим аккордом старого инструмента, хозяином которого является само мироздание, как воспел бы верующий, тихим велением двух одиноких сердец, так замкнуто ищущих и так страстно отстраняющихся, как шепнул бы рассказчик, следующую ночь, звоном часов отдающую на донышке недопитого кофе, укутанную снегом подобно пледу мохнатому, проведут два тихих одиночества в объятиях, пряно отдающих сломанными достоинствами, крушёнными судьбами и карамелью.