ad sedem

Ньют с самого детства любил зверей. Маленьких, ядовитых, больших, опасных - юный Саламандер любил всех их без исключения. Поэтому когда в его родном городе прозвучала легенда о чудовище, которого заточил Великий Оракул Альбус Дамблдор, он мгновенно заинтересовался. Пять дней ему потребовалось на то, чтобы выяснить, что все это правда и что у монстра того есть имя - Геллерт. Но, увы, из-за того, что ему тогда было только четырнадцать лет, взрослые не воспринимали его всерьёз, и поэтому, как это свойственно взрослым, они его попусту запугивали этим страшным пленником. Возможно, обычного ребёнка это и напугало бы, но Ньюту ещё больше стал интересен Геллерт. Он знал — то, что он собирается сделать, очень опасно и безрассудно, не говоря уже о том, что наказуемо по законам всех стран. Но кто может остановить мальчишку, что так яростно пылает огнём любопытства? Сплетни и слухи привели юного Ньюта к большому старому замку с большими колоннами на входе. Юный маг старался не допускать мыслей, что из этого замка он может не вернуться, поэтому, кивнув своим мыслям, он решительно сделал первые шаги навстречу тёмному замку с таинственным пленником. И немного запнулся, когда увидел сад с красивыми розами. Подойдя поближе и приглядевшись, он немного воровато огляделся и с недоумением посмотрел на розы. Они были разных цветов - красные, жёлтые, белые, чёрные, зелёные - казалось, нет на свете такого цвета, коим не были окрашены цветы. Ньют протянул руку к чёрной розе, чтобы посмотреть повнимательнее, но сильно укололся о шип. Юный маг вскрикнул и звук мгновенно распространился эхом по всему двору. И это было странно - он будто был под куполом, иначе объяснить то, что в открытой местности есть эхо он не мог. Страх пробрал до самых костей, но пути назад уже не было, поэтому Саламандер пошёл к широким воротам замка.

***

Геллерт ненавидел себя за то, что доверился. Глупо было рассчитывать, что Альбус понял бы его мотивы, вник в детали, а не взял из его идеи лишь то, что лежало на поверхности. Первая привязанность, которая окончилась так же быстро, как и началась, оказалась провальной. Теперь Геллерт стал ещё более осторожным и скрытым. Теперь Геллерт не доверяет никому. Даже себе. Он никогда не признается себе, что даже сейчас, после столь болезненного для Грин-де-Вальда расставания, что-то приятно сжимается в груди, когда он вспоминает те дни, которые они провели с Альбусом. Ах, а как же они необычно встретились. Дело было в марте, когда воздух начал пахнуть весной, а на дорогах появились первые лужи от растаявшего снега...

***

Дело было в марте, когда воздух начал пахнуть весной, а на дорогах появились первые лужи от растаявшего снега. Геллерт писал очередной свой роман, закутавшись в плащ на голое тело. Да, Геллерт не всегда промышлял темномагическими искусствами. Иногда бывало так, что в голову лезли разного рода навязчивые идеи, которые даже после изрядной доли горячительного не желали покинуть прочь его голову. Это причиняло невыносимые мучения, поэтому он начал писать. Много, с каждым днем все больше и больше, и в конце концов он начал пожинать плоды в виде спокойствия. Пока не появился Он. Все спокойствие полетело к чертям, мыслей стало в сто крат больше, и все они были о нём. Знакомство произошло спонтанно, неожиданно, и закрутило обоих в водовороте бурного романа. А все из-за чего? А все из-за глупой привычки Геллерта ходить по дому голым в плаще. Поток мыслей прервал странный звук во дворе его особняка, некогда бывшего его домом, что сейчас служил тюрьмой. Как давно у него не было гостей? С тех пор, как Альбус наслал на него проклятье, что сделало его уродливым чудовищем, так что, кажется, уже очень давно. Он нехотя поднялся со своего резного кресла, покрытого тонким слоем золота , на ходу, взглянул на себя в зеркало и отшатнулся. Как же он был уродлив... Некогда аристократичные запястья превратились в костистые лапы какого-то животного, туловище раздулось и покрылось шерстью, а про морду, которая когда-то в далёком прошлом была человеческим лицом, и вообще говорить нечего. Белая шерсть обрамляла большую часть лица, изо рта торчали острые клыки, форма глаз заострилась. Про себя Геллерт мрачно шутил, что похож на неведому зверушку из какого-то второсортного стишка. Немного поразмыслив, Геллерт вновь начал шагать в сторону источника звука.

***

Замок впечатлял своей красотой и величественностью. Он, будто средневековый рыцарь, в доспехах из мрачных колонн и балюстрад, взирал с горы на деревню, в которой жил Ньют. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и продолжить свое шествие. Рана от пореза шипом розы не проходила, поэтому Ньют, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу, просто держал его во рту. Вдруг в кустах что-то зашевелилось, затрещало и зашипело. Ньют испуганно подпрыгнул и плюхнулся спиной на каменную дорогу, но быстро взял себя в руки, встал и взял близлежащую толстую ветку дерева. Из куста, поскуливая, вылез чёрный лохматый пёс. Увидев мальчишку он быстро рванул в сторону Ньюта, но на мгновение остановился и, поскуливая, убежал прочь. Мальчик стал смеяться, размахивая своей палкой как смертоносным оружием. - Я сама опасность!- сквозь смех сказал он. - Вот оно как?- сказал кто-то позади Ньюта. Мальчик резко повернулся и потерял дар речи.

***

Геллерт смотрел на лицо мальчишки и упивался гаммой эмоций. Вот промелькнул ужас, страх...торжество? Монстр был почти уверен, что ошибся, когда почувствовал касание на своей лапе. - Вы тот самый Геллерт Грин-де-Вальд о котором все говорят? - робко спросил Ньют, поглаживая мягкую на ощупь лапу зверя. - А вы не из робких, да, юноша? - Геллерт осторожно высвободил свою лапу из захвата мальчишки и недоуменно перевёл взгляд с красных следов на шерсти со своей лапы на руку мальчика. - Вам стоит быть осторожнее с незнакомыми растениями, не все из них могут быть благожелательно настроены. Ньют, до этого восторженно взиравший на Геллерта, неловко отвёл взгляд и спрятал пораненную руку за спину, стремясь скрыть факт его некомпетентности как мага, хоть и юного. Ведь стыдно было признать, что те азы травологии, которые в него пыталась вдолбить мать, он просто игнорировал из-за своего убийственного любопытства. Но, опомнившись, юный маг вспомнил азы этикета, и представился: - Я Ньют Саламандер. - Что ж, если вы настолько смел, быть может не откажете мне в удовольствии лицезреть вас у меня на ужине? - спросил Геллерт. Было интересно видеть человека, хоть и юного, не испытавшего перед его ужасающей личиной страха. Глаза мальчика расширились от удивления и, ослепительно улыбнувшись, он произнёс: - С удовольствием, герр Грин-де-Вальд!

***

Так началась история дружбы, которая переросла в любовь. Спустя четыре года Грин-де-Вальд пересилил себя и доверился Ньюту, который стал Мастером Зелий и разрушил проклятие Дамблдора. Саламандер, от природы наделённый неуемным объемом любопытства и упорства, выяснил, что проклятье держалось исключительно на пологе вокруг замка, а вот знаниями как снять этот полог обладал лишь Великий Оракул. И под Вертисариумом, который Ньют подлил в выпивку в баре, Великий Оракул выложил всё. Дамблдору было прекрасно известно, что его бывший любовник, в силу своей гордости, не сможет и носа сунуть из своего замка в том чудовищном виде, коим наделил его Альбус. И Великий Оракул разработал план, чтобы уничтожить гипотетического Тёмного лорда и бывшего любовника, не оправдавшего надежд. План был прост и надёжен, как швейцарские часы: наложить чары преображения на некоторое время, дождаться, когда Геллерт в отчаянии запрётся в замке и поставить полог, удерживающий эффект преображения. Уже на первом этапе у Альбуса возникли проблемы: его магию Геллерт смог бы легко распознать, поэтому пришлось допустить в план третье лицо. Им оказался пьянчужка-маг Дитрих Хилфигер, который наслал на Грин-де-Вальда чары, пока тот был увлечён написанием стихов. Дальше все шло гладко, Геллерт был в отчаянии, а Альбус тратил все свои энергетические запасы на полог, с помощью которого в скором времени оболочка чар навсегда бы срослась с телом Грин-де-Вальда. Пока не появился Ньют Саламандер. Этого признания хватило для того, чтобы Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора лишили всех званий и определили в лечебницу для душевнобольных «Мунго», а Дитриха Хилфигера, за соучастие, приговорили к сроку в Азкабан. Геллерт и Ньют посвятили себя друг другу и делам, которые любили. Можно было бы утверждать, что в их жизни все было хорошо и гладко, но что за жизнь, когда преобладает одна лишь гармония?