Звезда, которая указывает путь

Рука Лаксуса была тёплая и большая. Люси уверенно могла идти рядом с ним с закрытыми глазами и не бояться, что произойдёт нечто невообразимо ужасное (любой синяк на ней — считается). Впрочем, это было неожиданно, что Дреяр сам протянул ей руку: обычно ей приходилось с невероятной скоростью бежать за ним или просто стоять на месте, на краю обломанного моста, который разрушил он сам. Парень всегда уничтожал все точки их соприкосновения. Для него не существовало добра и понимания, потому что все вокруг — враги. А теперь он сам вёл её. И для неё, девушки, которая знакома с ним с самого детства, было совсем не страшно. Люси доверяла ему, хотя он всегда пытался сделать так, чтобы она ушла раз и навсегда. Они пересекались в школьных коридорах. Лаксус — старше неё на год — уверенно шёл, окружённый толпой красавиц разных возрастов. Искоса глядел на неё, словно пытался узнать кого-то, и игнорировал. А Хартфилия — первая красавица своего класса, уверенная в себе и своих силах девушка — только и могла, что беспомощно смотреть вслед давнего друга. Перед Дреяром она всегда была в растерянности. Ещё когда они были совсем маленькими и проводили большую часть времени вместе, девушка чувствовала, что знатно отстаёт от своего друга. Лаксус, когда всему прочему, никогда никого не ждал, ни к кому не привязывался, словно боялся, что это может причинить ему боль. — Ты боишься любви или того, что она может обернуться одиночеством? — спросила у него несколько месяцев назад Люси, но получила в ответ насмешку. — Мне ничего не надо, потому что я всегда один. Лаксус был одинок. Он потерял свою семью, рос, можно сказать, один. Поэтому он жаждал внимания и превосходства. Но его желания порой доходили до абсурда, до той крайней степени, когда всем вокруг было больно. Он не контролировал злость и агрессию, наоборот — всегда вываливал больше, чем у него было. Да, и в любви, и на войне все средства хороши. Дреяр боролся такими методами со своим страхом быть забытым (как с ним поступил отец), оставленным (винить в этом умершую маму вообще законно?). А Хартфилия продолжала идти за ним, словно ступала в большой куче снега по его же следам. Только вот шаг у него был большой, широкий… Люси падала и страдала, но вставала и продолжала идти. — Когда уже можно открыть глаза? — Люси не боялась, просто ей было любопытно. Лаксус остановил её и повернул. Видимо, он знал, что делает. Хартфилии оставалось только гадать, что её ждёт. — Скоро, — усмехнулся блондин. — Просто сделай мне одолжение и не открывай глаза, пока я не скажу. — Хорошо. Люси всегда слушала Дреяра. Не была ему покорной, но, как единственный человек, который его понимал и знал достаточно хорошо, прислушивалась к его словам. Да, порой он говорил ужасные, отвратительные вещи, но его жесты и действия, взгляды всегда говорили о его истинных намерениях. Лаксус был человеком действия, бесконечного движения. Игнорировал её в школе, говорил ей обидные слова и, проклиная, умолял исчезнуть, но всегда появлялся в нужный момент. Прикрываясь неправдоподобными мотивами, он избивал и портил жизнь всякому, кто причинял ей боль или имел дурные намерения. А потом ещё и её отчитывал. Правда, этот момент всегда был больше похож на оскорбление, но она знала, что это не так. А ещё он постоянно курил на балконе по вечерам, когда она поздно возвращалась. Это могло быть простым совпадением, но в словаре Дреяра, как оказалось, нет такого слова. Не стоит говорить, что блондинка была ему благодарна. И они подружились снова, никогда не отпуская друг друга с самого детства. Но скоро Лаксусу надо будет улететь на учёбу в другую страну — и его не будет несколько лет дома. Люси не могла перестать думать об этом с того самого момента, когда узнала. Ей казалось, что он будет рядом всегда — потому что, в сущности, так и было. Но вот теперь Лаксус пытается сбежать, улететь. И нужно ли ей связывать его с собой? Или лучше отпустить? — Стой с закрытыми глазами, потому что если ты их откроешь, то я не смогу сказать то, что хочу, — предупредил блондин. Послышались щелчки. Наверное, он что-то включил. А потом она почувствовала его тепло за своей спиной. — Помнишь, ты однажды рассказывала мне про рождественскую звезду? — руки Лаксуса легли ей на плечи. Всё это было так удивительно странно и приятно, что девушка даже не сразу закивала. Вообще-то, они часто говорили о звёздах. Лучше Люси в астрономии никто в школе не разбирался, а Лаксус… В общем, астрономия — не самый любимый его предмет. Но это никак не мешало блондинке говорить о звёздах, когда вообще им удавалось перекинуться парой фраз. — Ты сказала, что эту звезду можно считать символом веры, — Лаксус усмехнулся. Он помнит, как едва ли мог поверить, что девушка ему не лжёт: она указывала на яркую звезду в ночном небе во время их школьной поездки и говорила, что, согласно Библии, именно на эту звезду пошли пророки. И так они нашли рождённого Иисуса. — Да, потому что они пошли просто интуитивно, они верили. И в итоге нашли того, кто, согласно вере, стал их спасителем, принял на себя все их грехи. Буквально Иисус погиб, спасая человечество, — улыбнулась Люси. Она, конечно, не была христианской веры, но ей нравилось собирать интересные истории. Эту она посчитала как раз одной из таких. И поэтому бережно хранила её в своих воспоминаниях, как и мысли о дорогих людях. — Ты сделала для меня почти то же самое, — вдруг сказал Лаксус. Это было так неожиданно от него, что Хартфилия едва ли смогла подавить в себе желание раскрыть глаза. И парень, подумав о том, что она может испортить ему сюрприз, одной рукой обнял её за плечи, прижимая к себе, а второй ладонью закрыл глаза. — Я был с тобой холоден, но ты не отпускала меня. И вела. Как звезда. Лаксус отпустил руку, которой закрывал глаза девушке, крепче обнимая её. Он наклонился и на ухо ей прошептал, что она уже может открыть глаза. И тогда Люси, которая думала, что больше сегодня будет нечему удивиться, поняла, что ошиблась: в тёмной комнате, куда не проникало никакого уличного света, весь потолок и стены были отделаны жёлтыми и белыми гирляндами, которые создавали видимость маленьких звёздочек в небе. У одной из стен было большое зеркало, перед которым и стояла девушка. И в зеркале было видно, как Дреяр обнимает её, а ещё большая звезда, свисающая на нитке с потолка так, что оставалась в сантиметрах десяти до головы блондинки. Люси всхлипнула. То, что сделал и сказал Лаксус, сильно тронуло её. Она знала, что ему сложно выражать свои чувства так, как это было принято в обществе, поэтому тешилась простыми грубостями и колкостями с его стороны. Но внезапно он открылся ей с совершенно другой стороны. Хартфилия зажмурилась — по её щекам покатились слёзы. — Что? Я сделал всё неправильно? — Лаксус, кажется, испугался, что мог обидеть своими словами или действиями блондинку. Он не мог сказать ей напрямую, но в его жизни на самом деле не было человека более близкого и любимого, чем Хартфилия. И он надеялся, что девушка сможет это понять. — Нет, нет, что ты, — Люси вытерла слёзы и улыбнулась. — Я просто очень сильно тронута. Знаешь, после новости о твоём отъезде, я не знала, как поступить. То ли держать тебя, то ли упустить… Но мне не хотелось терять тебя. Люси положила свои ладони поверх его и сжала настолько сильно, насколько вообще могла позволить себе дрожащая руками. Она хотела держать его, особенно теперь, когда он первым признался ей. Как люди отпускают любимых? — Ты не только моя звезда, но и место, человек, куда она меня ведёт. Всю жизнь я уходил от тебя, но всегда, в конечном счёте, возвращался. Сколько бы я не отталкивал тебя, ты всегда найдёшь способ, чтобы снова пересечь наши пути. И раз так, то я уверен, что моя рождественская звезда приведёт меня прямо к тебе снова, где бы я ни был. Потому что все мои дороги ведут только в одно место — место, где есть ты, — Дреяр поцеловал девушку в макушку и предпочёл не смотреть в зеркало, чтобы не видеть глаз блондинки. Ему правда было сложно сказать это, но уехать, не рассказав о чувствах, — ещё сложнее. Возможно, Люси ещё много лет жила бы тогда с чувством того, что где-то допустила ошибку (хотя он был единственным, кто постоянно ошибался, пытаясь силой выразить такие добрые чувства). — Тогда я буду ждать тебя, Лаксус. Сколько бы не прошло лет, обещаю, я буду ждать, — Люси улыбнулась и в зеркало увидела, как он тоже украдкой улыбнулся. И это было новогоднее обещание, которое они обязательно сдержат — ведь рождественская звезда до сих пор не погасла. Значит, у них тоже есть шанс.