До нового года осталось...

Чуя оставил бокал с вином на подоконник, облокачиваясь на него же, и рассматривая город за окном. Из окна его квартиры на четырнадцатом этаже открывался просто потрясающий вид на Йокогаму, почти никогда не гасившую своих огней. Но сейчас, даже несмотря на то, что часы уже пробили десять вечера, Йокогама была светла, и горела всеми возможными цветами, радуя глаз любого, кто на нее посмотрит. Через два часа наступит новый год, а Чуя сидит в своем огромном пентхаусе абсолютно один, потягивая дорогое вино, и смотрит даже не телевизор, а просто на город за окном. Город, полный спешащих к своим семьям, друзьям, любимым людей, чтобы встретить новый год, новое начало вместе. Спешащих быть счастливыми. Что ж, Чуя счастлив настолько, насколько вообще можно быть счастливым в его положении. Пожалуй, за это стоит поблагодарить Коё-сан, которая заставила-таки его украсить дом к празднику, потому что знала, что Чуя, несмотря на вечное ворчание, просто обожает Новый год и приготовления к нему. Говоря начистоту, Озаки сама в свое время и привила Чуе эту любовь, потому как каждый год отмечала праздники вместе с ним с тех пор, как стала его наставницей. Только вот в этот год все будет не так, потому что ане-сан сейчас уже сидит за столом вместе с той девушкой-врачом из ВДА, которая полгода назад стала девушкой Озаки. Мори-сан, помирившийся наконец с Фукудзавой, тоже занят и счастлив в эту ночь, как и Акутагава со своим тигренком. А Чуя один. Совсем один, чего с ним давным-давно не было, а если и было, то он уже не помнит об этом. Сначала он праздновал Новый год с овцами, потом — с Кое, потом…. С Дазаем. Новый год в обществе Дазая Чуя отмечал трижды, и всего один раз — с ним наедине. Наедине в том самом смысле, в котором его сейчас отмечали те же шин-соукоку. Дазай тогда даже не встретился с Одой и Анго, оставшись с ним. Им было по семнадцать лет, они были профессиональными убийцами, но в ту ночь были беспросветно счастливы и молоды. Они сидели на диване в общей квартире в обнимку, тихо припирались и подкалывали друг друга, кормили с ложек наспех наструганными салатами и целовались под бой курантов… Спустя полгода Одасаку умер, а Дазай покинул мафию. Чуя следующий год не встречал — притворился больным, а может, и в самом деле заболел, только вот не простудой, а беспросветной тоской. На следующий год Кое не дала ему провернуть ту же операцию, и вытащила-таки на корпоратив, а потом и на горячие источники в отпуск. И потом каждый год было так же — все по-прежнему, просто без Дазая. Но, как уже было многократно повторено ранее, сейчас Чуя сидел один, попивая вино и пялясь в окно. Он включит телевизор ближе к полуночи, выпьет в ту секунду, когда наступит новый год, позвонит и примет звонки с поздравлениями, а потом просто пойдет спать, как и в любой другой день. А в ту ночь они с Дазаем не спали не то, что до рассвета, а почти до десяти часов утра. Чуя встряхнул рыжей головой, прогоняя непрошенные мысли, и случайно задел головой гирлянду, висящую на карнизе окна. Как назло, она зацепилась за волосы, и Чуя хотел уже было как можно аккуратней выпутаться, но тут во входную дверь со всей дури забарабанили, заставив рыжего дернуться и сорвать гирлянду, оставшуюся тем не менее целой. Чуя громко выругался. Накахара в ярости пошел открывать, по пути выпутывая из волос провода, но в итоге только запутывая еще больше. Будучи не совсем трезвым, при том в ярости, Чуя совсем забыл посмотреть в глазок и распахнул дверь. В конце концов, ну не враги же пришли по его душу за пару часов до нового года? Боже, как же он ошибся. На его пороге, сжимая в одной руке бутылку шампанского, а в другой — серьезно, блять, — венок омелы, стоял никто иной, как Дазай Осаму собственной персоной. — С новым годом, Чу- начал было Дазай, но запнулся, заметив не совсем обычный внешний вид Накахары, — оу, так мой подарок уже запакован? — Что? — опешил сперва Чуя, но тут же взял себя в руки, и отпихнул обратно в подъезд попытавшегося зайти Дазая, — какого хера ты ту делаешь? Свали нахуй! — Чуя-чи, неужели сестрица не научила тебя манерам? Выгонять гостей за порог, тем более в преддверии праздника — это верх неприличия, — Дазай картинно закатил глаза, снова попытавшись пройти в дом, но Чуя пнул его по коленям, заставив шикнуть от боли и отодвинуться. — Спрашиваю еще раз. Какого. Хрена. Ты. Здесь. Забыл?! — в голосе Накахары легко можно было услышать жгучую ненависть, целиком и полностью направленную на нежданного гостя, все еще стоявшего у двери. — Ну как же, Чуя? Я пришел поздравить своего любимого вновь напарника с праздником, а потом и отметить вместе! Раз уж теперь на работе все как в старые-добрые, то почему бы не вернуть и другие аспекты прошлого? — голос Дазая стал тише, чуть понизившись и в тоне, а карие глаза, прищурившись, игриво взглянули на мафиози. Точно так же эти глаза смотрели на него всю ночь в тот Новый год Чуя отбросил дурацкие мысли, и прямо посмотрел на напарника: — Нахрен ты мне не сдался со своим прошлым, Дазай? Хватает и того, что я на работе снова твою тупую рожу вижу из-за этого перемирия! Так что у тебя есть пять секунд, чтобы убраться отсюда, иначе новый год ты встретишь в травматологии! Дазай уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент гирлянда, которая все еще была у Чуи в волосах, а еще, к сожалению, работала от батарейки, загорелась голубым. Грозный мафиози, ужас всея Йокогамы, угрожающий ему жесткой расправой, сейчас выглядел невообразимо мило в домашней одежде и с новогодней гирляндой в волосах. Такой контраст Дазай выдержать не смог, и разразился хохотом. Чуя в ответ только хлопнул в недоумении своими голубыми, в цвет гирлянды, глазами, и в следующую секунду снова грозно рычал: — Че смешного, урод?! — Ч-чуя… — Осаму немного успокоился, стараясь отойти от смеха, — прости, просто… эта гирлянда… Чуя недоуменно вскинул бровь, а потом машинально потянулся к волосам и вспомнил о своем незапланированном аксессуаре. — Ты с ней такой забавный… — продолжил Дазай, уже полностью перестав смеяться, и протягивая к Чуе руку. Коснувшись волос, он сказал: — совсем не получается испугаться. — Да я тебя даже в балетной пачке напугать могу, гребаная ты мумия! — огрызнулся Чуя, отпихивая от себя забинтованную руку. Глаза Дазая на секунду вспыхнули, будто оповещение на телефоне «появилась идея». — Даааа? — недоверчиво протянул Дазай, — что-то мне не верится, что ты в таком виде способен хоть кого-нибудь испугать, тем более меня… — Спорим?! — тут же поддался Чуя на махинацию. Дазай усмехнулся про себя — годы идут, а его любимый рыжик нисколько не меняется, когда дело касается их взаимоотношений. — Хорошо, — ту же схватился за возможность Дазай, — если ты сможешь в этом году меня испугать, не снимая гирлянды, то ты выиграл, и я… — он приложил палец к губам, будто задумавшись, а потом поднял его вверх, округлив глаза, — не буду весь следующий год звать тебя Чибикко-кун! — А если ты выиграешь? — подозрительно сощурился Чуя. — То с тебя желание, — просто пожал плечами Дазай. Чуя постоял еще с минуту, хмурясь, и взвешивая все за и против, а потом вскинул голову и заявил: — По рукам! И пропустил Дазая в квартиру. *** — Чуууууяяяя, это сложно! — Всего лишь нарезать крабов, которые ты сам для себя и купил, Дазай, какой же ты беспомощный! До нового года оставалось полтора часа, а двое парней вертелись на кухне, кое-как нарезая продукты для непредвиденного новогоднего стола. Поход в магазин стал тем еще приключением — чего только стоили еле спрятанная Чуей под капюшон гирлянда и их препирательства у каждой полки… но первый этап был пройден, и сейчас почти что успешно преодолевался второй. В тот год они тоже готовили второпях, но не потому, что поздно начали — просто слишком часто друг на друга отвлекались. — Чууууяяяя, я все! — радостно провозгласил Дазай, отрывая Накахару от воспоминаний. — Я тоже, — удовлетворенно провозгласил рыжий. Дазай хотел что-то ответить, но тут Чуя резко развернулся и прыгнул на Дазая, повалив его на пол, а сам приставил кухонный нож к горлу. Но Осаму, кажется, даже не думал пугаться, а всего лишь лукаво смотрел на Чую. — Чиби все же решил вспомнить наше совместное прошлое? — промурлыкал Дазай, и только тогда до Чуи дошла двусмысленность их положения — он сидел прямо на бедрах Дазая, который лежал на полу, и наклонялся к нему очень близко. Нож из чуиных рук аккуратно забрали, отбрасывая куда-то в сторону, а потом потянулись к губам. Чуя уже прикрыл глаза, завороженный моментом, но… Гирлянда, все еще запутанная в волосах Чуи, вспыхнула изумрудно-зеленым. Чуя очнулся и быстренько скатился с Дазая, пробурчав что-то, и унесся в гостиную, чтобы подвинуть стол. Дазай разочарованно вздохнул на полу. *** — Чуя, их здесь нет! Я точно посмотрел! — Чертов Дазай, всего лишь попросил достать салатницы, ты даже этого не можешь! — ворчал Чуя, подходя к Дазаю. — Но их тут точно не- договорить Дазаю не дало дуло пистолета, упершееся ему прямо в затылок. — Хорошая попытка, чиби. Но мимо, — Дазай улыбнулся. Чуя только вздохнул, откладывая пистолет, и подходя вплотную к Дазаю, чтобы достать из шкафа салатницы. — Вот они, тупая ты скумбрия… — начал было Чуя, доставая тарелки, но тут что-то коснулось его лба. — Смотри, омела, — прошептал Дазай. — Ты же сам ее притащил и сюда повесил, — так же тихо ответил мафиози. — Ну и что? Дазай обнял напарника за талию, наклоняясь. Накахара поднял было руки, чтобы отпихнуть его, но они как-то сами вместо этого обняли детектива за шею. Между ними оставалась пара сантиметров, когда… Провод гирлянды сорвался с чуиного лба, повиснув прямо между их лицами, сверкая фиолетовым. Спустя минуту Дазай безбожно хохотал, потирая шишку, только что оставленную Чуей на его лбу. *** — Точно все готово? — Да! — Все принесли? — Да! — Все-все? — Дазай, блять, да заткнись ты уже! До нового года оставалось каких-то двадцать минут. По телевизору шла какая-то традиционная новогодняя муть, стол был накрыт на скорую руку, по бокалом разлито принесенное Дазаем недешевое шампанское. Основной свет был выключен — в комнате горел только торшер в углу да две гирлянды — одна на окне, другая — все еще в волосах у Чуи. Спустя минут пятнадцать, когда даже в груди Дазая начало теплиться предвкушение праздника, Чуя вдруг тяжко вздохнул и тихо позвал его: — Дазай… — Да? — удивленно отозвался Осаму. — Дазай, я… должен тебе сказать… Мнущийся Накахара Чуя — это очень плохой знак. Просто отвратительный. Дазай отложил столовые приборы и всем корпусом развернулся к напарнику. — Чуя? — Дазай… знаешь, я… — Чуя, что случилось? — обеспокоился еще больше Осаму, подвигаясь к рыжему. Тот низко опустил голову, закрывая глаза челкой, в которой все еще поблескивала гирлянда. — Дазай… — и ту вдруг послышался тихий всхлип. До нового года оставалось три минуты, а Дазай Осаму прижимал к себе Накахару Чую, аккуратно гладя по волосам. — Чуя, солнышко, что случилось? Ну же, скажи мне, я же боюсь! — отчаянно упрашивал Осаму. — Я… — еще раз всхлипнув, Накахара поднялся немного, почти касаясь губами уха Осаму, и прошептал: — я выиграл. До нового года оставалась минута, а Дазай пораженно смотрел на хохочущего Чую и негодовал. — Это было нечестно! — обиженно вскрикнул Дазай. — Все честно, я выиграл, и никакого желания ты не получишь! — ответил Чуя, но вдруг наклонился к Дазаю, и тихо прошептал: — хотя одно наше желание я все-таки могу исполнить. И поцеловал Дазая прямо под бой курантов. Гирлянда в его волосах светилась красным. А на следующее утро валялась где-то под кроватью рядом с небрежно брошенными домашними штанами Накахары и офисной рубашкой Дазая. Новый год будет в разы лучше предыдущего. Не сказать, что он будет сильно отличаться — все будет по-прежнему, просто вместе с Дазаем.