00:01
Конечно, он смотрел только на неё. Лучше ведь перед смертью видеть единственного светлого человека, что есть в этом мире, а не этот самый отвратительный мир. Жизнь не проносилась перед глазами. Глаза видели только синяки, оставленные им на её лице несколько минут назад, только её спутанные волосы, только её губы, произносящие последние слова. Как хорошо, что она ещё скажет в жизни много всего. Как хорошо, что последними слова стали только для него, для человека, чьё существование отмерялось красными цифрами таймера. Он же говорил, что пожертвует всем ради неё, и вот момент настал. Да, чертовски хотелось поцеловать её в последний раз, но он сам попросил отойти подальше. Конечно, он передаст привет их Богу.Fire!
И что же будет теперь? Чем обернётся его смерть для семьи, для всей Америки? Останется ли от него, иммигранта и бедняка, хоть что-то значимое? Запомнят ли его? Нет, он сделал крайне мало, этого недостаточно, ему нужно больше времени, больше чернил, больше бумаги! Но эта пуля сегодня всё завершит. Таким его запомнит Бёрр, таким он покинет этот мир: с очками, которые надел только для того, чтобы выступить перед бывшим другом и врагом в презентабельном виде; с уставшими глазами, слегка замутнёнными тысячами и тысячами писем; в простом камзоле и с револьвером. С револьвером, поднятым к небу. Пусть Лоуренс и Вашингтон, Филип и мать поприветствуют Александра Гамильтона. Выпьем за свободу, история достаточно наблюдала за отцом-основателем.***
На небесах времени не было. По крайней мере, души его не чувствовали до тех пор, пока не спускались на землю. ДжейДи хорошо запомнил, что не так уж много шансов посетить мир людей. Опытные души не пропускали ни одного праздника вроде Дня Мёртвых или Хэллоуина, потому что только тогда и выдавалась возможность хоть одним глазком глянуть на своих живых близких. Однако Рождество ДжейДи пропустил. Не специально, нет, он безумно хотел увидеть Веронику, только тяжело узнать, когда наступил нужный день, если находишься в безвременьи. Он упустил свою возможность и теперь лежал и злился на самого себя. А ещё представлял, что же сейчас с ней. В воображении ДжейДи Вероника была такой, какой он помнил ещё до Курта и Рэма. Она бегала с ним по магазинам. Джейсон учил её незаметно воровать небольшие продукты вроде шоколадок, но Веронике это не нравилось, она попросту отнимала у парня снэки и лично расплачивалась за них, пока ДжейДи незаметно для кассира наливал себе немного ледяного коктейля. За него надо платить и, разумеется, Джейсон этого не делал. Да, те дни были хорошими. Вероника была очень красива. У неё тогда не появились синяки по всему лицу, а у ДжейДи не было в окровавленных руках бомбы. Как же прекрасно. Пожалуй, это было не воображением, а только славной памятью. Здесь, среди бесконечного количества душ и бесконечных разговоров на любые темы сложно было выдумать что-то. Всё было связано с прежней жизнью, всё возвращалось к ней, даже представление чего-то нового впоследствии оказывалось только воспоминанием. Он повернулся на бок. Конечно, о материи речи не шло, но тут всё описывалось образами. Образно говоря, умерев в длинном чёрном пальто, ДжейДи вполне мог позволить себе эфемерно поворачиваться в полупрозрачной одежде куда захотел бы. Вокруг никого не было, потому что аура злобы, боли и смерти отпугивала многих. Потому неожиданным стало появление пары ботинок совсем рядом с носом. От ботинок вверх тянулись ноги в аккуратных и, как и обувь, старомодных штанах.***
Александр и Анджелика поспорили с Томасом и Джоном о том, что в этот день найдут себе новое занятие. Они пробыли тут достаточно для того, чтобы научиться высчитывать дни и определять, когда на земле наступает ночь. К сожалению, никому это умение никакой пользы не приносило, потому что несколько десятков лет никто из них не спускался на землю. Все близкие (да и враги тоже) были здесь, среди однообразных облаков. Они успели привыкнуть и придумать какие-то дела вроде невыполнимой задачки обыграть Александра в слова или любимой игры Джона и Анджелики "анализ по памяти писем Алекса". Однако всё это не имело смысла, о чём и завёл речь Гамильтон. Стоило ему пожаловаться, что ничего приносящего хоть какие-то изменения тут нет, а ещё высказать идею создания полезного занятия, появился Томас. Джефферсон, конечно, был категорически против. Вместе с Лоуренсом, который даже извинился перед другом, они считали, что в том-то и судьба душ -- остаться бесполезными и существовать только в виде наблюдателей. Спор длился три дня, после чего старшая сестра Скайлер присоединилась к мужчинам, встав на сторону зятя. В итоге решили дать Алексу и Анджелике возможность продемонстрировать, как же они могут повлиять на мир. Алекс уже начал волноваться, что проспорит, поскольку ничего полезного он до сих пор не сделал, однако вид лежащей на облаке мрачной души заставил его задуматься. Предположив, что помощь душе тоже считается, он подошёл к юному парню, от которого так и исходили в стороны волны негодования. "Сущий демон, — подумал Алекс. – Но если я могу как-то поменять его в лучшую сторону, то всем будет только лучше". — Хэй. – Где-то икнула Элайза. – С тобой всё в порядке? Я могу как-то помочь? Парень медленно поднял голову и посмотрел Александру в глаза. Обычный подросток, все когда-то были такими. Одежда, конечно, не совсем знакома, но за последние пару сотен лет люди много всего изобрели, так что удивляться было нечему. Только его выражение лица не внушало уверенности в том, что ответ вообще будет. — Я не увиделся с девушкой. Алекс собирался ответить, но юноша продолжил быстрее. Вообще, перебить Гамильтона мало кто мог, некоторые вроде Бёрра справедливо считали, что заткнуть его попросту невозможно. Но парню это удалось. — А вы на кого-то похожи. Хрен знает на кого, но что-то знакомое есть. Вы... Старик какой-то.***
ДжейДи где-то видел его. Воспоминание о нём было размытым и старым, как вся жизнь. Это лицо мелькало на экране телевизора, когда ещё ребёнком Джейсон засыпал у матери на коленях. — Хах, может, для тебя и старик, но я умер не таким уж и дедом. – Заявил незнакомец. ДжейДи не понравились его слова, потому что отшучиваться любил отец, а от отца всё неизменно снова и снова шло к матери, рухнувшему зданию, смерти... К Вестербёргу. И к смертям оттуда. Как хорошо, что он почти не сталкивался со спортсменами и Чендлер. Лишь мельком заметил их сидящими в подобии бассейна. Никакого удовольствия, одна только видимость развлечения. ДжейДи тоже мог бы сделать себе бассейн, но ему ничего не было нужно. — У вас одежда бомжа, сбежавшего в Огайо, потому что его преследовали власти за кражу костюмов из театра. — Я не побежал бы в Огайо, я побежал бы в Нью-Джерси. Разве не знаешь, что там законно практически всё? Даже кражи из театров. Мужчина улыбался, но что-то в его словах отзывалось болью. Его аура как-то особенно реагировала на Нью-Джерси. Решив, что не его это дело, ДжейДи сел и повернулся к мужчине спиной в надежде, что приставучий тип поймёт намёк и уйдёт. Разумеется, он не ушёл. Мужчина уселся перед парнем, поправил очки и серьёзно посмотрел через них. — Что? – Не выдержал ДжейДи этого пристального взгляда. — Я могу ошибаться, но с тобой что-то не так, сынок. — Не зовите меня так! Он нахмурился ещё больше. Как же бесило, что здесь, в мире одних образов, ничего нельзя сделать. Только сбежать, а это был выход, которым он не пользовался. Вероника не убегала, она шла вперёд, так что ДжейДи хотел хоть в чём-то быть похожим на неё. — Однажды я точно так же ответил великому человеку. Ты, кажется, из Америки, точно его знаешь, хотя его и так повсюду должны помнить. Слыхал про Джорджа Вашингтона? Он много чего мне говорил, а теперь послушай, что скажу я. Парень сделал неспешный кивок. Чёрт, где же он видел этого человека? Документальный фильм – вот что смотрела мать!***
Алекс мог разговорить кого угодно. И ему удалось это сделать даже со странноватым нелюдимым мальчишкой, который по началу пытался отвязаться от Гамильтона, но затем начал отвечать на вопросы полнее, представился Джейсоном Дином сам и даже рассказал свою историю, пусть и с неохотой. Речь то и дело возвращалась к трём объектам: девушке по имени Вероника, школе и бомбе. Жаль было парня, который так зациклен на этом, потому Александр старался отвлечь его собственными историями. Он в деталях описал то, как жил с матерью. ДжейДи в начале был не особо заинтересован в детстве Гамильтона, но услышав даты наконец вспомнил историческую личность с такой фамилией. — Я историю не очень любил, но неплохо! Вы понравились бы моей маме. Я ещё не нашёл её здесь. – Произнёс Джейсон с измученной улыбкой. — Вот как. Ты ещё найдёшь её, уверен. Мне повезло встретить близких, они ждали меня. – Лоуренс, Филип, его собственная мать, Вашингтон и многие, многие другие... А он сам так ждал Элайзу, Анджелику, даже Джефферсона. – Твоя мать не знала о том, что ты придёшь сюда в таком раннем возрасте, поэтому пока что не появляется, но однажды вы найдёте друг друга. После шли истории о жизни в Америке. На части, где место действия перенеслось в Йорктаун, Александра заметил Томас. Это был не лучший компаньон для истории. Произошла недолгая перепалка, во время которой сложно было не заметить, как Джейсон реагирует на розовый костюм третьего президента США, но после Джефферсон великодушно согласился привести друзей и семью Гамильтона, мол, Томасу было интересно, поможет ли это в заведомо проигрышной ситуации Александра. Толпа собралась приличная, ДжейДи даже попытался улизнуть, но все так горели желанием познакомиться с новым интересным человеком, что ему буквально не дали прохода. Алекс представил всех, хоть и тут случилась заминка. Подросток кивнул в сторону Филиппа и обратился к Лоуренсу: — Я не знал, что у вас был брат. — Это не брат, он... — Я его племянник! – Перебил Джона Гамильтон-младший и заливисто рассмеялся. Отец только махнул на него рукой. Вдаваться в родственные (и не только) связи своей семьи и конкретно свои он не хотел. — А вами моя девушка очень восхищалась. – Было сказано трём сёстрам Скайлер. – Она говорила, что наши одноклассницы похожи на вас. К счастью, теперь вижу, что она ошиблась. Вы нормальней. Сёстрам оставалось только принять комплимент. В большой компании историй прибавилось. ДжейДи уже с неподдельным интересом слушал из первых уст о том, как Вашингтону пришлось поселить Лоуренса и Гамильтона, а потом разбираться с тем, что двое этих молодцов пристрелили своего же; как Томас и Лафайет уже на небесах поменяли причёски и дурили окружающих, притворяясь друг другом; и как Филипп и Теодосия были благославлены на брак отцами, но не успели на свадьбу из-за преждевременной смерти жениха. Атмосфера почти наладилась, но Элайза вдруг спросила Джейсона: — Джей, дорогой, а почему ты сказал, что не виделся с девушкой?***
Воцарилась тишина. Как он должен был ответить? Потому что он придурок похуже Курта или Рэма, не понял, когда нужный день и упустил свою возможность, а теперь был вынужден ждать ещё сколько-то. Так себе ответ. Всё настроение разом ушло, а рассказики окружающих показались жалкими потугами от безделья занять ДжейДи хоть чем-то. — Рождество я проср... – Он вовремя вспомнил, как на Филиппа посмотрела Анджелика, когда тот сказал немного грубое слово. – Не спустился на землю тогда. А теперь не знаю, Пасху жду, похоже. Гомон от переговоров и обсуждений последовал сразу за его словами. Общего решения проблемы, конечно, не нашли, и только Джеймс Мэддиосн и Геркулес Миллиган со своими громкими голосами смогли перекричать всех, чтобы донести до ДжейДи информацию, от которого его сердце, если б было, непременно забилось бы в сто раз быстрее. — Так ведь на Новый Год тоже можно сходить вниз. — А сейчас как раз он, парень, ты везунчик, только поторопись! Джейсон не стал долго прощаться, очень боялся упустить момент. Всё равно он вернётся сюда, чтобы поговорить с ними. Там, внизу, его ждала она. В синем пиджаке, с пышной копной волос, заразительным смехом и молоточком для крикета.***
Лоуренс и Джефферсон неохотно признали победу Гамильтона и Скайлер. Им всем удалось поменять что-то в мире. Пусть это только встреча призрака с обычной земной девушкой, это достойное завершение для их истории любви.