Семейная жизнь

      От лица Питера: Оказавшись в постели я заметно расслабился, под натиском губ мужа. За это время он идеально изучил меня, да так, что стонать я начинал ещё до соития. Мне, очевидно, срывало башню вместе с креплением, стоило ему куснуть венку на шее, одновременно с этим лаская бедро, чуть задерживаясь на тазовых косточках, а потом с оттяжкой цеплять зубами мочку уха. Как же это приятно… Вы не поверите, но мне даже наплевать на стеснение. Не до этого сейчас мне. В этот раз я превратился в ужа, извиваясь на матрасе, комкая простыни и то и дело всхлипывая. Старк отточенным движением сцапал смазку, как я перехватил его руку и прожигая взглядом выдал: — Осторожней… Ладно? — Конечно, котик. Тони человек. Не робот и не железный (по крайней мере частично), поэтому охнув и кажется обматерив меня измазался в смазке, устраиваясь между моих ног и засунул в меня свой палец. Я заорал на весь дом. Думаю, даже рыбы оценили мой вокал. Хотя все двери закрыты, но я уверен, что меня было слышно. Мне было больно, неприятно, унизительно, даже перед мужем. А мысль о том, что пальцы у моего Тони длинные, но тонкие, в отличии от члена, который уже выглядывал из домашних штанов, напугала до икоты. Я в прямом смысле стал икать. — Ха ха… Ты чего, солнышко? Испугался? Не волнуйся, я же говорил, что все будет нормально. Пытался успокоить меня муженек. И почему он смеется?! Это мой первый раз! Какого черта вообще?! — Ик! Тони, что делать то?! Ик! Тони принес мне водички и я быстро успокоился. Хоть тут все нормально. На второй попытке я уже не орал, зажмурился и молчал, в голове считая от одного до миллиарда. На испанском. На котором я, и до ста-то еле считаю. Пусть Тони мне потом компенсирует все это… например в юани. Да, вот пусть сам сидит и высчитывает их. Как наказание, за мое страдание. Два пальца я принял героически. Счёт сменился мечтами о новеньких кроссовках, которые Мэй обещала мне на день рождения. Такие красивые, даже в темноте светятся. Буду светящимся паучком. С этими мыслями я совсем забыл про процесс соития. А зря. Третий палец явно был лишним о чём я и оповестил любимого, наших слуг, роботов и возможно даже Тора в далекой галактике. — Все, все, все. Не бойся, больше не буду так быстро. Потерпи, котик. Первые движения заставили шипеть и дергаться, пока горе-муж что-то не сделал. Что-то такое, отчего опавший член восстал из мертвых, а тело пронзило такой волной удовольствия, что я закричал. На этот раз не от боли, срываясь на стон и прогибаясь в спине. Внутри тут же зародилось нетерпение, колючий, жаркий ком, от которого хотелось выйти из своего тела. Я заёрзал, шире расставляя ноги, подаваясь вперед, к новым для меня ощущениям. От ощущения разгоряченной кожи на моей, в голове взорвалась сверхновая, и я как слепой котёнок, на ощупь, нашёл обкусанные губы и впился жадным поцелуем. Сглотнув слетевший с них стон я завозился, обнимая руками сильное тело и целуя, целуя, целуя… До онемения. Так пылко, что можно предположить, умру стоит остановиться. Распалившись до предела я приподнял бёдра, вжимаясь и потираясь стояком, о такой же твердокаменный и утробно вскрикнул от ярчайшего разряда, пронзившего тело. Ослеплённый чувствами я упустил момент, когда подбираясь и напрягаясь как пружина Старк вошёл в меня. Чувство, будто меня разорвало изнутри, намотав внутренности на его член. Закусив губу, чтобы не закричать я сжался в комок. Я прокусил губу, разодрал в кровь спину Тони, еще и расплакался. Ну как расплакался. Это вышло само собой. Когда спустя вечность, этот идиот всё же вошёл на всю длину, щеки резко намокли соленой жидкостью. Контролировать это невозможно. К тому моменту тело перестало принадлежать мне. Внутри пекло, вызывая боль и дискомфорт. Примерно так болят содранные коленки. Увы, приложить подорожник к жопе я сейчас не мог. Уверенный, что муж меня порвал я с ужасом ожидал дальнейших действий, смиренно расслабив зад в ожидании суровой участи. Постоянный, несмолкающий шёпот вызывал аналогию с Иудой. Кажется мы пролежали очень долго, без движения, то и дело лениво целуясь. Потеряв бдительность я поплыл. Ласковые губы, остренький язык, одно дыхание на двоих. С удовольствием я вылизал изнанку рта любимого, забываясь, подаваясь вперёд всем телом. Герой-любовник всхлипнул и тихонько задвигал бёдрами. Я само собой напрягся, скорее всего причиняя дискомфорт, но вскоре забыл обо всём. Бережно согнув мою ногу в колене он проник в меня под новым углом, отчего я практически взвыл. На самом деле не возьмусь охарактеризовать звуки, издаваемые мной в тот момент. Напряжение растёт, ища выхода, заставляя меня разметаться по постели, то и дело вскидывая бёдра, затылком вжимаясь в кровать. Лихорадочное нетерпение прожигает насквозь, создавая лютое ощущение горячей простыни. — Люблю тебя, солнце… После этих слов, мои мышцы свело в каком-то предсудорожном состоянии. Новые, необычные, но до абсурда яркие ощущения заполнили до краёв, мечтая расплескаться. Частое дыхание, одно на двоих, заполнило пространство, смешиваясь со стонами, всхлипами и шлепками тел. В какой-то момент напряжение достигло апогея, вырываясь из легких молящим криком. Одновременно с этим Энтони заполнил меня по-особому сильно. Изнывающий от болезненного возбуждения член получил свою порцию внимания и возомнил себя ручником. Тело выгнуло дугой, выворачивая наизнанку и наполняя внутренности кипятком, по другому это назвать просто не могу. Меня ослепило, оглушило оргазмом такой силы, что я задрожал, как в лихорадке. Судорожно, бурно кончая я изливался целую вечность, оглохнув от собственных криков. Я и не думал, что могу *так* кричать. — Тише котеночек, тише… Фуух, не пугай слуг. Через некоторое время мы отдышались и легли в обнимку. Тони гладил меня по спине, успокаивая мышцы после этого Ада, ну или Рая, это как посмотреть. — Бусинка моя. Люблю тебя, котик.