Мой строптивый подросток

Я волновался по мере приближения к святилищу. Лес сгущался, пряча машину в своих кронах. Саша дергался сильнее, выгибаясь на столько, насколько позволяло положение. Я же лишь крепче сжимал его тело, прижимая к себе. Он умолял унять эту боль, цепляясь за мою футболку. Николай тоже волновался, но лишь встревоженно кидал на нас взгляд. — Мы приехали, — одними губами прошептал он, мы переглянулись, и он лишь кивнул, мысленно желая нам удачи. Я поцеловал в лоб Сашу и аккуратно выбрался из машины, крепко держа парня, чтобы тот не свалился с рук. Он немного притих, тяжело сопя. Холодный воздух обжег легкие. Я повернулся на 180 градусов и двинулся в чащу леса. Каждый шаг глухо звучал в ночной тишине. Луна сегодня по особенному светит. Под моими босыми ногами оставались светящиеся следы, обжигая холодом, но я продолжал брести. Впереди показался вход в небольшое строение, у которого не было крыши, из него струился голубой холодный свет. Давно я не приходил сюда, с тех пор, как связывал свою стаю воедино. Саша зашевелился на моих руках, слабее, чем прежде, тяжело дыша, кажется, он осматривался сквозь пелену на глазах, совершенно не понимая что происходит. Мы пересекли барьер, отгораживающий храм от внешнего мира. Холод обжог тело, дышать стало больнее из-за чистого воздуха, который, как маленькие кристаллы врезался в легкие. Пол был каменным, в виде древних массивных плит, на котором были нарисованы разные знаки, излучающие голубое свечение. В воздухе парили маленькие светящиеся духи, очищающие это место. Я раскутал Сашу и снял с него белье, и сам скинул верхнюю одежду. Я начал подниматься по громоздким ступенькам, не торопясь, будто оттягивая саму церемонию. Луна оказалась в самом зените, заглядывая в храм сверху, кажется, тоже окрашиваясь в голубоватое свечение, которое слепило глаза. Она освещала поляну из камня, придавая святилищу силы и мощи. Я положил на холодные камни Сашу, который внезапно закашлял и непонимающе поднял на меня глаза, отливающие золотцем. Волк внутри него начал подавать отголоски, значит, для мальчика все будет не настолько болезненно. -Где? Мне пришлось прижать его руки к холодному полу, обжигающий ледяным свечением, заставляя лечь спиной на плиту, вокруг когтями были выгравированы надписи на непонятном даже мне языке. — Все хорошо, доверься мне, малыш, — прошептал я, доставая из кармана светящийся маленький кристаллик. Давно я не использовал этот способ оборота. Мое тело чувствовало нарастающий страх Саши, но именно я был тем самым страхом, который обуял незрелого подростка. Волк во мне проснулся и готов был выйти из ограничивающей шкуры человека и завыть, но я заставил себя подавить это чувство. Мои руки раздвинули стройные ноги и надавил на низ живот, заставляя того выгнуться дугой от слишком импульсивного нажатия. — Что ты делаешь? — еле слышно прошептал он, пытаясь понять мои действия. Но я надавил на колечко мышц в паховой зоне светящимся кристаллом. Он с натиском входил внутрь. Тело подо мной сжалось и отгородилось Александр протестующе забрыкался, пытаясь отстраниться и ударить меня, но был встречен напором. Я подтянул его к себе и полностью скрыл кристалл в сокрытом местечке, не давая выйти обратно. Саша вскрикнул, схватившись за живот руками и скручиваясь. В мгновение низ живота начал светиться, на теле начали появляться замысловатые узоры, по позвоночнику прошлась голубовато-белая черта, волосы окрасились в серебристый. Он кричал от боли, корчась в спамах. Я устроился между его ног и зафиксировал руки над головой, не давая что-либо сделать. Мои глаза стали бледно-желтого цвета, а тело начало покрываться угольной шерстью, отливающая синевой. Саша испугался и задергался в страхе, чуть не выворачивая самому себе руки. Когда мои клыки глубоко впились в шею, по которым струилась сияющая жидкость, тельце замерло. Кровь потекла по ключице к животу, капая на плиту. — Не надо, — кричал Саша, сжимаясь в судорогах. Ему было больно, я это видел, адски больно, эту самую боль я чувствовал всей своей шкурой. Я потянул его за шею вверх, сопровождаясь громким криком. Я окончательно сомкнул клыки на шее. Тот застыл, пытаясь вдохнуть кристаллический воздух, но тот не проходил в легкие. Мозг паниковал, явно было что-то не так. Он почувствовал жжение внизу живота и забрыкался настолько, насколько это возможно. Я все чувствовал, все его ощущения передавались мне. Прости за такую боль. Прости, малыш. Мне хватило одного удара об камни, чтобы угомонить парня и навалиться сверху. Кровь заливала плиты с символами. Духи начали скапливаться вокруг нас, больно обжигая при соприкосновении. Они обволокли кричащего от боли парня, выжигая в нем все человеческое. Его руки беспорядочно скреблись по полу. Послышался едва заметный скулеж, сквозь хриплые вздохи. Духи-светлячки бурей беспощадно изменяли тело подростка, несмотря на его яростное сопротивление. Хриплый кашель. Тонкая нематериальная нить, легким свечением проникла под кожу в районе лба, соединяя наши сознания воедино. Перед глазами заиграли искорки от сильных ярких эмоций, ворвавшиеся в моё сознание словно цунами. Мне никогда не приходилось чувствовать столь бурных напоров мыслей и эмоций. Я услышал злое рычание, всплывающее из его подсознание. Подо мной тельце напряглось. Мне хватило и этого, чтобы определить пол волчонка, так яро пытающийся сопротивляться, с крепким альфьим характером, который мне не удастся полностью подчинить. Я придавил полуобратившегося Сашу к полу, чувствуя как острые когти на, пока еще, пальцах впиваются мне в шкуру. Неразборчивое рычание, больше походящее на отчаянный скулеж. Ну наконец, я думал ничего не получит, но кровь до сих пор хлестала на пол. Обращение проходило с трудом. Вскоре на моих зубах чувствовалась мягкая шерстка, а коготки с пальцами превратились в небольшие лапки, тельце подо мной кардинально менялось. Крик вскоре обратился в щенячий скулеж. Тело ослабло под моим весом и повисло в зубах. Шея срослась по новой, поэтому я держал в клыках только его серый загривок, больше не прокусывая нежную шкурку. Торнадо из духов вскоре испарилось небольшим взрывом. На поляне остались лишь редкие духи, потерявшие к нам какой-либо интерес. Холодное сияние исчезло. Я мог лишь созерцать чудо, которое сам же обратил, отпустив загривок и встав с тельца, боясь, что мог переборщить с силой и что-нибудь сломать новообратившемуся щенку. Волчонок был не намного ниже меня, в данный момент хрупкий и худенький, лапы длинные и стройные. Серенькая с рыжа шерстка, мокрая от крови, небольшой хвост, упавший в лужу, и острые ушки, одно упало, видимо случилась небольшая ошибка, ведь волки не имеют опавших ушей. Но я не видел в этом ничего страшного, наоборот, очень рад, что все части тела правильно срослись. Он обессиленно открыл глаза, не силясь сделать какие-либо движения. Я оттащил его подальше от кровавых пятен и лег рядом, вылизывая ушки и мордочку. Волчонок обессиленно закрыл глаза, болезненно заскулив. Холодный пол забирал тепло наших тел, но никуда идти нам пока нельзя, надо подождать пока тело окончательно сформирует внутренние органы. Малыш прикрыл глазки, засыпая, несмотря на лютый холод. Я прижался к нему, чтобы хоть как-то согреть своей шерстью. Через час примерно, щенок зашевелился и попытался подняться, но его попытки оказались менее удачными, он скулил, уже не от боли, а от страха. Кажется, организм не выдержал подобного стресса и волчонок обсикался под себя. Он завизжал тревожно, все еще пытаясь подняться на длинных, путающихся между собой, лапах. За ним было забавно наблюдать. Но потом волчонок улегся в метре от меня, не желая делать никаких попыток подняться и запищал. Я поднялся со своего места и бережно перехватил щенка за загривок, в районе лопаток, утаскивая со злополучной поляны, из храма, в лес, там где должен быть «новорожденный» оборотень. Я аккуратно опустил того на лесную сухую траву и принялся вылизывать остатки крови на его шкурке, он поскуливает и жмется к дереву. Солнце начинает вставать, пора выдвигаться обратно. Я прижал лапой сопротивляющегося волчонка, тот зло зарычал, а потом заскулил. Я показал острые клыки, подворачивая под себя, угрожающе рычу. Саша испуганно кладет голову на землю, прижимая уши, пытаясь сопротивляться, но силы явно не равны. Он переворачивается, признавая вожака. Потом Саша под моим напором, насильно обращается в человека и отрубается. Я так же оборачиваюсь и забираю парня на руки, исчезая из леса, выходя на тропинку, к машине. [Саша] Мне было страшно, меня разрывали на части странные, кажется, совершенно не ощутимые сущности. Облик Владимира меня напугал до сердечного приступа. Он перекусил мне позвоночник, будто намереваясь меня убить. Сколько бы я не кричал, зверь не отпускал меня, пока я не начал истекать кровью. Он насильно засунул в меня что-то. Сверкающий предмет холодил внутренности и кажется, разъедал меня изнутри. Адская боль прошибла все тело, доходя до кончиков пальцев. Меня с силой ударили головой о камни. Я перестал соображать, сил сопротивляться не осталось, лишь боль и страх. Я в последний раз посмотрел в звериные желтые глаза, в которых, будто виднелась капля человечности, перед тем, как меня полностью разорвали, как мне казалось. Но когда я очнулся, то все тело болело, но болело странно, я попытался охнуть от боли, но услышал лишь писк. Чего? Мне пришлось пошевелиться, чтобы понять, что с моим телом что-то явно не так. Оно как-то странно ощущалось. Где мои пальцы? Что это? Хвост? Но я прекратил задаваться вопросами, потому что почувствовал, как чей-то теплый большой язык вылизывал меня. Мышцы ныли, но я попробовал встать, что получилось очень неуклюже, да и не получилось вообще, потому что я снова плюхнулся, только теперь уткнувшись в большой черный бок. Я знатно испугался этого существа и попытался отковылять подальше. Сам не понял, как наделал лужу. Стыдно-то как! Но уже через пару шагов, я не мог шевелиться, от слова совсем, поэтому просто улегся на каменный пол, тяжело дыша от усталости. Сзади послышалось шуршание и тихий топот лап. Зверь подошел и перехватил меня за загривок и куда-то потащил, не обращая никакого внимания на мои протестующие писки. Он держал осторожно, не давая мне об что-нибудь стукнуться длинными лапами. Меня пронесли из непонятной, загадочной поляны в лес, положив в траву. Меня пугали громкие звуки и странные запахи. Я был снова прижат к земле. Меня настойчиво вылизывал огромный черный волк, на что получил недовольный рык, на рык то и не похожий, вот только я не ожидал услышать в ответ угрожающее рычание. Кажется, это тело не слушается меня. Оно покорно оголило незащищенный живот. Потом в подсознании что-то сжалось, до боли. Но после я отключился. …………………………………. За окном громко пели птицы, мне кажется, что слишком громко. Я открываю глаза, все расплывается. Не могу понять, почему тело до сих пор болит. Но, кажется, меня больше не штырит и не ломает, это плюс. Зато странный след на шее не дает мне покоя. Она не сломана? Слава Богу. Перестаю шевелиться, замечая, что кроме меня в комнате кто-то есть. Слышу мирное дыхание, ищу глазами источник. Владимир спал в кресле в углу комнаты. На его лице ни одна скула не дрогнула, видимо, реально спит. Караулит меня? Мое сердце решило устроить родео, бешеными скачками пытаясь выпрыгнуть из груди. Пытаюсь себя успокоить, мол, он спит, ничего мне не сделает. Делаю глубокий вдох и приподнимаюсь на кровати, стараясь удержать равновесие и тихо спуститься с кровати. Я встаю, качаюсь и добираюсь до середины комнаты, чувствуя жуткую усталость. Дыхание сбивается. Когда мое тело так быстро выматывалось? Что за чертовщина? Но тут же замечаю, что мирное дыхание в комнате больше не слышалось. Резко разворачиваюсь и падаю задницей на пол, и поднимая взгляд на существо, сидящее в кресле. По-другому, назвать его я не могу. Он сидел так же, как пару секунд назад, но уже не спал, с неким интересом наблюдая за мной. Его глаза отливали бледно-желтым светом. — Куда собрался? — мягко спросил Владимир, улыбнувшись. Меня это насторожило и напугало. Не очень охота контактировать с ним, особенно, учитывая, что он делал со мной вчера. Я отвел взгляд в сторону, лишь бы не смотреть в его хищные глаза. Меня перекосило нехило так, когда тот просто скинул ногу с ноги. Захотелось спрятаться куда-нибудь подальше и не показываться ему на глаза, чтобы мужчина забыл о моем существовании. — Саш… Опять его голос. В нем не слышна не угроза, не злоба, лишь мягкость и какая-то странная, с моей точки зрения, забота. Но я не собирался отвечать ему и идти на контакт, желая, чтобы меня оставили в покое и сказали, что мне все приснилось. — Саш, это был не сон… Я резко поднял на него глаза, не понимая, что вообще происходит. Он умеет мысли читать что ли? Меня это начало тревожить еще больше. Мне удалось отползти к стенке, рядом с дверь. Вот только, когда её открою, то я уверен, что Владимир окажется в мгновение рядом. Но тот даже не двинулся с места, лишь наблюдая за мной. Мне все больше казалось, что вчерашнее мне лишь приснилось, а боль во всем теле, лишь результат пережитой ломки. Я встал на ноги настолько быстро, насколько смог, было, открыл дверь, как тут же сильная рука её захлопнула, и я остался стоять спиной к Владимиру. Его дыхание опаляло мне шею и макушку. Он был почти на голову выше меня. — Саш…. Ну что? Что? Чего тебе надо от меня? Какого хуя ты произносишь мое имя таким тоном? Будто это я виноват во всем. Будто я тебя умолял меня забрать и держать здесь. Я медленно сполз по двери на пол. Во мне что-то резко щелкнуло, словно переключатель, и я облокотился лбом о вертикальную поверхность. Сидел я так где-то с минуты, пока Владимир не опустился следом. Он не касался меня, но дыхание до сих пор жгло кожу на шее, где находилась рана, покрытая засохшей коркой. — Саш, успокойся, я не буду больше причинять тебе боль, — бархатистым голосом пророкотал он мне на ухо. — Саш… Ты один из нас… -Нет. -Да, Саш. — Этого не может быть. — Саш, может. Тебе было плохо, поэтому я сделал то, что должен был. — Ты ничего не должен был делать, я тебя не просил. — Саш… — Ыкх, — Я сдавленно выдыхаю, морщась, будто от удара, мне не нравилось, как он меня называет, мне не нравился его голос, мне не нравилась его наигранная забота. — Не злись, ты скоро все сам поймешь, нужно лишь немного обвыкнуться. Я больше ничего не говорил, подперев дверь своим лбом. Мне кажется больше не страшно, и я перестал злиться. Меня это удивило, но говорить вслух я ничего не стал. Владимир встал с корточек, все еще нависая надо мной. Я слышал его огорченный вздох. Он отошел в сторону. — Саш… я не монстр какой-нибудь, я правда не хотел делать тебе больно, — пытался он что-то мне объяснить. Я закатил глаза, не отрывая лоб от косяка, и лишь краем глаза наблюдал за ним. — Саш, посмотри на меня, пожалуйста, — попросил он. Мое тело отреагировало на его просьбу. И мне пришлось узреть то самое существо, которое вчера сломало мне позвоночник. Оно стояло в пяти метрах от меня. Угольно-черная шерсть, бледно-желтые глаза, огромный. Владимир лег на пол, уркнув что-то. «Саша…», — пронеслось у меня в голове. Я выгнул брови дугой в немом вопросе. Во взгляде читалось непонимание. Владимир помахал хвостом, а потом встал и подошел ко мне вплотную, продолжая то ли урчать, то ли рычать. Он остановился в полуметре от меня. — Ч-чего? — взволновано спросил я, поворачиваясь к нему передом, к стене задом. Волк садится на задние лапы, смотря мне в глаза, будто заглядывая в душу. Внутри что-то ойкнуло, и с губ сорвался странный звук, похожий на писк. Я отвел взгляд, понимая, что именно зрительный контакт является причиной странного звука, но потом снова поднял взгляд на Владимира. [Влад] Я проснулся еще до того, как Саша начал шевелиться. Мне пришлось прислушаться к его мыслям, чтобы понять, чем именно в этот момент занят волчонок. Его сердцебиение участилось, в голове витали странные мысли насчет осинового кола против нечистой силы, страха передо мной, боль от недавнего обряда и мысль о побеге, пока я сплю. Я естественно открываю глаза, наблюдая, как Саша, шатаясь, встает с кровати, но тут же падает на пол, оборачиваясь. Хм, кажется, он удивлен, что я проснулся так скоро. Точно быстрее, чем ему хотелось бы. — Куда собрался? Естественно я стараюсь говорить мягко и дружелюбно, стараясь наладить контакт. Теперь он в моей стае, а это значит, что хочет он, или нет, ему придется привыкнуть ко мне, к себе и к другим членам стаи. Пока я пытался поддержать с ним разговор, волчонок все же предпочел не выходить на контакт и быстро смыться, чему я воспрепятствовал, громко захлопнув дверь обратно. В нос ударил сильный запах страха и молодой альфа сполз вниз. Мне не были понятны его загоны. Он не поверил моим искренним извинением, молчал, словно рыбка в пруду. Но я уже узнал, насколько странно меняется его поведение при упоминании имени. Саша выдает бурный всплеск непонятных эмоций, от которых голова кружится. Мне пришлось отойти на пару шагов и обратиться. Хоть пацан и не хотел со мной контактировать, но не контактировать, теперь уже с его вожаком он просто не сможет. Саша издает писка, но я сразу понимаю, что это волчонок подает голос, а не сам Саша, который стразу же отвел взгляд, прерывая зрительный контакт. Его тело и дух истощены. Волчонок смотрит на меня с явным недоверием и мысленно бранит меня. Я же в свою очередь, смеюсь в душе и обращаюсь обратно, чтобы уйти и оставить молодого альфу переварить все новости. Парень отодвигается от двери, пропуская меня. Естественно, он остается в комнате. По звукам даже не собирается двигаться. День только начинается, так что волчонок сможет все обдумать. Еще вчера я отослал всех членов стаи в город. В доме мы были совершенно одни. По плану, за это время мне придется вывести Сашу и его волчонка на контакт, хорошо бы приручить пацана. Я только сейчас задумался, а насколько сложно будет контролировать молодого альфу в будущем? Хотя до этого еще далеко. Я спустился на первый этаж, готовя еду. Еда — первое правило, чтобы выйти с кем-то на контакт. Я уже намеревался расслабиться на диване, как услышал крик Саши и замер. -Блять… — только смог выкинуть я, перед тем, как стремительно вернуться на второй этаж.