НЕ Санта-Клаус!

Вэл не торопясь шел домой. Вокруг царила предпраздничная суета, москвичи спешили, кто туда, кто сюда, со свертками, пакетами и самыми невероятными вещами в руках. Кто тащил охапку еловых веток, кто гигантского, больше себя, плюшевого медведя, кто сноуборд… А у Вэла уже все было готово. Жена Люся прилетала завтра утром, он уже накупил ей веганских вкусностей –«постный» чеддер, соленые пивные печенюшки, море фруктов, в том числе авокадо, каштаны, чтбы печь в на углях. И подарок купил, талисман из тигрового глаза. Сам праздник собирались встречать у Ирины (Игорь с семейством тоже хотел приехать), но потом планировали много уютных вечеров у себя, у камина, с глинтвейном, за обсуждением фильмов и книжек. С утра созвонились – Люся паковала чемодан. Потом Вэл еще повозился с гирляндами и мишурой, а на закате решил вдруг, раз время есть, сбегать в ближайший книжный. Захотелось купить сборник рассказов Провоторова и Бортниковой «Зеркальный гамбит», информацию о выходе которого случайно увидел в интернете. Рассказ Провоторова «Костяной», встреченный им в одной антологии, заставлял подозревать в авторе будущего Клайва Баркера. Вот только Вэл проглядел дату публикации – вышла-то книжка аж в незапамятном 18-м году! Не оказалось ее. Ну, Вэл расстраиваться не стал, купил «Пиранези» Сюзанны Кларк ( скачал давно, но скачанное читал обычно в дороге, дома предпочитал бумажные версии любимых книг, душевнее как-то) и «Преисподнюю для Ангела» Хьертсберга (очень был заинтригован сиквелом книги, экранизация которой его так впечатлила больше, ух ты, тридцати лет назад), да и пошел восвояси. Думал о недавних новогодних съемках для канала «Music Box», бессознательно напевал: «Я бродяга, и мне без свободы нельзя…Встречный ветер и дождь – мне по жизни друзья…» Ему казалось, что для этих строчек надо подобрать другую интонацию. Но почти сразу, как он свернул в относительно немноголюдный переулок, ярко освещенный фонарями и гирляндами, размышления его были прерваны. Вдали, в противоположном конце переулка показался снежный вихрь, быстро движущийся в его сторону. Даже, скорее, снежная туча. Какая-то локальная метель посреди полного штиля с мягко падающими снежными хлопьями. Вэл отступил к стене, и метель пронеслась мимо него, хлестнув по лицу ветром и швырнув пригоршню снега под капюшон дубленки. Причем внутри тучи клубящегося снега отчетливо просматривались темные бесформенные тени с горящими оранжевыми глазами, бегущие со всех ног, и кто-то еще, большой, в красном, кажется, с искрами, орущий гулким басом «Стойте, окаянные, чтоб вас приподняло да шлепнуло!» Вэл не особенно удивился, хотя и заинтересовался. В его весьма яркой жизни чего только не было: медитации в индийских ашрамах, полет на воздушном шаре с последующим крушением, участие ( самооборона) в уличных драках, радиационное облучение в Чернобыле… Так что ему от всего необычного всегда бывало скорее интересно, чем удивительно. Проблема в том, что, когда снежная туча с топотом, руганью и какими-то неразборчивыми возгласами исчезла за поворотом, в затоптанном снегу остался лежать мешок. Большой, полуполный или полупустой, в зависимости от настроения смотрящего, ярко-красный, перевязанный золотой тесьмой. Вэл подхватил его и с криком: – Эй! Хулиганы! Потеряли! Стойте! – бегом кинулся за аномальным явлением, но, когда выбежал на улицу, где только что был, ни снежного вихря, ни темных фигур, ни кого-то в красном там и в помине не было. Вэл остановился и внимательно рассмотрел находку. Это был типичный мешок Деда Мороза, без сомнения. Вэл его развязал и заглянул. Ну, все правильно: на него таращились симпатичный плюшевый топтыгин и красавица-кукла в розовом платье, тут же торчали ручка пластиковой пиратской сабли и позолоченная труба малинового паровозика, виднелся тугой бок футбольного мяча. Подарки детишкам. Которые эти подарки могут не получить, потому что неведомые потасовщики мешок посеяли и куда-то канули. И не факт, что теперь вернутся и найдут. И не факт, что вовремя спохватятся, что надо искать. И не факт, кстати, что это вообще их мешок. Что относится и к «окаянным», и к их старомодно ругающемуся преследователю. Вэл сердито махнул рукой и не торопясь, на случай, если владельцы имущества все же вернутся на место утери, направился к полицейскому участку, который был на соседней улице. Он не успел дойти даже до угла. Объявились, голубчики. Их было пятеро. Двое высоких, один низенький, двое среднего роста. Одеты, как на карнавал: один в сиреневом бархатном кафтане, второй в золотистом кожаном, третий в вино- красном шелковом балахоне. Вид у них был не столько агрессивный, сколько измотанный и несчастный. Пятнистая чешуйчатая кожа, черные иззубренные ногти. Не когти, вполне человеческие ногти, только уж слишком отросшие. И горящие оранжевые глаза. Один из «средних» был индейцем, определил Вэл, бывавший в резервациях. Он там обрядовый костюм вождя себе купил для песни «Еl Kondor Pasa», шикарный, с 15-килограммовым головным убором из перьев… У индейца было копье наизготовку. У мелкого и круглого, с бороденкой, кажется, «обрез». Ну это ладно. Но вот второй из «средних», в бирюзовом кафтане как у пирата, был женщиной. Рыжеватой, коротко стриженной. Она протянула серую руку, на которой болтался девчачий браслет с брелоками, и жалобно сказала: – Отдай,а? Пожалуйста! – А это ваше? – уточнил Вэл. – Это мешок Крампуса. Санта украл его. Крампус отправил нас его вернуть. Отдай. – Секундочку. Что внутри? Скажите, тогда отдам. – Это мешок Локи! В нем все, что угодно… – Нет-нет-нет, так не пойдет. То Локи, то Грампуса (кстати, кто это? Локи знаю, этого нет)… Там не все, что угодно, а вполне конкретные вещи лежат. Если вы не знаете, что именно, значит, мешок не ваш. Все просто. – Если не отдашь мешок, то узнаешь, кто такой Крампус! – пискляво и истерично вскрикнул маленький бородач, размахивая «обрезом». – Он идет следом за нами, скоро будет здесь! А он совсем нервный стал после того, как мешок пропал во второй раз! И ты пожалеешь… – Идет? Это хорошо, – обрадовался Вэл. –Значит, разберемся. Индеец подошел к Вэлу и схватил за руку. – Но-но, без глупостей давай, – строго заметил тот, выдергивая руку и повторяя свой недавний маневр – отступая к стене, но уже с другой целью, чтоб по затылку чем-нибудь не огрели. – Давайте без рукоприкладства, ребят, а то ведь мне есть, что возразить. Даже полицию звать не придется. Его уверенный вид нападающих смутил. А он не блефовал, ему было что возразить: он недавно добавил к своей коллекции «сверхъестественных звуков» вопль мандрагоры, который научился точно воспроизводить, и теперь в его распоряжении было две версии этого вопля – «лайтовая», имитация крика юной мандрагоры, от которого рядом стоящие валятся в обморок, и «хардовая», к которой, как он искренне надеялся, прибегнуть ему не придется никогда, неохота греха брать на душу… Двое высоких шагнули к нему. Вэл глубоко вздохнул, приготовившись, заранее прикидывая, куда он будет девать пять штук бессознательных . Еще и женщина!.. На женщину нападать – вообще поперек совести… Вот же невезуха. В снегу их всех не бросишь, замерзнут. «Скорую» вызвать… Ну нет, очухаются, еще с перепугу на врачей нападут! А те не ожидают… Полицию вызвать. Отволокут их в участок, а там уж врачей… История: понимаете, они на меня напали, хотели отнять вот этот мешок Деда Мороза, а потом почему-то вдруг взяли и все хором упали в обморок… А что делать? Хоть бы уж этот их Крампус их побрал со всеми потрохами, что ж он идет-то «следом» так долго?! И появился Крампус. Буднично вышел из-за угла. «Вот и черт с рогами…» – подумал Вэл, оглядывая его. Высокое, не меньше двух метров, атлетичное создание с рогами( на вид козлиными, но больше) и хвостом, щелкающим, как хлыст, чернокожее, но физиономия не африканская и вообще не совсем гуманоидная, черты лица напоминают козью морду и довольно неприятные. Зубы и когти – много. Черные губы. Красно- зеленые, раскосые светящиеся глаза. Ну-ну. Крампус подошел в Вэлу и молча протянул когтистую лапу. – Бог подаст, – буркнул Вэл, не отступая, но мешок пряча за спину. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Вэлу вспомнился эпизод в одном из томов «Волкодава»: герой встречается для поединка с равным по силе противником, они мгновенно оценивают друг друга, раскланиваются и без лишних телодвижений расходятся каждый в свою сторону. Вот как цивилизованные люди делают. Интересно, сейчас так получится или нет? Явная же ничья. Адынадын. Или не ничья?.. – Я Крампус, лорд Йоля, Высокий-и- Ужасный, - виолончельным басом проговорил Крампус. Таким тоном, будто это был неопровержимый аргумент. – Будем знакомы. Я Валера. – вежливо, но прохладным тоном ответил Вэл. – Можно, пожалуй, без «церемониев», не до них. – Отдай мне мешок Локи. – Так это мешок Локи или мешок Крампуса, черт возьми? Запутали совсем. Я вот подозреваю, что это мешок не того и не другого, а вообще Деда Мороза. У него и украден.Это же он за ними вот гнался только что, да? Короче, полиция пусть разбирается. Хочешь, иди к ним со мной, докажешь, что твое, – отдадут. А мне домой пора, я еще елку не донарядил, а завтра жена приезжает… – Изабель, – тихо позвал вдруг Крампус. – Нипи. Нет, мирно разойтись не выйдет. Честная компания, похоже, в полном отчаянии и разумно вести себя не способна. Упомянутые девушка и индеец начали медленно заходить с флангов. – О, я вспомнил, что еще можно сделать, – Вэл вдруг просиял и тут же помрачнел. – Ой, не хотел я это говорить… Но с вами же замучаешься наименьшее зло выбирать… Короче, у Стивена нашего Кинга на такой случай сказано: ПНАНГ! Изабель, Нипи и все остальные превратились в экспонаты мадам Тюссо. «Обрез» маленького бородача упал в снег. Копья индейцев поникли. Вэл, скривившись, потирал горло. Крампус отпрянул и яростно потряс головой, будто получил по уху . – Что это? Что за магия? – «Черное наречие Дискордии»… – грустно ответил Вэл. –Конечно, гадость! Но больше ничего в голову не пришло…Я редко вступаю в конфронтации, не люблю. Когда совсем уж вынуждают… Слабоват по части практики. – Нипи! Вернон! – с нажимом повторил Крампус. –Изабель! «Восковые фигуры» задрожали от напряжения, но сдвинуться не смогли. – Ну перестань, – попросил Вэл. –Не мучай ты их. Я опять то же самое скажу. Твое слово против моего. Ты же уже все понял. Давай я сейчас вспомню, как это отключить, мы все вместе пойдем вон в ту кафешку, закажем сбитня и я вам еще раз все объясню. Хватит тут «баттлы с траблами» устраивать. Вон люди уже оглядываются! Он наклонившись, поднял «обрез» и брезгливо зашвырнул в ближайшую урну. До Крампуса, кажется, стало доходить. И он разразился речью: – Послушай меня. Санта- Клаус украл у меня этот мешок. Дважды. Мешок мой, он достался мне по наследству от великого Локи, отца моей матери Хель. Санта- Клаус украл у меня не только его. Он украл у меня мое время, зимний солнцеворот, Йоль, Святки, переименовав их в Рождество. А меня сначала заточил в темницу, а потом вовсе убил. Мои Бельсникели могут это подтвердить. Он обманом подчинил себе мешок. Он отобрал мой дом в лесу, мои сани, моих летающих козлов, он поработил альвов и цвергов! Раньше в это время люди поклонялись мне, приносили мне жертвы, устраивали в мою честь праздненства, а я в ответ благословлял их землю и их самих плодородием… Вэл вмешался: – А… зачем тебе? Вот это вот все? Поклонения, жертвоприношения? Почему нельзя просто спокойно, весело отметить начало года? Я вот, например, не люблю… Пытались ко мне некоторые относиться как… Ну, к духовному лидеру какому-то. Но это же так обременительно! Это такая ответственность! Я в свое время Христа в фильме играть отказался, потому что это влияет на восприятие тебя людьми… Тебе оно вообще надо?.. Если хочешь сделать для людей что-то хорошее, почему просто не взять и не сделать? Не ожидая и не требуя плясок с бубнами вокруг тебя? Слабо, что ли? – Я не представляю себе жизни без этого. – отрезал Крампус. – И я не намерен терпеть эту несправедливость… Да он же вообще не Санта-Клаус! Никакого Санта-Клауса не существует! Он самозванец!.. – От те раз. И кто же он тогда?.. Ответить Крампус не успел, потому что рядом произошло что-то, подобное взрыву сотни праздничных хлопушек: грохнуло, разноцветно полыхнуло, и из сверкающего разрыва в пространстве, из клубов взметнувшегося снега и морозного воздуха шагнул высоченный старик в красной боярской шубе, расшитой серебряными звездами, в высокой шапке с белой опушкой и с витым длинным посохом в руке. – Санта- Клаус! – прошипел Крампус, готовясь, похоже, к прыжку. – Сам ты Санта- Клаус! – рявкнул на него старик. – Ты вообще кто?! Не мешайся под руками, проваливай, мне с воришками разобраться надо! Они у меня мешок с подарками стибрили, еле догнал! – Что, Бальдр, опять поменял имидж? – процедил Крампус, сверкая глазами. – Да что несешь-то, рогатый?! – возмутился старик, но тут же отвлекся на «бельсникелей»: – А вы чего? Эй, парень, что это с ними? Стоят, как замороженные, а я морозить еще и не начинал…Кто это их?.. Не успел Вэл сознаться в содеянном, как Крампус бросился на старика со спины. Тот, не оборачиваясь, стряхнул его так, что скандалист отлетел к стене. Но, приземлившись, снова изготовился прыгнуть. Старик гневно развернулся к нему, взметнув полы шубы. – А ну, остынь! Он с силой ударил в землю посохом, и Крампус превратился в брикет прозрачного льда, из которого забавно торчала рогатая голова. Но продолжалось это недолго: Крампус, взвыв, рванулся, и брикет разлетелся на осколки. Вэл еле успел встать так, чтобы ледяные лезвия не попали в Изабель, которая не могла увернуться, и индейца Нипи. Старик, нахмурясь еще сильнее, перехватил посох за середину, похоже, готовясь его непосредственно «применить к персоне» Крампуса. Тот приплясывал, сгорбившись, скалясь и целясь в него когтями – поострей, чем у «бельсникелей», больше похожими на птичьи. Намечалась очень и очень неслабая схватка. Вэл увидел, что дело принимает серьезный оборот, и вмешался. – Какого цвета подкладка в мешке?! – гаркнул он во всю силу тренированных голосовых связок, и оппоненты невольно обернулись к нему. – Черная бархатная. – видимо, машинально ответил Крампус. Вэл молча показал Крампусу ослепительно-белую вышитую подкладку. Крампус подошел и недоверчиво начал обнюхивать мешок, шевеля ноздрями своего плоского козьего носа. Потом запустил в него лапу по плечо (Вэл держал крепко, но не препятствовал) и стал шарить. Когда вытащил, в когтях был зажат сиреневый мягкий заяц. Крампус злобно выругался на языке, напоминающем древнеисландский, которого Вэл практически не знал, и хотел швырнуть зайца в сугроб, но Дед Мороз поймал его за локоть: – На место клади, на место, где взял, туда положи, нечего игрушки разбрасывать. Крампус дернул локтем, сунул зайца в мешок и сухо проговорил: – Это и впрямь не мешок Локи. Мои Бельсникели обознались. А старик – не Бальдр. Я ухожу. – Иди-иди, – поддержал Дед Мороз. – Разбирайся дальше в своих непонятках с Санта-Клаусом, сколько влезет, а людей нечего от дел отвлекать. Праздник, времени в обрез, а он тут скандалы затевает. Вэл добавил ( Крампус ему совсем не был симпатичен, поверхностный, тщеславный и эгоистичный, как какой-нибудь эльф, но он был явно огорчен неудачей, надо было ему что-то подсказать): – И все-таки… Чтобы люди тебя не забыли, совсем не обязательно добиваться от них поклонения. Можно их просто радовать, просто поздравлять и дарить подарки. Вон на Деда Мороза же никто не молится, правда? А как любят… Письма пишут, открытки…Ты бы подумал об этом на досуге, а? – Бельсникели, за мной. – скомандовал, Крампус, не оборачиваясь, возможно, позабыв, что его свита не может сейчас выполнять команды. Все еще тихо ругаясь и пинком опрокинув урну, он скрылся за углом. Внезапно «бельсникели» оттаяли и неровной походкой, будто у них руки-ноги затекли, но торопливо устремились за ним: впереди всех толстячок в винно-красном, позабывший про свою артиллерию, позади всех – женщина . Она, обернувшись, помахала Вэлу рукой и улыбнулась. Он помахал в ответ, проводив ее взглядом, и обернулся к Деду Морозу: – О, вспомнил. Вернее, понял. «Пн…»… Тьфу, черт… Это заклятье снимается волевым усилием. Вот драться по приказу они не хотели – и не могли сдвинуться с места, а идти вон с ним хотели – и пошли… Я уж боялся, так и останутся окоченевшими… – Я смотрю, не очень-то ты удивлен всем этим, молодой человек, - пробасил дед. –Что, и в Деда Мороза веришь? Несерьезно это! Не по- взрослому как-то!.. – глаза старика смеялись. – Ну, я, как большинство детей, в детстве верил. Мечтал получить в подарок на новый год большое зеленое яблоко.У нас на Севере с фруктами было не очень, я его на картинке видел и думал: какое же оно, наверное, вкусное! Потом, подростком, имел глупость засомневаться в твоем существовании. Подростковый максимализм. Но потом, когда повзрослел, когда сам успел Дедом Морозом поработать (пять рублей за елку платили, сумасшедшие деньги же!.. Да и просто интересно было попробовать… Это мне уж под тридцать было), понял, что Дедов Морозов НЕ быть не может. Слишком уж они нужны миру. Ребятишкам нужны… А потом еще познакомился в НИИЧаВо с Федором Симеоновичем Кивриным… – А, знаю, знаю его… Обстоятельный такой мужик. – А он, скажу Вам, на Вас внешне немного похож. И вот, стоим мы, разговариваем, а он раз! – и сотворил яблоко, чтоб меня угостить. Он всех угощает.Большое и зеленое! А потом тут же, следом, желтое и красное. Говорит, в честь моей песни «Светофор», – а ее в том году в первый раз на радио прокрутили. Но как совпало!.. – И правда бывает… Дай-ка и я тебе подарок сделаю. – Да зачем?.. – Как зачем?!Новый Год же! – и Дед Мороз торжественно достал из мешка экземпляр «Зеркального гамбита». Осмотрел обложку. –Что, хорошая книжка? – Хорошая, но … под настроение. Мрачно. Но атмосферно. В похожем ключе у Гоголя «Страшная месть» с «Иваном Купалой». – Ага. Надо будет потом ознакомиться. – А как ты думаешь, та белиберда, что тут «йольский лорд» нес – это правда? Санта-Клаус – переодетый Бальдр Одинсон? – Да чепуха какая-то, честно говоря. Санта как Санта, сколько на международных совещаниях встречались – все нормально было. Хотя мы близко не знакомы, «Хэллоу – Здравствуйте вам», вот и весь разговор. Долго-то и разговаривать некогда. Да и я по-аглицки разговорную речь слабо понимаю. Читаю неплохо, особенно со словарем, а так… Но не думаю. Думаю вот, Сант может быть не один – мало ли кто чье тряпье на себя напялит… Да, скажу я тебе, у нас поспокойней будет – работай да работай, никаких тебе Крампусов, никаких тебе этих… беляшей… Давай я тебя подвезу на санях до дому, да дальше двинусь, время-то дорого… Дед замолчал, прислушался, потом оглушительно свистнул в два пальца. Вдалеке послышался хруст снега, свист полозьев, и к ним лихо подлетели роскошные сани, запряженные тройкой лошадей. Красавцы кони: темно-серый, как предснежное небо, отливающий серебром, снежно-белый и пегий, в светло-серых «яблоках»: «Декабрь, Январь и Февраль». Правила санями молоденькая девушка с косой, в короткой голубой шубке. – Дед, ну как? – спросила она звенящим гол

      

оском. – Порядок, внученька, – пробасил старик. – Ну как, поедешь с нами, парень? – Не, спасибо, дедушка, я пешком пройдусь… Только вот… Глянь-ка… Почему это месяц на небе раскачивается? Такого я еще не видывал… Дед Мороз поднял голову и ахнул: – Так ведь это ж черт украсть его хочет!! Ох, беда, ох, горюшко, нету покою ни днем, ни ночью! В погоню, Снегурочка! – Дед, я тогда с вами! – Вэл прыгнул в сани вслед за стариком. Похоже было, что домой он попадет еще нескоро. Ну да ладно, праздники ведь, все кувырком…