in latin please

- Да, входите! Сонхва покрепче сжимает в руке тетрадь с таблицами и рисунками и заходит в кабинет, открывая скрипучую деревянную дверь, в которую стучался ранее. Это небольшое помещение на втором этаже анатомического корпуса – кабинет преподавателя анатомии, который назначил Паку пересдачу коллоквиума в последний день перед зимними каникулами, да ещё и после четвёртой пары. За окном непроглядная темнота – зимой солнце садится быстро, бежевые стены вкупе с жёлтой тусклой лампочкой без плафона создают стойкое ощущение какой-то замызганной коморки, а не рабочего места строгого препода. Сразу в нос ударяет запах пыли и костей – последними заставлены все полки на стенах. Для Сонхва уже за полгода обучения в ветеринарном ВУЗе это стало привычным. Помимо затхлого запаха чувствуется другой, разительно отличающийся, это что-то сладкое, типа ванили. Явно женские духи. Может здесь незадолго до этого студентка какая-то сдавала задолженности. За столом, стоящим торцом к окну, сидит преподаватель Кан. Местная достопримечательность. Кан самый молодой на кафедре, за что ему и достался худший кабинет на этаже, пускай ему и под тридцать, но остальным сотрудникам уже ближе к шестидесяти. И вдобавок мужчина обладает очень уж броской внешностью для преподавателя: обесцвеченные волосы с длинным маллетом, закрывающим полностью шею, и чёлкой, спадающей до нижней границы бровей. Он мог бы быть тем самым преподом, который друг всем студентам и вообще не прочь иной раз даже выпить вместе. Но нет. Кан та ещё заноза в заднице каждого несчастного, кому выпадет сдавать анатомию именно ему. Потому что до смерти любит латынь. Язык пускай и мертвый, но сердце преподавателя к нему явно пылает со всей жизненной энергией, которая у него есть. Ошибся в латинском названии чего-либо? На пересдачу! Сразу же! А у Сонхва последний день, чтобы сдать. Да ещё и времени в обрез, вряд ли преподаватель будет долго с ним мучиться, с завтрашнего дня каникулы – всем хочется пораньше домой уйти. Кан отнюдь не походил на ворчливого старика. Он просто был типичным отличником в прошлом. Хороший парень, но уж больно правильный и дотошный. Сейчас же это взрослый мужчина, душа которого, видимо, требует сатисфакции за потраченные впустую за учебниками годы. По мнению Сонхва, впустую. Потому что он в упор не понимает - нахрена в двадцать первом веке латынь. - Здрасьте, - это предел вежливости Пака, но звучать он старается дружелюбно. - Здравствуйте, - мужчина смотрит заинтересованно поверх своих очков, сползших на нос. Перед ним раскрыта папка, заполненная исписанными вручную листами, в руках красная ручка, а рядом стопка таких же папок только разных цветов и на титульном листе кривым почерком выведено «реферат». Что эта группа натворила, что Кан заставил их писать рефераты от руки? Да ещё и проверяет каждый, указывая на ошибки. Извращенец. - Мне сдать надо коллоквиум по черепу, - Пак храбрится, но его уверенность в выученном материале вот прямо сейчас пошатнулась в разы. Он безотчетно поправляет чёрную чёлку, зачёсывая пятерней её назад. Правда, без толку, она всё равно падает обратно. - Какая группа? – преподаватель тут же достает стопку картонных белых папок из ящика стола, в которых Сонхва узнаёт журналы групп, где хранится вся информация об их успеваемости по анатомии. - Восьмая. - Берите череп, садитесь, - Кан кивает головой на свободный стул, придвинутый к его столу – явно для студентов, а сам пока ищет нужную папку. Сонхва волнуется, но виду не подает, потому напряженно, но тихо вздыхает только стоя спиной к мужчине, пока берет череп с полки, выбирая его по принципу – тот, что белее. И им оказывается череп крупного рогатого скота, проще - коровы. Когда Пак возвращается к столу и садится, Кан уже листает журнал их группы. Мужчина поправляет очки и листает дальше, полностью сосредоточенный на своем деле, и Сонхва обращает внимание на руки мужчины: пальцы у него изящные и аккуратные, а из-под белого медицинского халата виднеется край рукава лилового мягкого свитера, который натянут чуть ли не до середины ладони. Ему холодно? Странно, потому что сам Сонхва не из мерзлявых, и у него под халатом-то вообще футболка. У студента мельком проскакивает ехидная мысль, что уж больно женственный вид у Кана для такого принципиального характера. Надо будет обязательно поделиться этим соображением с друзьями и посмеяться вместе с такой противоречивости. На нагрудном кармане халата преподавателя Пак замечает прикрепленный бейдж с именем «Кан Ёсан». Ёсан, значит. Сонхва никогда и не задумывался, как зовут преподавателя, привыкнув к короткой уже почти что кличке «Кан». Все так звали, и он с ними. Студент слегка шевелит языком во рту, пробуя невольно проговорить имя про себя. И Ёсан замечает, отвлекаясь от документов. Сонхва тут же замирает, будто его застукали. - А зовут Вас..? – Кан заметно растерян. - Пак Сонхва. Ёсан поджимает губы так, что они растягиваются в тонкую полоску, и снова утыкается в список группы. Правда, очень быстро находит нужного студента и помечает карандашом пустую клетку, где должна стоять оценка. - Слушаю Вас, - мужчина поднимает голову и смотрит прямо на студента, а пальцами продолжает сжимать страницы журнала группы, будто бы продолжит их листать. - Эм, ну, череп, он состоит из… - начинает бормотать Пак, но его быстро прерывают. - Как на латыни будет «череп»? - словно коршун, клюет сразу в слабое место преподаватель. Как чувствовал, как знал. - К… - и это всё, что может вспомнить Пак. Он так же смотрит в упор на Ёсана, и у него ни одного слова в голове, только эта чертова «к» заела, потому что он учил, но, видимо, недостаточно. - Верно, на букву «к», - преподаватель явно ждет продолжения. А у Сонхва пот на лбу проступает, потому что мозг кипит, силясь вспомнить. Ёсан же выглядит таким спокойным и равнодушным, но Пак то видит, как у того глаза немного бегают, потому что он лицо рассматривает, а потом зрачки едва заметно расширяются. И почему в голове Сонхва рассуждения о глазах Кана, а не «череп» на латинском?! Ёсан ёрзает на стуле, после выпрямляясь и снова поджимая эти свои губы, и вздыхает. Пак понимает это, как раздражение из-за того, что студент затупил. - К… - Учите, - с некоторым снисхождением говорит Кан, откладывая журнал восьмой группы в сторону, чтобы вернуться к рефератам несчастных. - Но сегодня последний день, пожалуйста, мне очень надо закрыть сегодня! – может хоть выклянчить удастся, надеется парень. - А я Вам и не запрещаю, идите в аудиторию и учите, я зайду минут через 20. Тогда попробуете снова, - совершенно равнодушно и холодно говорит Ёсан. Пак кивает и уходит из кабинета, сжимая в руках тетрадь с желанием разорвать её к чертям и швырнуть в лицо Кану. В это его, безусловно, красивое лицо, но принадлежащее такому невыносимому человеку. Вот мудак, неужели так сложно поставить какой-то грёбаный коллоквиум? Потому что только его Сонхва не хватает для зачёта по анатомии. В чем радость валить студентов? И грешная мысль проскальзывает, что самого бы Ёсана завалить. В совсем другом смысле этого слова. Повалить на парту, вжать его в холодную лакированную поверхность, удерживая за плечи и смотреть, как у того глаза расширяются от непонимания, растерянности и страха, а после заставить стонать, шире разводить ноги и умолять. Сонхва невольно хищно улыбается, потому что картинки в голове слишком живые и слишком будоражат сознание. И даже рациональность встает на сторону глупой фантазии, подкидывая размышления, типа «Вдруг он тоже гей? Может он тоже этого хочет?» *** - Вы готовы сдавать? – мужчина держит в руках журнал группы и поправляет снова съехавшие на нос очки. Снять бы их с него к чертям. - Да, - Сонхва сидит за первой партой и спешно закрывает тетрадь, по которой повторял. - Так и на чем мы остановились? - Ёсан садится почему-то не за преподавательский стол, а прямо за парту рядом с Паком. Становится слегка неловко. - Краниум, - выпаливает Сонхва. Он слегка отклоняется, чтобы было удобнее смотреть на преподавателя. Кан же вовсе на него не смотрит, он раскладывает журнал на столе. А Пак отмечает, что в профиль преподаватель всё ещё так же привлекателен. - Да, верно, давайте дальше, - открыв нужную страницу, Ёсан всё же поворачивается к Сонхва и внимательно смотрит. - Череп делится на лицевую и мозговую часть. - Отделы, - спокойно поправляет его преподаватель. - Да, отделы, мозговой отдел состоит из… - На латыни. Пак готов ему врезать. Вот прямо сейчас по его красивому лицу. Какие нахрен отделы на латыни?! Сонхва уверен, что ни разу даже не видел в своих записях подобного. Игнорируя недоуменный взгляд преподавателя, Пак начинает яростно листать тетрадь в поисках названий отделов и не находит там перевода на латынь. - У меня не записаны никакие названия отделов на латыни! – возмущается Пак. - Это Ваше упущение, что Вы не записали названия отделов черепа на латыни, - Кан особенно выделяет это «Вы», указывая на то, чья именно это вина. Но в голосе ни капли злости, как и во взгляде. - Пожалуйста, дайте ещё один шанс, - студент готов на коленях умолять. - А толку? Вы не выучили, - неоднозначно отвечает Ёсан, зачем-то вступая в полемику, вместо одного короткого «нет». - Выучил. – Сонхва хватает свою исписанную тетрадь в подтверждение, но Кану до неё нет никакого дела, он так и не отводит свой нечитаемый взгляд от студента. - Я дважды Вам дал шанс, Вы не ответили. - Тогда, есть ли альтернативные варианты? – Сонхва прекрасно знает, что нет, что этот чёрт не берёт взятки и никакую работу в обмен на оценку не предлагает, но деваться больше некуда, а наглости, чтобы такое спросить, парню вполне хватает. - Например? – с интересом спрашивает Кан. - Подарок на Новый Год, может быть? – на ходу придумывает Пак. - Какой? - Сегодня последний день, так что я не успею ничего купить, но могу Вам дать то, на что Вы сами уже сможете купить, так что… - Меня не интересуют Ваши деньги, - отрезает Ёсан, будто бы слегка разочарованный предложением студента. И это заставляет Пака окончательно отбросить всё стеснение, потому что Кан вообще не стесняется издеваться сейчас над Сонхва своими этими странными ответами. - А мужчины Вас интересуют? - Сонхва, отчаявшись, решает идти ва-банк, зачёт ему нужен прямо сегодня любой ценой, а для подтверждения своей решимости студент кладет руку на колено преподавателя, слегка подаваясь вперед. Кан вздрагивает от прикосновения, а глаза тут же расширяются от испуга. «Вот Вы и попались, преподаватель Кан», - подмечает про себя студент. И Сонхва, чувствуя свою силу и превосходство, раззадоривается сильнее, теперь уже не он будет умолять. - С чего Вы взяли? - совсем тихо лепечет Ёсан. И он не опровергает, а именно что хочет узнать, откуда Паку это известно. На лице ни тени прежних спокойствия или невозмутимости, он смущён. - Ни с чего, но будь это не так, Вы бы врезали мне сейчас или хотя бы просто послали, - Сонхва подсаживается ближе, так что их ноги соприкасаются, а свою руку студент передвигает выше, на бедро преподавателя, - а вместо этого Вы переходите почти на шёпот и дрожите. Значит, я угадал. - Не угадали! - пытается спастись Кан, но он уже достаточно выдал себя. - Врёте, - тут же уличает его Пак, приближаясь к лицу и отмечая, что Ёсан не отстраняется. - Если я нравлюсь Вам хоть немного, может, по старой университетской традиции я заработаю свой зачет? Мужчина не говорит ни да, ни нет, он только хлопает ресницами и смотрит растерянно в упор. - Чего Вы боитесь? – решает напрямую спросить Сонхва. – Если я Вам неприятен, то откажите мне. Если Вы боитесь, что кто-то узнает, то напрасно, потому что на этаже только мы с Вами. Я никому не расскажу. Я, может, не образцовый студент, но точно не мудак какой-нибудь. И видно, что Ёсан мечется, воровато осматривает кабинет, решаясь, а значит нужно только ещё немного надавить. Сонхва снова наклоняется ещё немного вперед, почти касаясь носом шеи мужчины, и чувствует, что его сейчас окутывает тот же запах, что был в кабинете. Сладковатая ваниль, смешанная с чем-то ему незнакомым, что студент принял за женские духи. И может они и были женскими, но пользовался ими точно мужчина, что сидит перед ним сейчас. А перед глазами ворот лилового свитера, который выглядит немного великоватым Ёсану. И Пака это очаровывает. - Вы мне нравитесь, - Пак замечает, как преподаватель взволнованно сглатывает, и продолжает. – Давайте, это будет нашей с Вами маленькой тайной? Всё, что произойдёт между нами, останется только между нами. Я Вам обещаю. - Это будет чудовищной ошибкой – довериться Вам, - слова грубые и жестокие, но голос, которым говорит мужчина ровно противоположный: тихий и сквозящий уязвимостью. - Я Вам пообещал, и мои слова не пустой звук. А Вы… просто примите свои желания, - рука Сонхва ныряет под полы белого халата преподавателя, тот неприлично задирается, открывая повседневную одежду под ним. Пальцами парень сжимает чужую талию поверх мягкого свитера. И это уже слишком интимно для Ёсана. У него краснеют уши, а сам он рвано вдыхает воздух через нос, так что это не утаить от Сонхва. – Просто разрешите мне. Пак утвердился в своей гипотезе. Тот преподаватель Кан, мужчина в белом медицинском халате, больших очках и с принципиальным нравом, не имеет ничего общего с Ёсаном, который сейчас перед ним. Это лишь оболочка, под которой очаровательное существо, которое любит тёплые объемные вещи в фиолетовых оттенках и сладкие запахи. - Только дайте, я закрою дверь на ключ, - тихо просит преподаватель и подрывается с места. Сонхва встает из-за парты следом за ним. Сейчас Паку даже стыдно, что он подобным образом склонил Ёсана к близости. Потому что он и не подозревал, что для мужчины это станет сродни раскрытию своей души. Сонхва больше не думает о зачёте, он думает о том, что хочет эту самую «душу» Ёсана увидеть во всех её проявлениях. Приласкать, приручить и завладеть. Мужчина не с первого раза попадает ключом в замочную скважину, а Сонхва любуется его длинным маллетом, его хочется коснуться, зарыться носом, и Пак не сдерживается. Он подходит бесшумно сзади, кладет ладони на талию, прижимается к Кану со спины и утыкается в шею сквозь длинные пряди. Шампунь у Ёсана какой-то ягодный, и студенту видится под мечтательно сомкнутыми веками розовая бутылочка на бортике ванной. И Сонхва думается, что он хотел бы увидеть все нюансы квартиры преподавателя. Ёсан же едва справляется с ключами, чувствуя тепло чужого тела сзади и щекочущее дыхание на шее. От последнего особенно подкашиваются ноги, но он справляется, и всё же закрыть дверь получается. Кан так и оставляет ключи в замочной скважине, потому что ещё и доставать их оттуда нет никаких сил. Заметив, что дверь закрыта, Сонхва отстраняется, но не убрает руки с талии, лишь перекладывая их, когда мужчина разворачивается к нему лицом. Щёки Ёсана начинают алеть, его взгляд больше не испуганный, а смущенный, но, при том, жаждущий. - Света слишком много, давайте выключим несколько ламп? – предлагает Кан, а Сонхва плавится от умиления. Ёсан смущается при свете, надо же. И парень, конечно же, делает это для Кана. Он выключает все лампы, кроме двух последних над задними рядами, которые позволяют видеть друг друга, но не ощущать себя под прожекторами. - Даже сейчас обращаетесь ко мне на «Вы», - тихо и беззлобно посмеивается Сонхва. Он берет преподавателя за руку и ведет к первой парте, за которой они ранее сидели. - Если Вы не против, то я хотел бы и дальше так продолжить, - смущенно шелестит Ёсан, следуя за студентом. После его разворачивают к пустой аудитории спиной и прижимают бедрами к передней стенке парты. - Это фетиш? – любопытствует Сонхва, так и не отпуская руку мужчины, а, напротив, переплетая пальцы. - Возможно, - Кан уклоняется от ответа, потому что для него это сродни признанию в том, что он извращенец. – Но Вы можете ко мне обращаться, как Вам удобно… сейчас. - Тогда это точно фетиш, - Пак улыбается, смотрит с такой нежностью, что Ёсан ему доверяет, потому что он истосковался по этому чувству слишком сильно. – Были бы Вы девушкой, я бы называл Вас моей малышкой, - студент свободной рукой покрепче обхватывает Кана за талию, в подтверждение хрупкости Кана в сравнении с ним. И Ёсан трепещет от этого ощущения. - Называйте, - мужчина облизывает губы, а после закусывает нижнюю, потому что винит себя за сказанное. - Малышка, - пробует Пак и тоже облизывает губы, но совсем иначе, будто смакуя те эмоции, что получает от преподавателя. Сонхва чувствует, как Ёсан поджимает пальцы на той руке, за которую его держит Пак, видит, как Кан смущённо отводит взгляд, но уголки его губ трогает мимолетная улыбка. И парень наклоняется вперед, чтобы коснуться этой улыбки, пока она не исчезла. Мужчина вцепляется свободной рукой за халат на талии Сонхва и мнёт его, потому что Пак не церемонится. Он слишком разгорячен податливостью Ёсана, поэтому напирает, давит телом, словно желает вжать Кана в парту и раскатать по ней. Блондин тихо, низко и прерывисто стонет в поцелуй, потому что ему это нравится, он этого и хотел. Пак очень чуток и, получив подобное «разрешение», смелеет дальше. Руками он задирает халат и свитер, ныряя ладонями под ткань. Он не дотягивается высоко, потому что не хочет испортить вещи и гладит сначала только живот, наслаждаясь поджимающимися от прикосновений мышцами. Ёсан не обладает рельефным телом, на ощупь он мягкий, как и его свитер, и чертовски горячий. Сонхва наклоняет голову, чтобы проникнуть языком глубже, завладеть чужим ртом ещё больше, и Кан не против, открываясь для него максимально возможно. От живота руки Пака переходят к пояснице, и это заставляет Кана кошкой выгнуться в его руках. Сонхва улыбается, не разрывая поцелуй, потому что нашёл нечто любопытное. И естественно он принимается мять и гладить этот прогиб, заставляя Ёсана ещё больше несдержанно постанывать ему в губы и извиваться в руках. - Подождите, - сбивчиво шепчет Кан в губы студента и упирается руками в грудь, слабо отстраняя, но Сонхва же отклоняется буквально на считанные миллиметры. Кан тут же стаскивает с себя очки, на них пятна от чужого дыхания и следы неаккуратных касаний носом, но ему абсолютно плевать на это сейчас. Ёсан откладывает оправу на соседний стол. - Как ты хочешь, малышка, м? – как сам дьявол соблазнительно тянет Пак, а руки продолжают гладить только уже поверх одежды. - Вы можете… взять меня на этой парте, - неловко предлагает Кан, касаясь одной рукой столешницы за своей спиной. Только вот Сонхва в ответ хмурится. - У меня нет резинки, - Пак поправляет растрепавшуюся чёлку, хотя это ни капли не помогает. - Я чист, - рьяно выпаливает Ёсан. - Я тоже, но… - сомневается студент, - ты разве мне доверяешь? - Доверяю, - у Ёсана глаза делаются большие и такие сверкающие надеждой, что Сонхва попадает в этот капкан без возможности выбраться, он больше не думает ни о чем. Пак стаскивает с себя халат и отбрасывает его на соседнюю парту. Ёсан повторяет за ним, предварительно из кармана вытащив белый тюбик, который он тут же откладывает на поверхность у себя за спиной. В своем лиловом свитере мужчина смотрится куда гармоничнее, и Сонхва даже думает, что не хочет его снимать с преподавателя. Но он стаскивает свою футболку, потому что уже жарко. И взгляд Ёсана с обожанием скользит по подкачанному телу – Сонхва наверняка чаще появляется на кафедре физкультуры, чем на анатомии. И Кан сейчас бесконечно рад этому, потому что хочет своего студента до дрожи в коленях. Сложись всё иначе, преподаватель бы даже в самых смелых своих фантазиях не подумал бы о том, что может происходить то, что творится сейчас в этой аудитории. В аудитории, где он обычно проводит семинары для студентов, а сейчас его здесь вот- вот разложат прямо на первой парте, за которой обычно сидят только отличники, которых не иначе, как ботаниками, больше не назовёшь. - Малышка, ты можешь потрогать, если тебе так нравится, - его низкий голос туманом захватывает голову, и Ёсан заворожено тянется ладонью к очерченным линиям мышц, которые не кричаще гиперболизированные, а именно такие, как надо. Но Пак не позволяет долго себя изучать – в паху слишком сильно давит уже, чтобы растягивать процесс дальше. Рывком парень разворачивает Ёсана к себе спиной и наваливается, заставляя преподавателя упереться руками в парту, чтобы не упасть. Даже сквозь штаны Кан чувствует, как между ягодиц упирается чужое возбуждение, и вздрагивает, прижимаясь задницей ещё сильнее. - Ты так хочешь мой член внутри себя, м? – усмехается Сонхва и впивается пальцами в бёдра мужчины, сжимая слишком сильно, потому что самому уже не терпится. В ответ Ёсан только тихо скулит и ёрзает, но это не устраивает Пака. Студент резко задирает одной рукой свитер Кана, большим пальцем цепляя нижний край вещи, а остальными - хватаясь за скат плеча, оставляя спину преподавателя полностью открытой. Сонхва покрывает поцелуями открывшиеся лопатки и позвонки рядом с ними, наслаждаясь дрожанием тела под собой и тихими вздохами. Свободной рукой парень хватает за изгиб талии, надавливает большим пальцем на поясницу, и это действительно какое-то особенное место для Кана, потому что он вновь стонет и выгибается сильнее. Продолжая целовать спину, Пак скользит ладонью по коже сначала на живот мужчины, а затем стремительно переносит руку на пах, сжимая сквозь штаны налитый возбуждением член. И Кан скулит потерянным щенком, потому что очень хочется, а сказать не может. Но Сонхва хочет его заставить всё же использовать речь. - Я сниму их с тебя, - не спрашивает, а констатирует факт студент. Он отпускает свитер и тот распрямляется обратно, скрывая испещренную засосами спину. Пак хватается обеими руками за пояс штанов, расстегивая их на ощупь. Ёсан оборачивается через плечо посмотреть и видит только сосредоточенное лицо Сонхва, но студент быстро замечает, что за ним наблюдают, лукаво улыбается и тянется, чтобы поцеловать. В сравнение с поцелуем до этого – слишком легко и целомудренно, буквально касание. А тем временем, парень расправился с молнией на штанах и уже тянет их вниз сразу вместе с бельём. Кан не успевает даже смутиться, потому что его возбуждение тут же обхватывают рукой, а сзади к голой коже ягодиц прижимается член Сонхва, всё ещё стесненный джинсами. При этом Пак так и замирает, не двигаясь больше ни сзади, ни спереди. Он прислоняется оголенной грудью к чужой спине, скрытой мягкой тканью, свободная рука крепко хватает преподавателя за шею, заставляя слегка прогнуться в спине и податься назад. - Скажи мне, чего ты хочешь, - низким шёпотом на ухо требует Сонхва. Но преподаватель молчит, он кусает губы, жалобно смотрит, максимально скосив глаза в сторону, чтобы хотя бы мутно видеть Пака. – Так не пойдёт, малышка, ты ведь не хочешь, чтобы мы остановились прямо сейчас? – Ёсан мотает головой из стороны в сторону. – Тогда скажи мне, что ты хочешь сейчас. - Вас, - робко шепчет Кан и снова кусает свои тонкие губы, которые даже в едва освещенной аудитории заметно налились красным цветом. - Меня? – продолжает издеваться студент, но в этот раз его губы растягиваются в улыбке, потому что наконец-то лёд тронулся. - Хочу Ваш… член… внутри меня, - ровно настолько, насколько Ёсану страшно произносить эти слова, настолько же они его заводят, потому он не может устоять на месте, ёрзает и прерывисто вздыхает. Пак в ответ жёстче давит телом. Своими руками хватает чужие в районе локтей и заставляет рухнуть на них. Ёсан шикает от острой и короткой боли и немного пугается такой резкости в движениях Пака. - Может мне заставить тебя повторить всё это на латыни? – игривый тон неприкрыто сквозит угрозой, а пальцы сильнее сжимаются на чужом горле. Возбужденный и очарованный телом под ним, Сонхва всё ещё зол, как любой другой студент, заваленный преподом. - Простите, - пищит Ёсан. - Что? - Простите, я готов принять наказание, - голос у Кана без капли игры в нём, будто он правда сожалеет, но его тело всё трепещет от возбуждения после этих слов. Сколько ещё в себе сюрпризов таит этот мужчина? Сонхва не перестает удивляться. Пак тает от нежности к Ёсану и сгорает от раздраженности, испытываемой к своему преподавателю. Он наносит на пальцы крем, выложенный Ёсаном ранее из халата, грубо хватает за светлую, в полумраке почти что белую, ягодицу и резко проталкивает первый палец. Кан хнычет, и Сонхва осторожно гладит горячие стенки изнутри. Затем второй и третий. Ёсан весь изнывает от желания, он опускает голову так, что его длинные волосы скрывают смущённое лицо, но он сильнее подаётся назад бёдрами, шире разводит ноги, то и дело переступая. И Пак рад, что Кан поглощён своими чувствами, потому что он может без зазрений совести пялиться, как смазанные пальцы входят внутрь, растягивая податливые края. Сонхва больше ничего не спрашивает, он заканчивает разогревать вход и сразу же приставляет головку к трепещущему колечку мышц, вцепляется пальцами в упругие бёдра и толкается. Ёсан раскрывает свои истерзанные губы в немом стоне, он чувствует это приятное распирающее чувство изнутри и не может думать ни о чем больше, а собственный член нетерпеливо дёргается. Кан позволяет себе блаженно улыбнуться, потому что Пак всё равно не видит. Преподаватель закрывает глаза и утыкается лбом в парту, пока может, в то время как Сонхва двигается в нём медленно и размеренно в контрасте с сильной хваткой на бёдрах. Ёсан дома потом будет любовно рассматривать эти синяки в зеркале, однозначно. Но сейчас он весь в этом движении внутри себя и в тихом сбившемся дыхании за спиной. - Какая ты послушная малышка сейчас, так принимаешь меня, ты бы видел, - лепечет возбужденный бред Сонхва, одну руку перемещая на ягодицу, сжимая и оттягивая. – Почему нельзя было так сразу, а? – резко меняется в тоне Пак и почти что рычит это, нависнув над Ёсаном. Парень резко толкается и замирает глубоко внутри. Кан вскрикивает на грани боли и удовольствия, потому что парень попал прямо по простате, и Сонхва тут же закрывает ему рот рукой. – Ты хочешь, чтобы нас услышал охранник на первом этаже? – шипит Пак. Ёсан что-то мычит, но студент по тону понимает, что ответ отрицательный. - Тогда не кричи так сильно, - Пак бесцеремонно вторгается пальцами в рот преподавателя и продолжает двигаться, устанавливая чуть более жёсткий темп, чем до этого. Ёсан бесстыдно лижет пальцы, потому что теряет голову от своего студента. Потому что внутри с каждым движением всё приятнее. Колени дрожат и подгибаются, и Кан наслаждается своим таким положением. Его тело сжимают, мнут, а потом ласково гладят и целуют, чтобы затем сильно укусить, так что по нервам искры сильного удовольствия от лёгкой боли. Сонхва неумолим, он только набирает темп и силу, а Ёсан лишь кукла в его руках. Разгоряченный, Пак хватает преподавателя за длинные волосы на затылке, заставляя выгнуться. Кану ничего не остается кроме как укусить чужие пальцы, потому что он не может удержать звуки удовольствия внутри себя. Сонхва ускоряется так, что, кажется, хочет вытрахать душу из Кана, а именно это и происходит - Ёсан скулит, стонет и кусается, на парте уже капли слюны, но это его ничуть не заботит, потому что сейчас, в моменте, он чувствует себя донельзя правильно, идеально, без какого-либо внутреннего конфликта. Удовольствие захватывает его, лишая рассудка, концентрируясь там внизу и, наконец, находя выход в оргазме. Поджимающиеся стенки помогают Паку быстро нагнать Ёсана, и он входит особенно глубоко, изливаясь внутрь. Кан чувствует тяжесть чужого тела сверху, тепло внутри и слышит тяжелое дыхание над ухом, а так же чувствует руки, всё ещё медленно поглаживающие его вспотевшее тело под свитером. И он счастлив в эту секунду, пока не приходится смотреть никому в глаза, пока не приходится думать о том, как им быть дальше. *** Кан сидит уже в своем кабинете за столом прямо перед Сонхва. Он листает журнал в поисках нужной страницы, чтобы поставить Паку отметку, потому что делать это в аудитории не хотел, желая вернуться обратно в свою нору. И будто ничего этого и не было. Только Ёсан без халата, потому что им пришлось стереть с парты следы преступления, без очков, потому что они все в пятнах из-за их несдержанного поцелуя, а так же его внешний вид всё равно очаровательно неряшливый, пускай преподаватель и пытался привести себя в порядок. Сонхва ничуть не лучше. - Давайте зачётку, - Кан снова пытается вести себя холодно и отстраненно, и Пака это забавляет. - Держите, - студент протягивает зачётную книжку, но как только пальцы мужчины касаются её, он отдёргивает руку, не позволяя забрать. – А, знаете, я всё же чувствую некоторую вину, что не выучил, что насчёт дополнительных индивидуальных занятий? Ёсан отводит взгляд в сторону и смущается, но всё же говорит: - Хорошо, оставьте мне свой номер, я напишу Вам. - Супер, малышка, записывай.