На мосту

      В раю время действительно шло иначе. Бобби был прав. Дин даже предположительно не мог сказать, в какой раз он заводит машину и отправляется «проехаться» — может быть, в десятый, а может, в тысячный. Это было неважно. На самом деле, все вокруг было неважным.       Сворачивая на очередной развилке, Дин почувствовал укол совести — он ведь в раю, рядом родители, Бобби, друзья… Он должен быть счастлив. Но он не был.       Может быть он и попал в рай, но он не потерял память, не забыл всего, что случилось с ним на земле, и это было хуже всего. Порой Дин думал, что лучше бы после смерти ничего не было — просто пустота, такая же беспощадная и необъятная, как та, что разлилась у него в груди, заполнила его всего без остатка. Но разве может пустота так сильно болеть?       Двигатель автомобиля взревел, Дин резко крутанул руль и очнулся от своих мыслей. Последнее время он старался как можно меньше думать, но получалось с трудом.       Калейдоскоп образов и воспоминаний крутился в голове непрестанно, Дин отмахивался, сражался, пытался сосредоточиться на дороге — но ничего не получалось.       Кас. Сэм. Смерть. Страх.       Примерно в таком порядке. Каждую минуту его существования. И постоянные вопросы — а если бы?       Дин готов лезть на стенку. Готов умереть — еще раз — лишь бы это закончилось. В первые дни своего пребывания здесь Дин посетил всех своих друзей — начал с родителей, потом погостил у Бобби, после навестил Эллен и Джо, Бенни, Чарли… Вскоре пошел по второму кругу. А его все не было. Кроме одного единственного упоминания, что Кас жив и даже помог Джеку навести порядок, больше ни слова.       Дин ожидал увидеть ангела в один из своих визитов к друзьям. Пока ехал по дороге — встречал его за каждым проносящимся мимо деревом, когда стучал в дверь — был уверен, что ему откроет ангел, когда кто-то входил в комнату — Дин оборачивался, встречался с вошедшим взглядом, но это были не те глаза. Всегда не те.       Вскоре Дин перестал с кем-либо встречаться. Просто садился в машину и ехал, куда глаза глядят.       Он сожалел о многих вещах в своей жизни — был недостаточно хорошим братом, недостаточно хорошим сыном, был слишком груб, слишком жесток… Сожалел, что рев двигателя сейчас не заглушает слова в его голове, сожалел, что слезы, катящиеся из глаз, не уменьшают его боль. Сожалел, что не может просто вырвать свое глупое сердце из груди, чтобы больше оно никогда не билось.       Но сильнее всего Дин сожалел, что не смог ничего сказать — ни в тот день, ни в любой другой предыдущий. А теперь уже слишком поздно.       Дин вновь оказался на мосту. Последнее время он бывает здесь слишком часто. Дин вышел из машины и облокотился на перила моста.       Глядя на речку, мирно текущую внизу, слушая тихие переливы и журчания воды, вдыхая свежий запах хвойного леса, Дин закрыл глаза, уронил голову на скрещенные руки, смиряясь и отдаваясь потоку мыслей, бушующих у него в голове.       — Кас… Если бы ты только пришел…       Голос с непривычки был хриплым и грубым, словно бы камень скрежещет по камню, но Дин не разговаривал слишком долго, а сейчас понял, что больше не может молчать.       Он запустил пальцы в волосы, ухватил несколько прядок, потянул — больно и протяжно — но не смог отвлечься от мыслей. Последние минуты жизни Каса. Каждое сказанное ими слово. Пустота, поглощающая ангела. Пустой бункер. И узел в груди, который до сих пор был неразвязанным.       Дин всхлипнул, а потом яростно прикусил щеку с внутренней стороны.       — Здравствуй, Дин.       Дин замер. Он не мог поверить в услышанное. И не мог поднять голову, чтобы посмотреть, кто это сказал. Может, это чья-то злая шутка?       Дин медленно обернулся. Перед ним стоял Кас. Такой привычный в своем неизменном плаще, такой родной и такой…грустный.       — Это действительно ты? — слова давались с трудом.       Кас склонил голову набок, и Дин подумал, что расплачется прямо сейчас, таким знакомым и правильным был этот жест.       — Конечно. Ты ведь звал меня.       Дин не спешил подходить. Не спешил заключать в объятия, хлопать по плечу и ерошить волосы. Как так получилось, что они вдвоем прошли огонь и воду, а сейчас между ними такая пропасть?       — Ты знал, что я здесь?       Ангел слегка пожал плечами, потом согласно кивнул.       Дин нахмурился.       — Почему ты не пришел? Не встретил? Почему молчал все это время?       — Все самое главное я уже сказал, — просто ответил Кас.       Дин обхватил себя руками.       — Прости меня, — маленький шаг вперед.       — Мне не за что тебя прощать, — казалось, Кас удивлен.       Дин помотал головой, не соглашаясь.       — Прости за то, что молчал. Что ничего тогда не сказал. Мне было так страшно, Кас…       — Все в порядке, — голос ангела был спокойным, ну в глубине глаз плескалась невыразимая грусть, — тебе ведь не обязательно говорить что-то в ответ. Я понимаю.       — Нет! — голос у Дина стал срывающимся, — Тогда я запаниковал. Я испугался. А потом Пустота тебя забрала, и стало слишком поздно…       Дин отвел взгляд, взглянул на реку — такую спокойную и безмятежную, которой нет никакого дела до человеческих страстей и судеб.       — Кас, я…       Дин запнулся и взглянул ангелу в глаза, ища поддержки, но нашел там только слезы и грусть.       — Я понял все слишком поздно. Если бы ты тогда не сказал, я бы продолжил…отрицать очевидное.       Дин подошел к ангелу совсем близко, но произнести вслух самые главные слова все еще не мог.       — Кас, я никогда еще не был серьезен так, как сейчас. И испуган тоже, — слова — почти шепот, были едва различимы.       Дин был выше Каса, шире в плечах, но сейчас смотрел на него словно бы снизу вверх, такой беззащитный и уязвимый в своих чувствах.       — Кас, я думаю, что я тоже, — Дин опустил глаза, сглотнул, потом поднял их, встретился взглядом с ангелом и наконец выдохнул, — Я думаю, я люблю тебя.       Кас улыбнулся, и одинокая слезинка прочертила влажную дорожку на его щеке. Кто бы мог подумать, что чувства окажутся взаимными.       Дин потянулся, думая, что сейчас, наверное, им нужно поцеловаться, но Кас все сделал за него: опустил руку Дину на шею, осторожно притянул к себе ближе и прислонился лбом к его лбу. Дин выдохнул и закрыл глаза.       — Нам ни к чему торопиться, — тихо сказал ангел.       Некоторое время они стояли так, привыкая к близости, дыша друг другом, ощущая друг друга. Кас аккуратно запустил руку Дину в волосы и поглаживал затылок.       — Можно? — шепотом спросил Дин и потянулся к ангелу ближе.       — Конечно, — в тон ему ответил Кас.       Дин обнял Каса, прижался к нему всем телом, а когда тот обнял его в ответ, понял, что больше не в силах сдерживать бесконечные слезы. Все могло обернуться иначе. Он едва не потерял своего ангела, а заодно и единственный шанс на счастье.       Дин обнимал Каса так, словно кто-то мог забрать его, прижимался крепко, стремясь быть как можно ближе — оказаться под кожей, если получится. Кас размеренно поглаживал его по спине, надеясь успокоить, помочь выплеснуть наконец все страхи, боль и неуверенность, и Дин медленно расслаблялся под этими прикосновениями.       — Прости, что так долго не мог понять, — прошептал Дин куда-то в шею ангела, продолжая ронять слезы.       Кас ненадолго отстранил Дина, вытер его слезы костяшками пальцев, обхватил лицо руками.       — Ничего, Дин. Теперь все хорошо. И впереди у нас целая вечность.