***
В доме Хоппсов пахло корицей с морковью. В просторном зале стояла огромная ёлка и горел камин, заливая всю комнату мягким золотым светом. Большой деревянный стол был застелен белой скатертью в ожидании гостей. Стью копался с телевизором, который из-за слабого сигнала никак не хотел показывать хотя бы первые пять местных каналов. — Джози, нет! Джози, стой! — Бонни бегала за племянницей вокруг ёлки в попытке поймать вертлявую малышку. — Ма-а-а-а-ам, а морковки делать с лимонным или карамельным сиропом? — в комнату с кухни вбежала Джуди в фартуке. — С карамельным... Это не ребёнок, а катастрофа! — всплеснула руками крольчиха, обходя ёлку с левой стороны. — Лимонный оставь для крема в торт. — Бонни, душечка, а где мои очки? — в комнату пришаркал дядя Джон. — Да вот же они! — охнула крольчиха, показывая на крутящуюся Джози. — Где все? Ау! Салли опять отправилась к своему хмырю, а меня бросила? Скажите мне сразу! — не унимался дядя Джон. — Ай! — вскрикнул Стью, об которого запнулся старый кролик. — Дядя Джон, мы вам уже десять раз сказали, что тётушка Салли поехала проведать бабушку Марту! — А где Джек и Мартин!? — Дядя Джон, Джек и Мартин во дворе лепят снеговика, — произнесла Джуди и протянула Джози сахарную морковку, при виде которой малышка сразу забыла обо всех проказах. — Тётя Салли приедет после десяти, — продолжила Хоппс и надела на дядю отобранные очки. — О! Я вижу... — ахнул кролик. — Садитесь, — Джуди мягко вязла его под локоток и помогла опуститься в большое красное кресло возле камина. Бонни воткнула штекер гирлянды в розетку — комната вспыхнула тысячей огоньков и начала ярко переливаться. — Какая красота, — поражённо произнёс кролик, оглядываясь по сторонам, а потом остановил свой взгляд на дочери Бонни: — Джуди, лапушка, а когда ты нас познакомишь со своим возлюбленным? Ты не хочешь нас знакомить, потому что он барсук? Я так и знал! Ненавижу барсуков! Но твоего так уж и быть потерплю! А вот тётушка Салли может больше не возвращаться. — Дядя Джон... — хлопнул себя по лбу Стью. Джуди тяжело вздохнула, опустив уши, глаза её хаотично забегали. — Джуди... — с жалостью начала Бонни. — Нет, мама, — крольчиха порывисто выдохнула сквозь сжатые губы и ушла. — Дядя Джон! — гневно воскликнула крольчиха. — А что дядя Джон?! Дядя Джон да дядя Джон! Как будто никого другого в доме нет! Одни дяди Джоны! — проворчал кролик.***
Ник, сидевший на кровати и полчаса гипнотизировавший телефон, с досадой откинулся на спину. Горько пахло кофе и хвоей. А ещё было открыто окно, и комната остывала. Лис прикрыл глаза и досчитал до тридцати. Времени было только восемь вечера. Утром они повздорили с Джуди, где и как будут отмечать. И по итогу Ник остался один. Телефон завибрировал, мигнув индикатором. Ник подорвался и жадно мазнул взглядом по строке входящих уведомлений. Отправитель «Финник». Лис с досадой чуть ли не нажимает на «прочитано» и какое-то время просто в экран, пока тот не потухнет. Потом решается всё же прочитать. Фин зовёт в какой-то занюханный бар с шайкой знакомых отшельников и желает не словить шальную пулю от кого-нибудь из бывших знакомых. Ник улыбается уголком рта и думает, почему не последовал за Хоппс. Возможно, ему просто не место в этом шумном и неугомонном мире, в котором обитает Хоппс? Возможно, он и не очень-то нужен этому самому миру, и Хоппсы ждут, что партия дочери будет какой-нибудь галантный и обаятельный кролик-фермер, который уж точно сделает их дочь счастливой, а лис-полицейский со своими колкими шуточками будет вызывать лишь один вопрос: как ты вообще оказался в полиции и возле нашей дочери? Уайлд мечется по комнате, хватаясь за голову.***
Джуди стоит посреди заснеженного двора и смотрит на небо. Оно чёрное, матовое, словно стекло, с белыми крошками звёзд. Где-то слышится ворчание Бонни, почему она выскочила без шапки и шарфа и куртку не застегнула. Немного обидно: она весь день пыталась забыть о Нике, но так или иначе всё равно мысли сводились к нему. Нужно было остаться, не убегать так молча в спешке и всё решить. На тот момент она думала, что всё решила, что так и надо, что встретит праздник в кругу семьи, что так и надо, но ощущение неполноценности и неправильности не покидало её. Несправедливо! Они уже не увидятся в этом году, последний поезд из Малых Норок ушёл в половину десятого. Двадцать минут назад. Двадцать минут назад ей не хватило смелости запрыгнуть в последний вагон. — Что ж, — выдыхает Джуди, вынимая смартфон из кармана. — Я всё ещё могу позвонить тебе... Она боязливо жмёт на кнопку вызова и вслушивается в протяжные гудки. Трель Уайлдовского мобильного раздаётся немыслимо близко и сердце у Хоппс замирает. Ник стоит чуть поодаль, обмотанный мигающей гирляндой поверх куртки. Немного грустный и испуганный, но... Джуди бросается к нему, судорожно обнимает, цепляясь за куртку и сминая ткань. Ник пахнет остывшим кофе и цитрусом. И шерсть у него мягкая, мягкая, так хочется в неё зарыться. И сам Ник такой тёплый. — Я скучал... Уайлд прижимает Джуди к себе и тихо смеётся. Внутри щекотно и невыносимо хорошо, словно горячий ликёр разлился по венам. А снег плавно падал в завораживающем танце.