Конечно, милый.

Мне вот интересно, ты хотя бы осознаешь насколько ты ахуенен? Твои тупые шуточки заставят даже труп воскреснуть чтобы рявкнуть: «Заткнись к хуям!» Твое тело — это живое пособие по анатомии. Куда ткнешь сразу кость торчит, кожа тонкая как пергамент, она еле ощущается и на ней от лёгкого касания остаются желто-сине-фиолетовые синяки и отеки… Проведешь ладонью по животу и едва ли не чувствуешь бугорки твоих органов. Твои конечности тонкие, запястье обхватывается так, словно это не запястье, а какой-то тонкий поручень в ладони, косточки остро торчат — словно костяные иглы; бедро так же легко обхватывается, что пальцы до первой фаланги друг друга достают, а колени торчат и выглядят до ужаса сексуально в своей ломкости; щиколотки хрупкие, как и запястья, и на них отчётливо видны обтянутые кожей сухожилия — сожми их между пальцев и они порвутся. Твои пальцы как отдельная графа того, на что я могу дрочить хоть часами. Хотя я не дрочу, я ебу тебя, хах. Они тонкие, чуть узловатые, иногда ногти погрызены, — я все никак не могу отучить тебя от этого, — но каким-то образом это никак не портит вид. Твои ладони узкие, держа их в своих руках я чувствую каждую кость и венку под кожей, но что заводит меня больше всего так это то, как в них выглядит мой член или оружие. От этого хочется поставить тебя раком, схватить за эти лохмы, что пахнут шоколадом и ванилью, ворваться в твое горячее нутро и долго, со вкусом иметь тебя в эту поддатливую дырку. Что я, собственно, и делаю. Твоя челюсть острая, как и скулы — об них можно с легкость порезаться. Даже сжимая твои чуть впалые щеки эти острые углы не сглаживаются. Твоя шея тонкая, а маленький кадык ярко выделяется. Когда мой член скользит меж твоих губ я вижу его очертания в твоей глотке. От такого хочется насадить тебя по корень и смотреть как ты, краснея, станешь задыхаться, закатывать глаза с выступившими на них слезами и глотать не пропустив и капли мимо. Старательный мальчик. Мне вот интересно, ты хотя бы осознаешь насколько ты ахуенен? Ты так прекрасен в своей растянутой и выцветшей одежде. Порой ты специально берешь одежду на два, а то и на три размера больше твоего. Меня это бесит — ты скрываешь свое ахереное тело под этими тряпками. Меня охватывает самодовольство — ведь это тело принадлежит мне, как и все что у тебя есть, ведь ты мой, и его могу видеть лишь я один. Ты так прекрасен, когда захвачен новой идеей. Твои яркие глазки блестят в возбуждении, тело дрожит так, словно ты накачался наркотой, — ах да, твои таблетки, — и ты носишься туда-сюда исполняя эту идею вбившуюся в твою головешку. Ты так прекрасен, когда что-то говоришь, рассказываешь, доказываешь, споришь, извиняешься, убиваешь. Волосы торчат сильнее чем обычно, руки дрожат и мельтешат из стороны в сторону, яркий язычок облизывает мягкие губы. Ты так прекрасен в чужой крови и этой дерзкой ухмылкой растянувшей твой рот с этими по-блядски розовыми губами, в ладони сжимая окровавленный нож, а у твоих ног кусок развороченного мяса, которого человеком уже не назвать. Мне вот интересно, ты хотя бы осознаешь насколько ты ахуенен? Прячешь синяки, засосы, трупы, отеки, шрамы от своего отца, лучшего друга, знакомых и стаи этих жалких подростков-оборотней. Лезешь в дела своего отца, чтобы точно знать, что меня и тебя не заподозрили в очередном убийстве, пропаже человека а-то и нескольких. Краснеешь, когда твой лучший друг случайно видит засос на твоей ключице и начинаешь мямлить, а тот смеётся и шутит, что Питер знатно тебя «потрепал». Ты молчишь, а на следующий день просто смотришь удивленному Хейлу-старшему в глаза безмолвно грозя. Тот лишь усмехается, треплет тебя по голове, — после я уберу его запах с тебя, а может нет, — и молча скалится на угрозы и подтрунивания этой стаи жалких подростков-оборотней. Лишь Дерек подозрительно сузит глаза втягивая воздух носом и в упор смотрит на тебя. Поблагодарить их что-ли? Нет, обойдутся. А когда этот, пропахший трупными миазмами, отсыревшими листьями и шорохом старых книг, Лис «захватывает» твое тело вы находите друг друга похожими. Я тоже так считаю. Теперь ты стал изящнее при вскрытии тела. Мне вот интересно, ты хотя бы осознаешь насколько ты ахуенен? Когда отсасываешь мне в машине пока я везу нас подальше от этого города, а Питер, вылезая с заднего сиденья, осыпает твои острые плечи и узкую спину поцелуями-укусами оставляя засосы, а ты тихо стонешь посылая вибрации своим горлом. — Мне вот интересно, ты хотя бы осознаешь насколько ты ахуенен? — Конечно, милый. Останови машину, я хочу два прекрасных члена в себя. Мне вот интересно, ты точно осознаешь насколько ты ахуенен?