***
— Я собираюсь жениться на ней как только вернусь с войны, — Джозеф вытащил из нагрудного кармана чёрно-белую фотографию с которой на него смотрела, лучезарно улыбаясь красивая девушка. Его сослуживцы завистливо присвистывая начали его поздравлять и подначивать, а ему все равно. Он к ней вернётся. Для Джостара эта фотография, как и фото его родителей и бабушки было самым большим сокровищем. Его невеста, самая красивая девушка во всем Нью-Йорке, та за кем бегали не только парни, но и девушки. Целеустремлённая, задорная и с весенней внешностью она может покорить любого с кем поговорить. При всей своей идеальности она вспыльчива и до милого высокомерна. Страстная беженка итальянка с глазами самоцветами и волосами пшеном. Лишь ее за всю свою жизнь он полюбил, она для него первая и единственная. Мать его будущих детей. Джозефу трудно, но кому легко на войне? Сегодня умерли его сослуживцы, три истребителя сбиты прямо на его глазах. Джозеф и не плачет вовсе, не смеет проронить и слезинки, не даёт себе слабины, он выживет, он вернётся, он не оставит возлюбленную как это сделал его отец, он будет сильным. Пистолет холодит голые ладони, потрескавшиеся и черные, с ногтями обгрызенными до мяса. Взгляд некогда на автомате кокетливый теперь дерганный и тусклый. В холодные зимние утра когда, лично вызвавшись, он выходит на патруль только фото его родных, заботливо укутанные в платок расшитый любимыми дубовыми листьями бабушки Эрины, греют его грудь. Самую малость становится легче и дышится проще от мысли, что есть кого защищать. Словно мантру, некое заклинание, губы сухие и потрескавшиеся продолжают шептать имя возлюбленной, все сказанное и умолчанное мучило его. Бывало ему снились он и его дорогая, тогда беззаботны и совсем ещё дети, им снова по тринадцать. Он слышал запах свежескошенного сена, звуки смеха словно пение соловья, горячий свет солнца сквозь золото пышных кудрявых локонов и потерявшаяся в них фиолетовая лента. Джозефу чудилось в бренду после ранения что его любимая рядом, только руку протяни. Зелёное платье, сладкий аромат цветочных духов, мыльные пузыри которые она так обожает и глаза, грустные-грустные, но от того не менее любящие. Глазки эти его будто ругают, что себя не бережет, что будет ей плохо если он умрет. На душе так погано становится что Джозеф впервые рыдает, одной рукой держится за пробитый живот, а другой, сгибом локтя, прячет глаза и трясущиеся в беззвучном плаче губы. Он не хочет умирать. Он не какой-нибудь герой романа, ему тоже страшно, так, что ноги подкашиваются, трясутся поджилки и тянет скальп. Джозеф просто хочет жить. Он хочет обнять свою по-викториански благородную бабушку, пожаловаться на тяготы военной жизни своей нарочито незаинтересованной матушке. Поцеловать столь желанные им розовые губы. Ещё Джозеф понял что терпеть не может зиму, чтоб ей пропасть пропадом. Руки все чаще трясутся не то, от нервов, не то, от холода, несколько раз отрывались мозоли на ногах теперь гноят, но он продолжает надеяться что сможет вернуться, возможно и не целеньким, но все же. Каждый раз уходя на задания он вытаскивал фото и клал их в скетч, как можно крепче перевязывая его шнуровкой, фиолетовая лента для волос, сшитая из шёлка холодила кожу запястья. Он словно совершая некий ритуал снова повязал ленту и оставил фото у медсестры, что так сильно напоминала ему его милую. Сьюзи очень понимающая девушка. Когда-то он возможно отдал бы все, за это чувство свободы внутри истребителя, за чувство заложенности в ушах и давления на все тело, а сейчас Джозеф готов отдать многое, за то чтобы просто жить на земле. Ему осточертела эта война. Скольких он убил? Сколько же жизней и мечт было загублено его руками. Лишь на миг отвлекшись он ощутил резкую встряску и падение. Все кончено, пробежала мысль в его голове, возможно что его правое крыло потерянно, а сам он просто умрет захлебнувшись в чертовых открытых водах, став очередным кормом для рыб. Сколько бы он не дёргал аварийный рычаг вылететь никак не получалось, маска душила, кровь прилипла к голове от колоссального давления, в висках застучал сбитый пульс. Он не хочет умирать, его ждут. — Цезария… «Я собираюсь женится на ней как только вернусь с войны.» Зима была холодной, воды соленые и ледяные вмиг заполнили ослабшие лёгкие. «Я хочу попросить тебя, Сьюз не могла бы ты, если я вдруг не вернусь, отправить моей семье письмо?» Скоро, совсем скоро сочельник, он не хотел бы дарить своим самым любимым весть о своей смерти.***
— Это?.. — Письмо от лейтенанта Джозефа Джостара. Вы ведь Элизабет Джостар? — Да… — против воли рот наполняется вязкой слюной которую не сглотнуть, а трясущиеся руки тянутся за посылкой в коричнивой бумаге, грубо перевязанной бичовкой. — Эм… А как… Как мой сын? — Простите Мэм…***
«Милая Цезария Антонина Цеппели, пройдет время и времена года сменят друг друга. На место зимы придет весна, все войдёт в цвет и внутри тебя тоже зацветёт прекрасный цветок, это будет наша дочь, такая же красивая как и ты. Может этим цветком станет сын, с характером стойким и добрым как и у тебя, только одного я прошу у бога, пусть наши цветы не завянут и не превратятся в букеты, пусть они продолжат рости в поле с хорошей почвой и обильными дождями… Я чувствую, эта война скоро закончится. Только дождись… С любовью твой, Джозеф Хаммонд Джостар.»