***
Дорога была быстрой, я бы даже сказала молниеносной и через каких-то тридцать минут мы оказались на небольшом острове, окружённым обломками кораблей. Оно и не удивительно, так как вокруг этого маленького кусочка суши повсюду располагались высокие острые скалы. Выйдя на палубу более или менее прилично выглядящего судна, которое, по всей видимости, тоже не было пригодно для плавания, к нам на встречу вышла пожилая пара. Не уж-то они наши следующие экзаменаторы? Довольно странно, на первый взгляд они не владеют Нэн, да и особо сильными не кажутся. — Прошу немного внимания. Добро пожаловать в нашу гостиницу, — склонились старики в приветственном поклоне. — Мы всего лишь хозяина гостиницы на этом острове. Меня зовут Пана, а это мой муж Джина, — сказала старушка, указывая на своего супруга. — Добро пожаловать. — Вы сказали, что здесь есть гостиница, — не удержавшись, вышел из толпы Ханзо, грозно нахмурив брови. Ему что лысину напекло? Они же два раза гостиницу упомянули. Хотя это довольно странно — гостиница и в таком месте? Уж как-то в это слабо верится, на этом же острове ничего нет. Я не спорю, обычно богачи любят какие-либо уединённые острова, но только тогда, когда в них всё оборудовано и есть комфорт, а тут уж увольте, даже пляж на побережье не обработан, и кому вообще будет приятно смотреть на сотни обломков кораблей и кучи строительного мусора. Да и гостиница тоже пунктом роскоши не отличается, не знаю, конечно, как она выглядит внутри, но снаружи ей бы точно не помещала реставрация. Если сюда действительно кто-то и приезжает, то явно люди с какими-то «изысканными» наклонностями. — Да, мы переделали этот корабль и превратили его в гостиницу. Наша гостиница знаменита тем, что в ней останавливался король Небуры, и многие другие знаменитости восхищались этим местом, — гордо сказал старик. Удивительно, сколько лет живу, в первый раз слышу, что-то об этом острове и гостинице. Либо старик врёт, либо гости сюда попадали только при кораблекрушении, иначе у меня нет логических объяснений всему этому. — Прекращайте этот бестолковый разговор, — раздражённо перебил Ханзо.- Я убеждён, что вы двое экзаменаторы. — Ты прав, — согласившись, сказала старушка, явно не тая долго интриги. — Я хочу передать вам сообщение от комитета, оставленной для вас: «прошедшие кандидаты, вы хорошо поработали, следующий четвёртый экзамен будет проходить через три дня. В течение этих дней кандидаты могут отдыхать и восстанавливать свои силы». Отдых? Опять? Я уже на отдыхалось за те два дня в башне, больше не надо. Конечно, не шибко выспалась, но тело у меня знатно затекло. Хотя, а вдруг они хотят ослабить нашу бдительность и что-нибудь выкинуть такое-эдакое. С другой стороны, мои доводы весьма не обоснованы и об отдыхе заявил сам комитет, так что… Но с другой стороны это же экзамен на Хантера, тут же ведь не может быть всё так просто. Эх, пожалуй, мне нужно быть менее параноидальной и перестать себя накручивать, такими темпами у меня от нервных клеток ничего не останется. Буду действовать по ситуации, и по старинке изучу всё, что только можно изучить. Вполне вероятно, что мне это даже не пригодится, но на душе будет поспокойней. Большая часть участников, услышав такой расклад, побрела внутрь корабля, но их на полпути остановила старушка. — Постойте, согласно нашим правилам, проживание будет стоить десять миллионов джени с каждого. Чего?! Ты сбрендила, бабка?! Да за такие деньги, королевский люкс можно снять где-нибудь на лазурном побережье или полгода прожить ни в чём себе не отказывая, а ты предлагаешь пожить в этой посудине три дня?! У меня, конечно, нет никаких проблем с финансами, но цену и качество я соотнести могу, и она тут явно не соответствует. Всех участников тоже такой расклад не устроил, но на их претензии пожилая пара лишь пожала плечами, но предложила хорошую альтернативу — порыскать в обломках кораблей, найти и принести что-то дорогостоящее. Никто не стал терять времени и все отправились кто-куда на поиски сокровищ. Соответственно я тоже не была исключением. Выйдя на побережье, закатила брюки до колен, так как резкого желания намочить одежду у меня не имелось. Многие из участников полезли в море, но вот я их стремления не разделяла. Как-то уж сильно не хочется лезть в одежде в воду. После такого плавания она неприятно липла к телу, а волосы спутывались так, что их сложно было расчесать даже расчёской. Так что искать драгоценности я буду исключительно на тех обломках, куда не просочилась вода. Таких здесь было много, так что я просто небольшими прыжками через скалы добралась до одного, на котором висел остаток пиратского флага. Там уж точно будет что-то интересное. И я ни капли в это мне ошиблась. Подвигав обломки и деревянные балки внутри судна, я нашла не большую шкатулку. В ней определённо лежала какая-то блестящая заколка, только вот в такой темноте хорошенько разглядеть её не получилась, так что, немного поразмышляв, просто прихватила с собой. Обыскав ещё парочку кораблей, список собранных сокровищ неплохо так увеличился. И мне даже не пришлось нырять на дно. Вот так удача! Сев на край палубы одного из кораблей, я свесила ноги, то и дело, помахивая ими над морской гладью. Над ней было пару метров, так как судно напоролось на скалу, из-за чего так нависло над водой. Доски, на которых сидела слегка пошатывались, но не думаю, что они обломятся. В конце концов, я же не собираюсь на них прыгать. Удобно устроившись, я начала перебирать драгоценности, что успела добыть. Первым в руки попалось колье на золотой цепочек, но самой главной его частью являлся огромный яркой поблёскивающий на солнце рубин. Под нужным углом от него разошлось несколько сотен лучиков, которые попали мне на лицо. Не плохо, но лично я не люблю рубины. Они не подходят под мой цвет глаз. Вот Митчел рубины подходят, мне нет. Думаю, если те старики отправят колье на реставрацию, то его можно загнать за неплохие деньги, но, пожалуй, я отлажу его пока в портфель. Так что там ещё есть. Золотая чаша, на которой располагались по кругу различные драгоценные камни мелкой огранки. Так же каёмка по краям загнута сложным замысловатым узором. Такие вещи сложно провернуть с золотом, так что это можно назвать поистине ювелирной работой. Такая вещь тоже немало стоит, но точно не в моём вкусе, так что тоже отлажу её в портфель. Следом мне в руке попалась та самая шкатулка, которую я нашла первой. Даже сама коробочка, отличалась своей роскошью. Интересно, что же там внутри. Открыв её, обнаружила невообразимо чарующую вещь. Небольшая заколка с хитрым замком из серебра. В первый раз такой вижу. Интересно как же его цеплять. Повертев вещицу в руках и поковыряв пару раз замок, я всё же разобралась с её механизмом и смогла прицепить на локон. Несмотря, на сложность крепления, она держалась довольно крепко и что самое приятное не зажёвывала волосы. Отцепив её, я снова принялась разглядывать заколку, но теперь обратив внимания на узор. Он выглядел словно небольшая веточка белой азалии. Её лепестки тонкие, но из-за их количества и пластичного строения они казались словно живыми, хрупкими, нежными и даже пушистыми. Будто только попробуй докоснуться и цветок согнётся, провалится под пальцами. Вокруг него небольшими листиками были уложены хризолиты. Такая искусная работа, говорила только об одном человеке, живущим ещё лет двести тому назад. Мне как-то довелось слышать о нём от знакомого ювелира. Та самая знаменитая личность известен тем, что все его лучшие украшения были посвящены его любимой единственной жене. Она безмерно любила цветы и природу, а потому и все украшения были сделаны в такой тематике. В одной из суровых холодных зим, она серьёзно заболела и слегла в постель. Всё оказалось настолько плачевно, что лекарь говорил о том, что ей не суждено дожить до весны. Но она безумно любила цветущую пору жизни, а в особенности азалии. И вот её муж, что бы порадовать свою любимую принялся за тяжёлую кропотливую работу. Он трудился ночи напролёт, чтобы сделать цветки живыми, и вот когда мужчина закончил, он преподнёс подарок жене. Она приняла его в ослабшие руки, лёжа в постели, глядела на него с минуту, а затем умерла с улыбкой на лице. Долго горевал мужчина, а потому все последующие работы он делал и посвящал только своей единственной. После его смерти, драгоценности разошлись по всему свету, и были признаны одними из самых выдающихся изделиями в мире ювелиров. Но только веточки Азалии, сама первая его работа из коллекции, так и не была найдена. — Пожалуй, заберу-ка я её лучше себе, — довольно проговорив это под нос, я запихнула шкатулку с заколкой в потайной отсек рюкзака. Следующими на подходе был сундучок, наполненный драгоценными камнями. Ничего необычно. Просто дорогие камни. Такие можно за дорого продать, либо же отправить на огранку. Но это уже не моё дело. Поковырявшись в них, я вытащила лишь одни камень, остальные же так же запихнула в портфель. Им оказался сапфир. Подняв его над головой, я, наконец, смогла оценить его по всем достоинствам. Ярко синий. Безмятежный, но в то же время такой искрящий, что мог бы спокойно ослепить всех своей красотой и притягательностью. Синий. Такой же, как и егоглаза. Вот так совпадение, а я всё ломала голову, с чем же именно можно было сравнить их оттенок, а ответ был так прост — сапфир. Но сейчас это уже не имеет значение… Пожалуй, этот камень так же заберу себе. На самом деле я довольно падка на украшения и прочие блестяшки ещё наверное с раннего детства. Правда, когда Митчел узнала о моём маленьком увлечении, она мне всучила несколько книг по металлургии и геммологии. И мне нечего не оставалось кроме как их изучить. Не скажу, что это была прям самое интересное чтение, но зато в последствие я могла вдоволь насладиться украшениями, ну и знаниями блеснуть, конечно же. Только вот чем больше у тебя всяких цацек, тем выше у тебя требования к ним. Из-за этого большинство из них просто пылится по коробкам где-то в квартире, некоторые из них даже были выброшены. В общих чертах я охладевала к красиво вещице довольно быстро, если оно конечно не была уникальной или не была дорога мне. К примеру, к последней категории относился крест под рубашкой. Он ничего не стоит, разве что небольшой камушек турмалина, но тот так поцарапался, что уже и не продашь. Да и если бы он даже и являлся самой дорогой вещью, я бы тоже его не продала.***
Маленькая девочка лет четырёх расположилась за столом в небольшой уютной кухне. Она болтала ногами, сидя на высоком стуле, и что-то старательно вырисовывала восковыми мелками, что привёз из города людей её любимый отец. Малышка, настолько сильно увлеклась, что даже высунула язык и слегка закусила его. Дверь в дом отворилась, и из узкой прихожей послышалось шорканье. Навострив свои длинные уши, девочка отстранилась от своего занятия и, слетев со стула, взмахнула крыльями и полетела на шум, попутно опрокидывая пачку с мелками и пару белых листов. — Папочка вернулся, — маленький мивр буквально влетел в грудь пришедшего мужчины, едва не сбивая его с ног. Девочка обняла за шею своего отца и крепко-крепко стиснула. — Анадера, ты меня так задушишь, — улыбнувшись, сказал он, обнимая свою дочку в ответ. — Дай мне хотя бы разуться. — Конечно, конечно, но взамен папочка поцелует меня, — оторвавшись от отца, весело предложила девочка и с широкой хитрой улыбкой указала плацем на свою мягкую пухлую щёчку. — Безусловно, — глава семейства быстро разулся, а затем, подхватывая девочку на руки, чмокнул её в щёку. Девочка радостно хихикнула, и совсем не заметила появление ещё кое-кого. — Привет, дорогая! Что стоишь мрачнее тучи, не уж-то не рада меня видеть? В узком коридоре стояла мать семейства, её белые волосы были завязаны в высокий пучок, а в руках она держала коробку мелков и листы бумаги. Хмурые тонкие брови и взгляд серых глаз не предвещали ничего хорошего. Заметив это, ребёнок резко отвернул голову в сторону и начал переводить взгляд из стороны в сторону, посвистывая, незатейливую мелодию. Правда, получалось плохо, так как совсем недавно девочка выбила себе зуб, врезавшись в камень во время догонялок. — Анадера, сколько тебе раз говорила не летать по дому, — сказала женщина холодным голосом и грозно посмотрела на свою дочку. Если бы можно было метать из глаз молнии, то у неё бы это получилось. Почувствовав праведный гнев матери, девочка скисла и, опустив голову, пробормотала. — Прости, мам. Ещё пару секунд взгляд женщины не менялся, но затем она обречённо выдохнула, и от её хмурости не осталось и следа. Она оторвалась от стенки, на которую раньше облокотилась правым плечом, и уверенными шагами приблизилась к сладкой парочке. Женщина погладила ребёнка по голове и ласковым тёплым голосом пропела. — На этот раз извинения приняты, только больше так не делай, — девочка резво закивала головой. — Вот и договорились. Привет дорогой, как прошла поездка? — обратилась женщина к своему мужу, поцеловав его в щёку — Отлично, только безмерно скучал по вам, — глава семейства перехватил девочку правой рукой, а другой сгрёб в охапку свою жену. Он крепко прижал их к себе. Так делают люди после долгой разлуки. Ровно тем же ответила ему семья. — Ладно, пойдёмте ужинать, — сказала женщина, высвобождаясь из объятий и приглашая всех к столу.***
— Папа, папа, смотри, что я нарисовала, — звонко воскликнула девочка, протягивая листок с ярким рисунком, мужчине, что отдыхал в удобном кресле. На картинке изображены трое Мивров, держащихся за руки. Взяв лист бумаги, отец не без интереса взглянув на тщательно размалёванную композицию. — Ух, ты Анадера, да у нас в семье растёт талантливый художник. Это ты нас нарисовала? Девочка довольно закивала. Мужчина умильнувшись с этой картины подхватил малышку и усадил к себе на колени. — Анадера, ты ведь любишь папочку с мамочкой? — Конечно! Вот та-а-ак сильно люблю! — маленький мивр в широком жесте развёл руки и очертил ими большой круг, от чего чуть не упал с колен, завалившись назад. Благо отец её вовремя придержал. — Вот оно как, это хорошо. Тогда я могу тебе это показать, — мужчина завёл руки за шею и отцепил небольшую серебряную цепочку. Потянув за неё, он вытащи из-под рубашки массивный резной крест, с ярко красным камнем. — Вау, какой блестящий, — воскликнула девочка, рассматривая вещицу. — Ты ведь наверняка знаешь, что твой папочка — глава в нашем поселении, и когда-нибудь, Анадера, ты станешь достаточно сильной и взрослой, что бы перенять эту обязанность, если захочешь, конечно. Это семейная реликвия, она досталось мне от моего отца, а ему от его матери — А когда Анадера получит её? — с напором увлечённо произнесла малышка, смотря на яркий камень. Она уставилась на него своими ярко сияющими от озорства, бледно голубыми глазами. Показалась, что она вообще прослушала весь рассказ. Но, похоже, отца лишь позабавил такой расклад и он, усмехнувшись, легко добавил. — Да хоть сейчас. Тут из кухни выглянула мать, высоко вздёрнув бровь. — А не рановато ли? — В самый раз, — пожав плечами, беспечно ответил мужчина. — Пусть носит, если так нравится, только пообещай мне одну вещь Анадера, что ни за что её не потеряешь и будешь беречь как зеницу ока. Сможешь? — Конечно, папочка. Анадера обещает позаботиться о крестике!***
Я с усилием прижала губу. Вот чёрт, опять прокусила. Но оно наверно и к лучшему, так я могла ещё надолго топиться в своих воспоминаниях, а так ощущение боли не даёт мне этого сделать. Надо будет избавиться от этой вредной привычки. И когда она у меня вообще появилась? Вроде года четыре назад? Ай, ладно это уже и не важно. Нащупав крест на груди, я крепко стиснула его в пальцах и лишь горько усмехнулась. Пожалуй, только это обещание пока и не запорола. — Не помешал, — прозвучал низкий, бархатный голос прямо над моим ухом. От такой неожиданности я поддалась вперёд. Но вот какая задача — впереди ничего не оказалось, кроме моря. Вот же черт! Я точно сегодня не собиралась купаться. Поняв, что ещё чуть-чуть и я лицом плюхнусь в водную гладь, мои ленты резво ринулись из-под одежды, и крепко на крепко закрепились на противоположно стоящих деревянных балках. Лент вылезло много, так что теперь они создали что-то наподобие гамака, но вот и телодвижения не плохо так сковывали, ведь они были привязаны к телу. Вовремя, ещё бы тридцать сантиметров, и всё было бы уже не так радужно. Но на горизонте появилась другая проблема. Хисока смотрел на меня. Я смотрела на Хисоку. Он не ожидал, что так произойдёт. Я тоже этого не ожидала. Три секунды. Хисока ухмыльнулся. В его янтарных глазах сверкнуло что-то не очень хорошее. Он легко взмахнул кистью и в его когтистых пальцах оказались карты. Стоп, стоп, стоп, парень, зачем они тебе? Одумайся и положи это исчадье ада куда-нибудь подальше от себя. Но какая жалость, что мои мысли не были услышаны. Мужчина играючи кинул первый кусок убийственного картона, в ту сторону, где находилась левая нога. Я резко поджала ногу под себя. Карта застряла в ленте. Затем мишенью стала правая нога. Мне так же пришлось её резко убрать. За что мне всё это! Ну, сломала я твой карточный домик, но это же не повод… После того, как мужчина заметил, что я относительно легко уклоняюсь от ударов, его губы ещё сильнее растянулись в «милой» ухмылке, и он видимо посчитал, что стоит слегка усложнить мне задачу. Ну, как слегка, теперь карты летели намного быстрее так и наровясь пробить мне конечности, не очень-то похоже на «слегка». Я уворачивалась, как могла, выгибаясь всеми возможными правдами и неправдами. Это было бы на много легче сделать, если бы я просто лежала на лентах, а так они связывают меня с балками, не давая упасть в воду. Теперь большая часть колоды уже крепко засела в моём Хацу. Это же сколько Шу находятся в картах, что им удаётся засесть в лентах? И тут одна из карт полетела в район груди. От неё я не смогу увильнутся никаким образом. Ой, да чёрт с этой водой! Уж лучше быть живой, но мокрой, чем сухой, но неживой. Резко отменив Нэн, часть лент исчезла, а другая зацепилась за какой-то мусор в море, притягивая мне быстрее к воде. Та карта пролетела мимо. Оказавшись под водой, я отплыла пару метров от обломков кораблей, и снова выплыла, гневно смотря на Хисоку. — Ах, ну что ты, не смотри на меня так, пташка, — довольно промурлыкал мужчина. Сейчас он всё больше напоминал кота, объевшегося сметаны. Вот же сволочь, я что, ему какое-то ходячее представление, что ли?! Я конечно по возможности стараюсь не влезать в передряги, но чувствую, что если сейчас так всё и оставлю, подобный инцидент может повториться. И не раз. Так что в моих же интересах не спускать ему всё так просто с рук и стереть эту самодовольную улыбку с лица. В конце концов, это одно из правил заведённое Брамом Эванзом: «обозначь свои границы, и веди себя с противником на равных, даже если он сильнее тебя». И я не в силах ослушаться этого. Две ленты, были скрыты Ин. Они незаметным движением, преодолевая расстояние под водой, вылезли через обломки и оказались под слоем деревянных досок, где стоял ничего не подозревающий Хисока. Приготовления были завершены. Моё лицо с гневного сменилось на беззаботное и расслабленное. Сквозь очаровательную милую улыбочку я тягучим, словно мёд, голосом протянула. — Ох, знаете, мистер волшебник, я ведь вас совершенно не предупредила. У меня есть одна очень вредная привычка, — ленты просочились сквозь широкие щели в досках, прямо к туфлям мужчины. — Когда я иду на дно, то обязательно утаскиваю кого-нибудь с собой. Одно резкое движение и дряхлые доски обвалились. Ленты крепко сцепили щиколотки мужчины, спиралью закручиваясь вдоль ноги, и дёрнули фокусника вниз, прямиком в море. Я мельком успела углядеть удивление на его лице, но в ту же секунду как Хисока оказался в воде, бешено стала грясти руками и ногам, уплывая от греха подальше к берегу. Водных битв мне ещё тут не хватало. Те две ленты хоть на время и привязали парня к стоящим в воде балкам, но это лишь вопрос времени, когда он из них выпутается. Но чем позже, тем лучше. Никогда в жизни я так быстро не плыла, как эти несчастные три минуты. Выбравшись на берег и поняв, что меня никто не преследует, я развалилась на горячем песке и стала судорожно глотать воздух, смотря на снующие туда-сюда облака в ярко голубом небе. Это же надо было в такое вляпаться. Хотя с другой стороны, я больше чем уверенна, что Хисока просто развлекался — если бы он хотел бы меня убить, то так бы и сделал, а не заставлял бы меня уворачиваться от карт, да и преследовать меня в итоге не стал. Вот и славно. Я положила одну руку на вздымающиеся грудь. Единственное, что мне не давало покоя — что же всё-таки такое творится у фокусника в голове? Но от этого вопроса лучше мне не становилось, поэтому я просто прикрыла лицо рукой от яркого бьющего в лицо света и спокойно выдохнула.***
Мужчина, оперившись мускулистыми руками на небольшую скалу, вынырнул из воды. Как только фокусник оказался на суше, он зачесал растрепавшиеся волосы назад. От такого движение по его острым скулам скатилось пару капелек воды, стекая вдоль шей прямиком под мокрую майку. Одежда вся насквозь пропиталось влагой, от чего неприятно липла к телу и доставляла дискомфорт. Хисока не любил дискомфорт, если он, конечно же, не являлся частью чего-то большего. Он бы с удовольствием просто бы избавился от одежды, но прежде ему следовало убрать ленты, что крепко стискивали его ноги. В воде он не смог с ними разобраться, так что ему показалось легче вырвать деревянные балки, а на суше уже что-нибудь и придумать. Возможно, если бы не этот нюанс, ему было бы сложно сдержать себя, чтобы не отправится вслед за виновницей его морских прогулок. Но он просто не мог так поступить. Для начала нужно вдоволь насладиться, испробовать на вкус плод, оттягивая момент сбора до лучших времён, а когда фрукт достигнет своего пика сорвать его, раздавить, растереть в порошок, увидеть отчаянье и поражение на лице противника. От таки мыслей фокусник закатил глаза в предвкушении, едва задерживая легко уловимую дрожь во всем теле. Верно, ещё не время, но он достаточно терпелив, что бы дождаться того самого момента. Ну, а пока он будет ждать, вдоволь развлекаясь со своей добычей, следя за её развитием. Хотя есть кое-кто ещё, кто смог ещё сильнее привлечь внимание Хисоки. Мальчишка двенадцати лет с колючими волосами и удочкой за спиной и мужчина в зелёной шляпе, что едва был старше самого картёжника. Но если в первом есть только огромный ещё не раскрытый потенциал, возбуждающий лишь одним взглядом, то вот второй уже был в самом соку. Казалось, только докоснись и плод сам упадёт в руки, словно призывая мужчину надкусить его, тщательно распробовать на вкус, а затем смять и выжить из него все соки, выбрасывая не нужные ошмётки в сторону. Хисока медленно провёл языком по губе. — Какие же всё-таки интересные у меня игрушки.